Стратегия обмана. Политические хроники (СИ)

— Мне плевать на послов.

Алекс открыла багажник, дав покупателям изучить привезенный груз. Халид отвел её в сторону и произнес:

— Я сказал им, что доверяю тебе. Ты возила оружие НФОП в сложные времена. Мы говорили тогда с тобой, и ты понимала нашу борьбу. Вот и всё мое обоснование, почему ты здесь.

— Ничего с тех пор не изменилось, — заверила его Алекс. — По-моему, Октябрьская война показала Израиль во всей красе, так что есть смысл продолжать борьбу.

Судя по взгляду Халида, эти слова удовлетворили его. Вдвоем они вернулись к машине. Юсуф и Мигель уже закончили осмотр товара и закрыли перед Алекс багажник, так и не взяв оружия.

— Поедем в Базель, — сказал ей Мигель.

Алекс тут же смекнула, что к чему:

— Хм, — усмехнулась она, — ребята я поняла вашу хитрость. Надеюсь это не единственная причина, почему вы хотите взять меня в свою команду?

— Не единственная. Доедем до Базеля, там всё и расскажем.

Пересечь границу удалось без проблем. Вернее, у Алекс после проверки документов проблем не возникло, а машину Халида швейцарские пограничники решили всё же досмотреть. Мигель оказался чертовки прав, когда оставил оружие менее подозрительной женщине.

Въехав в город и припрятав оружие на заброшенном складе, все четверо устроились в гостинице, а вечером собрались в номере Халида.

— Наша цель — он, — произнёс Халид и протянул Алекс фотографию некоего молодого человека.

Она внимательно изучила лицо незнакомца и закурила.

— И в чём его прегрешения?

— По нашим сведениям этот еврей — сионист, и ежегодно отсылает в агентство Сохнут сто тысяч долларов. А это агентство занимается переселением евреев со всего мира в Израиль. То есть его активисты ведут агитацию в диаспоре, пугают людей якобы растущими юдофобскими настроениями, говорят, что грядет новый холокост, от которого можно спастись только в Израиле. Запуганные люди приезжают в Палестину и селятся на наших землях, которые израильтяне оккупировали восемь лет назад. Это политика экспансии. Израильтяне хотят удержать за собой оккупированную палестинскую землю, заселив туда американцев и европейцев, которые бы в жизни не подумали ехать в Палестину, если бы их хорошенько не испугали агитаторы Сохнута, которые получают немалые деньги от него, — и он кивнул взгляд в сторону фотографии, что Алекс оставила на столе. — Израильтяне селят новоприбывших на землях, что после войны остались за Палестиной. Они нарушают международные законы, Женевскую конвенцию. Все это знают, но ничего не делают. А Израиль строит новые поселения, в том числе и на его деньги. — Халид вновь метнул гневный взгляд на фото. — У палестинцев отбирают землю с пресными источниками, вырубают оливковые рощи, что произрастали веками, и возделывались поколениями, и всё это отдают непонятно кому, чьи предки испокон веков жили в Европе, а на земле не работали вообще никогда. И эта несправедливость начинается с того, что кто-то дает деньги Сохнуту.

Алекс внимательно выслушала Халида, ещё раз посмотрела на фотографию молодого человека, и спросила:

— Устранение?

— Похищение. Если Сохнут не пойдет нам на уступки и не прекратит свою вербовочную работу, придётся принять жесткие меры к их главному жертвователю.

То есть убить. Всё понятно, а чего ещё ожидать, она сюда не в отпуск ехала.

— Ясно. Каков план похищения?

Халид перевел дыхание и замялся. Заговорил Мигель.

— Ты наше главное звено в плане. Без тебя всё завалится на первоначальной стадии.

— Как интересно. И какая моя роль?

— Месяц мы вели за ним наблюдение. Изучали маршруты передвижения, все контакты, почту, пристрастия и привычки. Он падок на женщин твоего типа, светловолосых, светлокожих…

— Так, парни, — резко оборвала его Алекс, — мне ваш план уже не нравится.

