РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)

Белый столб кипящей воды встал против носовой орудийной башни старого броненосца. Через три секунды за первым, сравнительно слабым взрывом, грянул новый, гораздо более сильный. Из‑под палубы полубака корабля вырвался огненный факел, крыша носовой башни была сорвана и, бешено вращаясь, упала в море. Броненосец быстро оседал носом и кренился на борт. Очевидно, что произошла детонация погребов боеприпасов, все носовые отсеки были затоплены, изношенные проржавевшие переборки не могли держать напора поступавшей в трюмы воды. "Асахи" был обречен. Командир дал команду погасить топки, сбросить пар в котлах и оставить гибнущий корабль. Броненосец кренился всё сильнее, стеньги его мачт лежали почти параллельно морской поверхности. Потом "Асахи" перевернулся через борт и несколько минут плавал вверх килем, потом ушел под воду, унося на дно большую часть команды и адмирала Мацуканэ. Эсминцы "Юнаги", "Удзуки" и "Айнами" поднимали уцелевших из воды, "Сигури", "Яйей", "Харукадзе", "Югури" и "Удзуки" расходились в разные стороны в поисках русской подлодки.

‑ Не понимаю этого маневра! ‑ капитан 1‑го ранга Иванов задумчиво разглядывал "Нагато", который неожиданно отвернул в сторон, чтобы чуть позже вернуться на прежний курс.

‑ Пристрелку себе они этим сбили, Константин Петрович! ‑ старший офицер дредноута Буткевич довольно потер руки. ‑ А ведь как долго пристреливались. Кстати, Вам не кажется, Константин Петрович, что пахнет почему‑то ананасами?

‑ Ничем не могу помочь, Виктор Николаевич, нос совершенно не дышит. И глаза слезятся. Простудился, не иначе, на ветру.

Иванов и Буткевич, несмотря на обстрел, давно уже стояли на ходовом мостике "Бородино". Топтаться в боевой рубке, неотмытой пока от крови и мозгов адмирала Веселкина, им обоим было не по вкусу.

‑ Константин Петрович, гляньте! Никак мы у них броненосец взорвали! "Асахи" взорвали, ей Богу!

‑ Передайте по отсекам, пусть команда порадуется.

Над "Бородино" раз за разом прокатывалось дружное "ура!" Эхом такие же ликующие крики доносились с "Кинбурна" и "Наварина". На палубу высыпали самые любопытные из трюмных партий, чтобы самим посмотреть на взорванный вражеский корабль. Они осторожно держались подальше от орудийных башен, продолжавших изрыгать громоносные фонтаны огня из длинных стволов орудий, всё равно получая чувствительные воздушные удары при каждом залпе. Но зрелище того стоило! Окутанный дымным облаком двухтрубный броненосец под бело‑красным японским флагом, накренившись, уходил под воду. Как ждали такой картины русские матросы здесь пятнадцать лет назад. Но дождались только сейчас.

Но канонирам в башнях русских дредноутов, дальномерщикам на марсах, артиллерийским офицерам на центральных постах управления огнем было сейчас не до гибнувшего в отдалении старого броненосца. Их целиком занимал бой с более современным и куда более грозным вражеским кораблем. То, что по японскому линкору сейчас стреляли все три русских дредноута, затрудняло им пристрелку. Невозможно было отличить всплески собственных снарядов и снарядов с другого корабля. Однако "Нагато" не выходил из окружения фонтанов от непрерывно падавших русских залпов, и новые попадания в него были неизбежны. Очередной русский снаряд ударил у первого каземата нижней батареи левого борта. Угоди 14‑дюймовый фугасный снаряд чуть ниже, он был бы остановлен верхним броневым поясом, чуть выше ‑ его отразил бы возвышавшийся над палубой наружный барбет 2‑й башни главного калибра. Но фугас ударил в каземат средней артиллерии, снес 140‑мм орудие и, пройдя жилой палубой, разорвался на нижней части барбета, где броня была намного тоньше, чем наверху. Взрыв выломал одну из броневых плит и раскаленные пороховые газы проникли в перегрузочное отделение носовой возвышенной башни 16‑дюймовых орудий.

