Год Мамонта

— Где же он его купил, этого ребенка? — спросил Волчонок с большим сомнением. — Детей не дарят, это тебя обманули. Детей зачинают.

— Ой, правда? — спросила женщина недоверчиво. — А я и не знала. Ну да ладно. В общем, у нас есть дочь, и ей уже целый годик. Но муж мой ее не любит и видеть не хочет. А теперь вот у меня появился враг.

— Мне бы твои заботы, — сказал Волчонок. — У меня знаешь сколько врагов? — Он прикинул в памяти, сколько. Получалось, их вообще нельзя было сосчитать. — Сосчитать нельзя, — сообщил он.

— Это может быть, но мой враг очень страшный. Самый страшный враг, который только бывает. Он хотел, чтобы я стала его женой, а я ему отказала, и теперь он меня ненавидит.

— Бьет? — спросил Волчонок.

— Нет, конечно, — сказала женщина. — Только этого не хватало. Не бьет. Но гораздо хуже. Он меня погубит. Я его боюсь. Прихожу домой, иду к себе, и вся дрожу. Он очень скрытный и могущественный. Я бы мужу сказала, но муж меня слушать не будет. Что мне делать я не знаю. Вот я и пришла попросить о помощи. У Создателя.

— А как тебе Создатель поможет? — спросил Волчонок. — Придет к твоему врагу и даст ему по морде, или чего?

— Нет, — сказала женщина. — Хотя, наверное, хорошо бы было. Создатель помогает вовсе не так. Никто не знает как, пока Он не помог. А когда помог, многие догадываются.

— Я тебе помогу, — сказал вдруг Волчонок.

— Спасибо, — сказала она грустно. — Ты хороший.

— Не веришь? Я точно тебе помогу, вот увидишь. Но не сейчас. Сейчас я еще недостаточно вырос. Но когда я достаточно вырасту, я вернусь и тебе помогу. Может, именно этого и хочет Создатель.

— Устами младенца, — сказала женщина. — Ладно. Уже поздно, тебе давно спать пора. Хочешь, я тебя провожу? А то опасно нынче на улицах.

— Нет, не надо, — сказал Волчонок. — Но ты мне верь. Я, если чего сказал, сделаю. Я всегда такой. Ты не смотри, что я такой худой и маленький. Я упрямый очень, и подлый. И сладу со мной нет никакого. Ты только не очень горюй, хорошо? Ты жди. Я приду и помогу. Набью твоему врагу морду. А мужу твоему скажу, чтобы не смел тебя не любить.

Он думал, что она сейчас опять заржет, но она только грустно улыбнулась. Тогда он двумя руками взял ее руку и неожиданно для себя поцеловал, между локтем и запястьем. Это ее рассмешило. Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Он вдохнул запах ее кожи, смешанный с запахом духов. Ему понравилось.

— Ты только не очень горюй, — сказал он, вставая и вылезая в центральный проход. Пройдя через половину залы, он остановился и вернулся — забрать башмаки. Женщина улыбалась. И, показалось ему, плакала. Он испугался и побежал прочь.

Великий Князь Зигвард облачился в легкие послекупальные одежды и вышел в гостиную, где его ждал дворецкий, тупой и неприятный тип, навязанный Зигварду Фалконом год назад. Он несомненно доносил Фалкону обо всем, что происходит в княжеских апартаментах.

— Ну, как дела, старина? — спросил Зигвард. — Все шпионим помаленьку, а?

— Князь, вас ждет делегация историков. Второй день ждет.

— Ах да, действительно. Я и забыл.

— Я спрашивал, что им нужно. Они отказываются отвечать прямо.

— Ну как что. Денег им нужно, как всем. Чего же еще. Много их там?

— Человек пятнадцать, не меньше.

— И все историки?

— Да, князь.

— Популярная наука стала, история, — сказал Зигвард, подмигивая. — Девушек нет среди них?

— Нет, — холодно сказал дворецкий, поджав губы. — Князь, я предан вам всей душой…

— Да, ты уж докладывал. Ладно. Пятнадцать человек, ни одной девушки. Разговор будет долгим. Тогда вот что. Чтобы соблюсти приличия, сделай так, чтобы никто во время нашего разговора не входил и не задавал несуразных вопросов. И не стучал в дверь. И чтобы никого не резали под окнами и не скидывали с крыши. Хорошо? Ну, иди, зови.

Историки гуськом вошли в гостиную. Выглядели они почтительно. Одеты они были чисто.

