Наездник (СИ)

  - Острые мысли высказываете, Ирина Емельяновна, как бы в Сибирь не проследовать, а то и на эшафот. - Пашка, положил в тарелку с супом полную ложку густой деревенской сметаны.

  - Да это так. Просто мысли вслух. Я ведь тоже такая. Как все. Вот протрещалась на кухне и героиней себя чувствую. Теперь на полгодика и заткнуться можно, до следующего кухонного сеанса... Как съездил? Удачно?

  - Отлично все. Вот долг принес. - Паша кивнул на стоящую в углу сумку. - У меня к вам просьба.

  - Все что в моих силах. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Как к сынишке, будущий зятек.

  - Со мной Инга приехала. Теперь она у меня живет. Не могли бы вы ее научить готовить. Девочка совсем ничего не умеет. Всю жизнь в интернате. Всему учиться приходиться. Возьмите над ней шефство.

  - Так, - Ирина Емельяновна присела за стол. - Значит не сбыться моей мечте. Не породнишься ты с нашей семьей.

  - Все может случиться. - Паша загадочно улыбнулся.

  - Потренироваться в семейной жизни, значит, решил. Опыта набраться хочешь? Ну, с одной стороны оно конечно здорово, но отдает дурным запашком. Не находишь? - Ирина осуждающе качала головой.

  - Полностью с вами согласен. Отдает, но это не мой случай. - Паша пригласил собеседницу присесть поближе, отодвинул пустую тарелку и наполнил два стакана в серебряных подстаканниках чаем. - Вы Анзора Шавердашвили знаете?

  - Знакома. Я у него иногда бываю... на приеме. Неделю назад, собственно, была. Он еще меня так внимательно осматривал. Анализы заставил сдавать. - Ирина взволнованно смотрела на Павлика. - Это то, о чем я подумала?

  - Похоже, да. Мы сейчас совместно с Анзором планируем провести ряд экспериментов по экстракорпоральному оплодотворению. Пока подбираем добровольцев. Пересмотрели гору историй. - Шатов стучал пальцами по дереву. - Техника как таковая пока неотработанна. Множество узких мест. Все на первых порах будет зависеть от гениальности Анзора. Трудностей масса, но все реально с очень высоким шансом на успех. Если получится с УЗИ, то потом и вовсе легче будет. У нас все готово. Я уже с собой и лекарства принес.

  - Ну, то что я немедленно согласна ты и без меня знаешь. - Ирина Емельяновна задумалась. - Породниться, говоришь. - Горстка лекарств, единым мигом очутилась во рту и подгоняемая водой ринулась по пищеводу вниз, приступая к стимуляции суперовуляции.

  - Ни для кого личность мужчины - донора не будет раскрыта. В лаборатории провели уже целый ряд тестов по исследованию различной семенной жидкости. Доноры - абсолютно здоровые молодые мужчины. У всех отличные спермограммы. - Заученно говорил Паша. - Мы сами не представляем кому какой материал достанется. Не исключено, что и мой.

  - Не исключено... Ну, ну... Паша - папаша. Мне все подходит, только пусть, в виде исключения, ребенок будет знать, кто его настоящий отец.

  - Дети. Скорее всего при этой методике появится двойня.

  - Так даже лучше. Берешь, выходит, меня старшей женой. Когда молодую, любимую наложницу учить начинать, уважаемый господин мусульманин Гарун аль Рашид. - Хозяйка внезапно расхохоталась молодым и радостным смехом. Все невзгоды, окружавшие ее неожиданно сделались мелки и незначительны. Ирина Емельяновна оказалась обладательницей целого моря счастья, которое можно пить не переставая еще многие годы. Сердце, ее обитавшее доселе в пустыне, очнулось в полном красок и жизни оазисе надежды. Вся женственность, казалось, навеки погребенная под пеплом разочарований в единый миг проснулась и распрямилась. - Съезжаться ты ведь не планируешь. А может все-таки... И за детишками вместе присматривать полегче. Не последние поди...

