Поступь Империи. Бремя Власти

Его корпус в этой битве понес большие потери, да чего скрывать - русские даже артиллерию вывести умудрились, да и потеряли в этой мясорубке тысячи три и все убитыми. Ни один из них, этих бешеных, не сдался. А вот они не досчитаются всех семи тысяч, половина из которых - раненые, которых придется оставлять здесь, выделять им охранение и обслугу. К тому же потери есть и у самих имперцев, о которых все почему-то молчат, а ведь размен прошел едва ли не один к одному. Скольких русских убили бело-черные мундиры? Тысячу, две? Навряд ли, ведь не смотря на охват фланга, проломить строй им так и не удалось...

- Вы, Иоганн недовольны исходом сражения? - несколько удивленно спросил принц у командира польско-саксонского корпуса.

- Разве можно не радоваться победе? - делано удивился Шуленбург.

- Так в чем тогда ваша печаль? - продолжил настаивать фельдмаршал. Свитские притихли. Застыли каменными изваяниями, навострили уши как летучие мыши, приготовились наброситься на хмурого соратника по первому знаку своего господина.

- Думаю о будущем, - пожал плечами генерал, продолжать он не хотел, но под пристальным взглядом Евгений все же нехотя закончил мысль. - Мы встретили здесь от силы шесть полков, что же будет когда их соберется двадцать или тридцать? И не под командованием не блещущего гением генерала, а кого-нибудь более одаренного?

Фельдмаршал скривился. Как и любой известный человек, да к тому же обладающий немалой властью он ревностно относился к своей славе, и не терпел ее умаления. А тут выходило, что будто вместо очередной победы он едва не проиграл...

- С ними будет тоже самое, иного быть не может! - отрезал Евгений. - Коня мне! Пора посмотреть на Смоленск изнутри.

Командующий союзными силами еще не знал, что увидит в городе, как не догадывался он о нраве русских воинов, их силе духа и стойкости.

***

- Дева Мария, что здесь случилось?! - воскликнул молодой полковник Ругер фон Керзальц, бывший адъютантом у одного из имперских генералов, но видимо видевшего кровь только на картинах. Вон побледнел как - точь-в-точь первый невинный ноябрьский снег.

- А разве не видно? Вон трупы, разбитая брусчатка и сколы на домах. Однозначно - бой, - не скрывая сарказма заметил Шуленбург.

- Хватит, Иоганн, - осадил подчиненного принц Савойский, изучавший павший, но не склонившийся перед захватчиками город. Так когда-то сражался Козельск, воспетый в веках яркий образ непоколебимости и мужества русского человека.

А посмотреть на Смоленск стоило. В нем не осталось ни одной целой улочки, ни одного дома. Все было перерыто, сломано или изувечено. Баррикады сменялись баррикадами, залитыми спекшейся кровью. И трупы, горы трупов, буквально заваливших каждый такой маленький островок сопротивления.

То что происходило еще несколько часов назад нельзя назвать боем. Здесь шла самая настоящая бойня, когда не щадят ни себя, ни врага, где нет места жалости. В такие моменты глаза застит кровавый туман, а в руках появляется неведомо откуда силы рвать противника голыми руками.

Апофеозом кровавой вакханалии стал центр города - площадь с собором под стенами которого защитники соорудили настоящую крепость, где и дали последний бой. Но и когда их осталась горстка никто не сдался - когда не стало сил сражаться последний защитник подорвал себя вместе с дюжиной врагов, забравшихся внутрь.

Евгений был мрачнее тучи. После всего того, что он увидел настроение из радужного скатилось до отвратного. И дело не в том, что городской бой забрал жизни слишком многих. Просто фельдмаршал наконец понял какая мысль последние три месяца не давала спокойно спать.

'Их нельзя победить, их можно только уничтожить', - необычайно четко подумал прославленный полководец и почувствовал как по спине побежала струйка холодного пота, а ведь солнце только-только готовится скрыться за горизонтом.

Вдруг со стороны лагеря, там где хранили провиант раздался взрыв и следом стрекот мушкетов.