— Добрый вечер, господа, — сказал Зигвард, садясь в кресло. — Я надеюсь, дело не очень серьезное. Серьезные дела так скучны. Если вы пришли мне доложить о только что открытых вами сведениях о романе какого-нибудь моего предка с какой-нибудь веселой потаскухой, я с удовольствием вас выслушаю. Но только не о войне. Сегодня все говорят о войне, а это глупо. Войн из-за этого не становится ни больше, ни меньше. Они были и есть. Чего ж болтать попусту.

Слегка ошарашенные такой развязностью, историки притихли, переглядываясь. Наконец главный историк, солидный господин с седой бородой, выступил вперед и заявил:

— Князь, у нас есть достоверные сведения об историческом конфликте с Артанией.

— Конфликты с Артанией у нас каждые десять лет. И все исторические.

— Князь, я имею в виду самый главный конфликт, до сих пор считавшийся мифическим. Я говорю, князь, о временах Придона и Скилла.

— Жаль, — сказал Зигвард. — У вас дурные манеры. О временах Придона и Скилла в приличном обществе говорить не следует. Черт знает, что такое — завоевание Ниверии какими-то неграмотными дикарями. Абсурд.

— Именно об этом мы имеем честь доложить вам, князь. В архиве найдены сведения, которые точно указывают на месторасположение самых знаменитых сражений того времени.

— Не надо, — сказал Зигвард. — Господа, это безответственно с вашей стороны. Попробуйте рассказать моим подданым, что их предки были завоеваны артанцами. Они ведь обидятся. А вдруг еще и возмутятся!

— Но почему же, князь? Ведь это правда.

— То, что это правда, не доказано. А обидятся и возмутятся они потому, почему бы возмутились славы, узнав, к примеру, что историческое название их народности происходит от слова раб. Еще можно рассказать артанцам, что дверь изобрели вовсе не они. Детство.

— У нас есть доказательства…

— Ну и держите их при себе. И никому не показывайте. Что ж вам еще-то нужно?

— Нам нужны деньги…

— Ну, это я знаю. Мне тоже деньги нужны.

— …на археологические исследования.

— Это что такое?

— Раскопки. Всего в ста верстах к западу от Астафии обнаружены некие предметы. Их форма точь-в-точь совпадает с описанием формы…

— Копать будете?

— Да, князь. Мы подозреваем, что на сравнительно небольшой глубине похоронен под землей целый город.

— Тот, что артанцы называют Куябой?

Историк смутился. — Да, князь, — сказал он не очень решительно. — Я не знал, что Вам это известно.

Князь вдруг встал и быстро подошел к историку.

— Слушайте меня внимательно, — сказал он. — Денег я вам дам сколько хотите. Исследуйте что вам угодно. Но для этого вы должны провести здесь, со своими коллегами, три часа. Разговаривайте не понижая голоса. Обсуждайте. Представьте себе, что я здесь. Через три часа я вернусь и выдам вам письмо к казначею. Согласны?

— Согласен, — поспешно сказал историк.

— Замечательно, — сказал Зигвард и быстро вышел из гостиной, но не через главную дверь, а через боковую. Пройдя обходным коридором в спальню, он надел сапоги и охотничью куртку, повязал волосы шелковым шнурком и поверх нахлобучил большой бархатный охотничий берет. Бесшумно открыв окно, он соскользнул по стене в дворцовый сад. Оглядевшись, он пересек сад, перелез через ограду, и бегом побежал к конюшням.

Ночной сторож мирно спал. Да и кому может придти в голову красть коня из княжеской конюшни. Князь вывел гнедого скакуна из стойла, оседлал его, и шагом выехал на улицу. Не очень торопясь, но и не медля, он направил скакуна вдоль реки, но не по набережной, а по узким и темным параллельным реке улицам. Доехав до Восточной Заставы, он помахал стражникам в будке.

— Стой, кто идет? — спросил один из стражников, жуя репу и чавкая.

Князь снял берет. Стражник чуть не подавился репой.

— Великий…

— Тихо, — сказал князь. — Открывай ворота. Через полтора часа впустишь меня обратно. Не вздумай уснуть. Сошлю в Славию.

Едва выехав за пределы города, Зигвард пустил коня галопом. Мелькнул ручей, затем роща, и вскоре на фоне ночного неба зачернел горный склон. Князь остановил коня у одиноко стоящего на обочине небольшого деревянного дома. Он спешился, привязал коня к дереву, и постучал в дверь. Внутри вдруг раздался демонический хохот.