Рассказы (СИ)

Он повернулся, и Павел увидел вблизи налитые кровью глаза. В следующую секунду он слетел с табуретки от страшного удара.

Кто готовил покушение? Нет, не я! А кто сука? На! На! Не знаю… Не было этого! У- у-у билят, еще и строит из себя! На! На! На! Кто? Не знаешь? Сейчас вспомнишь! Получай фашист! Руки убери! Я сказал руки! На! Ты у меня усвоишь, где твое место. Еще? На! На! Имя! Не знаешь, только клички? А что знаешь? На! На!

— Муса, — сказал спокойно наблюдавший за избиением следователь, — не увлекайся. Убьешь ведь. Вон, уже кровь из всех дырок течет.

— Ты что делаешь в воскресенье? — совершенно спокойным тоном спросил кавказец, пиная ногами лежащее тело. Проделывал он это с совершенно равнодушным лицом, абсолютно не соответствующим темпераментным крикам.

— Теперь отдыхаю. Он же уже не способен соображать, ты из него остатки мозгов выбил. Денек-другой можно не засиживаться допоздна пока немного очухается.

— Вот и прекрасно. У жены день рождения, приходите. А насчет этого… Он легко поднял с пола Павла, взяв его железными пальцами за шею, швырнул к столу. Подписывай сука… билат, пока не начал всерьез тобой заниматься.

— Муса, — глядя, как Павел, уже не соображая, что делает, царапает ручкой бумагу, сказал Александр Иванович, — это же не протокол, а чистый лист бумаги.

— Так еще лучше, — гоготнув, ответил тот, — потом напишешь что нужно. Э! Сука… ты что кровью протокол пачкаешь, — воскликнул он, резко ударив по почкам Павла. — Бери другой лист и подписывай!

— Оклемался? — ласково спросил Александр Иванович. — Двое суток я тебя не дергал, хотя и мог. А время идет и скоро надо завершать следствие. Не понимаете вы нормального к себе отношения. Вот у Мусы замечательная раскрываемость. 98 из 100 сознаются во всем. Что делали и что не делали. А двое просто помирают. Он иногда излишне увлекается. Ты что молокосос, думаешь, я без мордобития не могу от тебя получить показания? Так я не чурка, способная только выбивать показания. Я не первый год на своей работе и при наличии множества надзирающих и визжащих о правах человека правозащитников с адвокатами матерых уголовников раскалывал. А ты гнида мелкая. Ты уже потек. Для чего вопросы задаются? Чтобы сравнить их с другими ответами. О чем вы говорили с глазу на глаз такого-то числа с другом. Сравниваем. Ага, имеется нестыковка. Он совсем другое говорит. После чего ты, прикрывая товарища, для начала все на себя гордо взял, признавая тем самым наличие антигосударственных разговоров. Рассчитываешь, что после этого отстанут? Так сейчас и начинается самый интерес! Где один — там дурак, а вот двое и больше уже организация! Или вот написал: "как я сознался". Наверное, считаешь, себя страшно хитрым. Не признал факты, а как бы сознался. Вроде как заставили бедного несчастного. Вот сейчас сидишь и сам собой восхищаешься, как сумел ублюдочного следователя развести. Это на форумах в Интернете хорошо к словам цепляться, а в жизни это никому не интересно. Есть документ и на нем твоя подпись. Все. Этого достаточно для приговора, но я привык свое дело выполнять добросовестно. Ты у меня все хорошо и правильно напишешь.

— Все-таки будете бить? — криво усмехнулся Павел.

— Зачем? Пока ты прохлаждался в камере, я делом занимался. Вот, — он вынул из ящика стола пачку листков и кинул ее на стол. Читай.

Павел начал перелистывать. Мелькали знакомые имена, уже неоднократно слышанные формулировки вопросов и ответов. В глазах рябило от фраз: "антигосударственная агитация", "предложил добывать секретные сведения", "фашистские высказывания", "незаконная подпольная организация", "правый антипартийный уклон", "приобретение оружия", "получение денег от врагов народа из-за границы". Это еще про что? Он перечитал абзац. А… это когда деньги собирали на сайт. Кто-то там прислал доллары из иностранных участников, сейчас уже и не вспомнить.