  Шатов обнял Ингу, легко и нежно коснулся губ и усадил на застеленную кровать. Девушка, оттолкнув прильнувшего к ней паренька, раскинула руки и рухнула на спину. Рубиновые губы, нежные и полуоткрытые, требовали поцелуя.

  Паша подсел рядом склонился над прелестницей и пил ее свежее дыханье. Какой прекрасной сделалась эта девушка. Лучше, чем он написал на портрете. Разве может мертвое изображение сравниться с наполненным жизнью оригиналом. Как прекрасна она была в этом сумрачно-мигающем свете керосиновой лампы, набросившем вуаль таинственности на ее полуобнаженное тело. Шатов замер на миг. "Любовь видит идеальную красоту, недоступную иному взору."

  От счастья у Инги захватывало дух, и он пел от нахлынувшего восторга: Боже как же хорошо! Казалось не было границ у нахлынувшего блаженства. Не осталось ничего ни мыслей, ни обид. Не было прошлого и будущего. Только ослепительно-белое качающее на ласковых волнах настоящее. Это мгновенье было облечено в огромное белое облако непроницаемое для всего окружающего мира. Они были словно в коконе. Точно вселенная существовала только для них двоих.

  Поутру Пашка проснулся очень поздно и, приподнявшись, одиноко сел на кровати, хранившей очертания девичьего тела. Еще во сне, Шатов почуял божественный запах свежей выпечки и чего-то еще необыкновенно вкусного. Тело, увлекаемое смешно шевелившимся носом, еще не открыв глаз, двинулось к источнику нежного аромата. Уже утвердившись на стуле, он открыл глаза и сразу забыл зачем пришел. Будто впервые он увидел эту неземной красоты девушку, нежную шейку, красивые руки. Растрепанные волосы, выбивавшиеся из-под лёгонькой цветастой косынки. Инга отвлеклась от процесса жарки блинчиков и обернулась.

  Ее так изменившееся прекрасное лицо, расплылось в улыбке. Все черты его пришли в движение. Брови разлетелись, на щечках мелькнули едва заметные ямочки, встрепенулись глубокие глаза с длинными ресницами, беленькие зубки чуть показались за яркими зовущими губками.

  - Проснулся, - Инга счастливо рассмеялась, - а я уже часа три на ногах. Ты в курсе, что Женька все твои ключи уже срисовал и был мной застигнут при открывании наружных дверей.

  - Когда есть дадут. - Мгновенная потеря концентрации, была преодолена, и Шатов вновь стал втягивать носом чудные запахи.

  - Стоп. Перед завтраком я должна сделать важное сообщение. Шатов, я никуда не уеду, а остаюсь с тобой жить. - Сердце Инги так и прыгало. Ей было и страшно, и весело. Все утро вместе с приведенной Женькой Ириной Емельяновной они учились готовить блинчики и репетировали предстоящий разговор с Пашкой. Выдумывали аргументы, эффектные позы и убедительные интонации.

  - Что я по-твоему дурак, от таких блинчиков отказываться. Оставайся. Живи сколько хочешь. - Паша отступал по всем фронтам. - Ну дай блин. Вон тот верхний с кусочком еще не растаявшего масла.

  - Э, нет. Обещай, что прикроешь свой массажный кабинет. Ишь, устроился, девчонок щупать, а эти козы и довольны. Мне Женька все под пыткой рассказал. - Приврала Инга.

  - Ушел я уже оттуда окончательно. Там теперь Марат, родственничек моего ординарца блаженствует. Он раньше при бане подвязался. Ничего так, талантливый парень. Здоровый как бык. Пальцы толстые, но такие чувствительные, просто чудо. Одна беда у парня. Вдруг встанет промеж коридора открыв рот и пялится на ваших породистых стройных танцовщиц. Стоит как одинокий дуб промеж березок все никак не может решить которая же из них лучше, к кому буйную голову склонить. Все длинношеие, нежные, воздушные, невинные и ласковые. Трудно ему... Дай блин. Прекрати пытку.