Из люков и амбразур башни полыхнуло пламя, следом заструился желтоватый дым. Это могли быть грозные признаки пожара в артиллерийских погребах. Впрочем, бежали минуты, а сверхдредноут не взрывался. Однако обе носовые башни прекратили огонь, стреляли теперь лишь кормовые орудия. Через некоторое время с сопровождавших линкор эсминцев заметили, что на "Нагато" происходит нечто странное. Дредноут совершил несколько резких маневров. Возможно, на корабле хотели уйти от накрытий русских залпов, но так часто перекладывать руль вблизи окружавших Цусиму мелководий и рифов было весьма рискованно. Замолчали и кормовые башни. На верхнюю палубу и надстройки линкора высыпало множество людей. Кто‑то из них отчаянно сигнализировал руками, будто пытаясь сообщить о произошедшем. Подводная пробоина? Затопление трюмных отсеков? Но осадка "Нагато" не увеличилась! Линкор продолжал идти 20‑узловым ходом, небольшой дифферент на нос при крене на левый борт был явно некритичным, беспокойство вызвал лишь легкий дым, выходивший теперь не только из носовых башен, но из всех вентиляционных отверстий корабля. Эсминцы, подойдя ближе, запросили о ситуации флажковыми сигналами ‑ радиосвязи с "Нагато" не было. На грот‑мачте линкора было частично поднято сообщение о раненых, но оно так и осталось не набранным до конца. Потом кое‑как всё же подняли сигнал: "Терплю бедствие!" На "Нагато" случилась какая‑то катастрофа, но характер ее оставался неизвестным. С огромным кораблем происходило нечто совсем непонятное. Люди стали бросаться за борт, десятками сыпались в море! Многие сразу тонули, других затягивало под борт, под винты. "Цуге", замедлив ход, поднял нескольких человек, но они не могли толком ничего объяснить. Фельдшер, осмотрев, счел их сильно угоревшими. На идущем в пяти кабельтовых позади "Таке" сообщили, что ощущают доходящий до них с "Нагато" странный запах, похожий немного на аромат ананаса.

Залпы "изамилов" ложились уже не так часто. Даже русские, похоже, были в недоумении, что происходит с японским кораблем, который вдруг прекратил бой и совершал непонятные маневры в опасной близости от берега. Внезапно "Нагато" окончательно потерял управление и стал сваливаться в циркуляцию в сторону острова. Идущий от него по правому борту "Каке" оказался в опасной близости от развернувшегося на него дредноута. Командир эсминца дал полный ход, надеясь проскочить впереди линкора, но не успел. Глубоко ушедший в воду форштевень 33 000‑тонного "Нагато" ударил 800‑тонный "Каке" в левый борт в районе кормы и, едва не перевернув, отбросил чудовищным толчком в сторону. В районе машинного отделения эсминца раскрылась огромная пробоина, турбины сразу залило водой. Рули и динамо‑машины сразу вышли из строя. "Каке" остановился на месте, но сохранял плавучесть благодаря уцелевшим носовым отсекам. К нему подошел "Кури", чтобы бросить трос и буксировать к берегу. "Цуге", "Таке", а также бывший при "Нагато" репетичным кораблем "Якадзе" пытались сопровождать линкор, который неуправляемо шел к берегу Симонодзимы. Дредноут со страшным скрежетом вылетел на подводные скалы, огромная инерция протащила далеко вперед, раздирая днище. Нос вылез на прибрежные камни, корма погрузилась в воду, линкор замер с большим креном на левый борт. При ударе на "Нагато" рухнули обе трубы и грот‑мачта, хотя семиногая фок‑мачта устояла. Потерпевший кораблекрушение линкор окутывало густое облако пара, всё явственней чувствовалась гарь, на судне явно начинался пожар.

К потерпевшему крушение линкору двинулся "Цуге", осторожно обходя рифы. На палубе готовили к спуску шлюпки со спасательной партией. "Таке" и "Якадзе" ходили галсами вдоль берега, ставя дымовую завесу. Скоро к ним присоединились повернувшие назад "Окикадзе" и "Хакадзе". Надо было спешить. Три русских дредноута были уже на траверзе, расстрелять севший на камни беспомощный "Нагато" для них было совсем просто. Но русские не стреляли, они проходили мимо, держа курс к южному выходу из Цусимского пролива. Странно, куда они направляются, ведь Владивосток лежит в прямо противоположной стороне? Большие мореходные "Окикадзе" и "Хакадзе" ушли на юг, чтобы не упускать из вида "измаилов", а "Якадзе" и "Таке" продолжали прикрывать с моря выброшенный на берег "Нагато" и стоящие рядом с ним "Цуге" и "Кури". Японцы пытались выяснить, что же произошло с их флагманским кораблем. Направленные к нему с эсминцев шлюпки вернулись назад, при попытке подняться на борт спасатели почувствовали сильную резь в глазах и раздражение носоглотки, задыхались от кашля. Следующие партии были посланы в противогазах.