— Тоже специалисты как Муса постарались?

— Может к кому и применяли разрешенные при дознании о террористических организациях методы физического воздействия, но все больше сами старались. Вы ж люди все собрались умные, прекрасно соображаете. Кто пойдет организатором, а кто честно сотрудничал со следствием — это разный приговор. А больше всех Юрист старался.

Александр Иванович неприятно засмеялся.

— Он-то лучше всех знает систему, сам в милиции работал и сразу начал на других валить. Скользкий как мокрое мыло. Как всех дерьмом поливать в Интернете, призывать к военному мятежу или сепаратизму так сильно борзый, а на деле жидко обделался. Ну да, я не люблю таких. Могу я иметь маленькие слабости? Поговорил со следователем, чтобы он правильно отнеся к столь замечательной личности. Вы с ним вместе пойдете организаторами. Щупальца контрреволюции протянулись из-за границы.

— А как это вообще возможно?

— Это ты про то, что он не в России жил? Великая проблема. Гражданство у него наше и украинские товарищи по первой просьбе выслали. Взяли под белы руки и с размаху кинули в черный воронок. А в аэропорту уже дожидались пару товарищей из ГПУ. Там, на месте с ним возиться никому не хочется. Набегут всякие европейцы, закричат про нарушение свободы слова. Зачем хохлам эта морока? Мы вполне в подобных вещах сотрудничаем. Это по телевизору президенты щеки надувают, и друг в друга плюют. Ссориться с Россией всерьез из-за мелкого пакостника не стоит. Особенно Украине. Так что он был как раз первый. Ну не понравилось кому-то наверху, что он про наше правительство свой поганый рот открывать посмел. А вот это тебе на закуску, — выкладывая на стол еще несколько скрепленных скрепками листков, пояснил следователь. — Чтоб не думал, что в ГПУ зря свой хлеб едят.

Павел остановившимся взглядом уставился на первые строчки, где фиксировались имя и фамилия.

— Да, — ласково сказал Александр Иванович, — твоей девушкой тоже занялись. Лично я. Да ты не бойся. Она не в тюрьме. Прочитал бы, сразу понял. Вызвал я ее даже не повесткой, а просто в деканат и разъяснил ситуацию. Понятливая девочка оказалась. Все в подробностях изложила про тебя в очень правильном ключе, с употреблением соответствующих оборотов и моментально согласилась в будущем освещать настроения студентов в университете. Она со многими знакома, общительна и что немаловажно красивая. Всегда найдутся желающие поразить своими достоинствами и замыслами. А Оля правильно воспитана в патриотичном духе, ты ведь тоже к этому руку приложил, так что уговаривать особо не потребовалось. Прямо горела пылом помочь разоблачить врагов народа. Мы потом скрепили соглашение более тесным общением. Энтузиазма в ней было много, но опыта пока маловато, зато очень забавно повизгивает в самый интересный момент. Кинуться не хочешь с криком? — поинтересовался он, подмигивая, — хотя куда тебе. Интель паршивый никогда настоящим делом не занимался. Я и не таких обламывал, — он положил на стол резиновую дубинку и опять подмигнул, — представляешь, я ее… а она…

— Давай бумаги, — промычал Павел, — все подпишу, только заткнись!

— И правильно. Уже просчитал, что запираться все равно смысла не имеет, только здоровье терять. Полностью изобличен показаниями сообщников. Я же говорю умный, а с такими и работать приятно. Проведем еще очные ставки, все зафиксируем как положено и пойдут бумаги в суд. Чего тянуть зря? Ага. Здесь. И в конце каждой страницы "с моих слов записано верно". Число не забудь. Сегодня двадцать первое.

А ты как хотел? — спросил Александр Иванович, тщательно выравнивая листки и пряча их в ящик стола. Придет новая правильная власть, и вручат тебе именной маузер, спрашивая подобострастно, кто тебе не нравится? У тебя списочек имеется, у Юриста был и Апартеид постарался. Что любопытно не всегда пересекаются. Так что обычный вариант: после прихода к власти начали бы грызть друг друга очень скоро. В твоем возрасте и с историческим образованием можно было бы иметь несколько больше ума.