- Трубу! - скомандовал он. Один из адъютантов достал из тубуса дорогую венецианскую двадцатикратную трубу, но командующий на это даже не обратил внимания, схватил ее и жадно прислонился.

Открывшийся его взору вид обескураживал - в лагере шел самый настоящий бой! Темно-зеленые мундиры теснили бело-черные и делали это так слажено, будто не это не бой, а отрепетированная постановка на помостах лучших театров Милана!

- Чертовы варвары!! - не сдержался Евгений, увидев что цель русских не убить как можно больше врагов, это бы он понял, но эти дикари воровали провиант, а если не могли, то уничтожали.

Впрочем, долго продолжаться это безумие не могло, в лагерь спешили полки на выручку, вот только русские ждать пока их зажмут в тиски не стали, построились и под бой барабанов спокойно скрылись в ближайшем лесу. Бросившиеся в погоню эскадроны смогли только доскакать до опушки и вынужденно отступить под плотным огнем русских воинов.

Глава 4.

Начало июня 1715 год от Р.Х.

Вязьма.

Новость о захвате Смоленска была ожидаемой, но менее печальной от этого она не стала. Царю, получившему от благодарных подданных императорский венец, но пока еще его не принявшему, в тройне тяжелее осознавать собственную слабость. И ведь никого другого кроме себя в ней не обвинишь - сам виноват, знал о готовящемся нападении, но посчитал, что время еще есть и вот итог.

Русский город захвачен. Горько это осознавать, но реальность нужно принять. Алексей принял и подстегнул остальных к адекватным мерам. Три армии, собраны для войны против Священной Римской Империи, Польши, Саксонии и Дании. И две из них уже на границе, готовые к действиям, еще одна в течение недели будет в заданной точке.

Генерал-поручик Григорий Семенович Волконский с пятнадцатитысячной конной армией выступил из Великих Лук в сторону Борисова. Его задача - уничтожение живой силы противника и складов, а так же по возможности порча инфраструктуры близ городов. Ну а так как по данным Министерства госбезопасти, отвечающего помимо всего прочего за разведку в сопредельных государствах, сильных отрядов в той области нет, то корпусу Волконского предстоит больше действовать на опережение, распыляя полки и собирая в один кулак. Тактика подобранная специально под князя Волконского, умеющего жонглировать небольшими отрядами и при этом не терять голову в трудных ситуациях.

Вторая армия под предводительством императора двигалась из Вязьмы навстречу врагу. Под рукой государя было сорок три тысячи воинов, пять из которых калмыки Аюки хана и пять казаки Скоропадского. В армии союзников же насчитывалось порядка пятидесяти пяти - шестидесяти тысяч. Правда стоящих солдат, закаленных в битвах с французами и османами, из них было едва ли больше половины, остальные силы по размышлениям Генштаба отличались от крестьян с вилами только формой, мушкетом и десятком заученных действий. К тому же подвоз припасов последние недели у армии вторжения организован из рук вон плохо, чему немало способствовало русское золото и летучие отряды казаков, знающие пограничье порой лучше самых ведающих картографов. Добыть же провиант на русской территории фуражиры и не надеялись - ушедшие крестьяне уносили все, а что не могли унести - сжигали, оставляя пепел и пустоту...

- Государь, прибыл вестовой от генерала Алларта. Прикажешь впустить? - Никифор как обычно вошел не стучась. Знает, что срочные донесения доставляются без бумажной волокиты, проходящей через доставшегося мне от батюшки секретаря Макарова.

- Зови, - разрешил я и потянулся, хрустнули суставы, в спине заметно полегчало, будто стопудовый камень с плеч скинул. Чертовы бумажки, столько времени на них гроблю, а самое паршивое - сбросить рутину не на кого, этим должен заниматься сам. И пусть большая часть решается Царским Советом, но ведь и советников порой нужно проверять, да и большую часть реализуемых проектов им не доверишь. В Петровку и на Истьинский завод до сих пор пускали лишь избранных...