— Дослушай до конца, пожалуйста, — попросил Мигель. — В следующий четверг он будет на вечеринке, там будет море алкоголя и разных женщин. Нам надо, чтобы он выбрал именно тебя.

Алекс гневно глянула на притаившегося инициатора всей этой истории:

— Халид, ты же меня хоть немного, но знаешь. Я же столько лет прожила на Востоке, мой муж был тунисцем. Я не какая-нибудь потаскуха, а приличная женщина, к тому же вдова, — горячо произнесла Алекс, хоть и понимала, что понятия «приличная женщина» и «активистка анархического Движения 2 июня» вряд ли между собой стыкуются.

— Послушай, — тихо ответил Халид, видимо и сам смущенный тем, о чём приходится просить, — никто ничего неприличного от тебя не требует. Нам надо, чтобы ты просто вывела его с вечеринки и посадила в нашу машину.

— А если он не пойдет?

— Так ты постарайся, чтобы пошёл — встрял Мигель.

— Как?

— Ну, ты же женщина, ты должна знать.

Алекс начала тихо ругаться по-немецки. Глубоко вдохнув и выдохнув, она просила:

— Можно на той вечеринке я его просто пристрелю и скроюсь?

— Нет, он нужен нам живым, — твёрдо заявил Халид.

— Вы деньги за него хотите получить?

— Нет. Я же сказал, наша цель прекратить поток переселенцев на нашу землю. Он будет инструментом политического давления.

— А если в Сохнуте пораскинут мозгами и скажут «на кой чёрт он нам нужен, стреляйте», что тогда?

— Не скажут, он даёт им деньги.

Алекс нервно закурила. В этом плане ей не нравилось решительно всё, особенно обязанность соблазнить какого-то богатого молодого пижона. Но отказаться было нельзя. Во-первых, Халид и Мигель открыли ей план будущей акции, и теперь нельзя давать задний ход. А во-вторых, Родерик ясно дал понять, что акция должна пройти с её участием и безупречно, иначе не будет других акций, ни с палестинцами, ни с ВИРА.

Ближе к ночи, когда все разошлись по своим номерам, в дверь Алекс постучали.

— Можно войти? — поинтересовался Мигель.

— Что надо? — недовольно спросила Алекс.

— Остынь, я по делу.

Он вошёл, и Алекс тут же потребовала объяснений.

— Мы тут продумывали детали операции, — говорил он и с какой-то непонятной скрупулезностью рассматривал Алекс. — Халид и Юсуф не осмелились бы, поэтому скажу тебе я.

— Что?

— Деньги на хорошее платье, туфли и прочее будут, главное ты сама всё подбери. Но вот под платье ты бы не могла одеть э-э… подложить — он неопределенно замахал руками на уровне груди. — … в общем, чтобы обозначить, что… там что-то есть.

Уже лет сорок прошло, как Алекс перестала комплексовать по поводу отсутствия груди, вернее, её усыхания после становления кровопийцей. Но эти неумелые намеки Мигеля заставили её нервно и звонко рассмеяться. Его заметно передернуло.

Резко оборвав смех, Алекс сурово просила.

— Пятый размер подойдет?

— Ну, нет, зачем так радикально? — замялся он, — лучше поестественнее.

— Я смотрю, привычки объекта вы хорошо изучили, — не удержалась от ехидства Алекс. — Я сделаю, даже лучше, наложу на лицо пластический грим, подправлю форму носа и щёк. Это исключит возможность, что кто-то после той вечеринки сможет меня опознать.

— Хорошая идея, — одобрил Мигель. — А нос не отклеится в неподходящий момент?

— Нет, я умею работать с гримом грамотно.

— Здорово. В общем, мы очень на тебя надеемся. Лишь бы у тебя всё прошло гладко, а дальше мы сами разберёмся.

— Я всё сделаю, — кивнула Алекс и сурово добавила. — Но когда вы привезёте его в свою народную тюрьму, то вам придется его тщательно охранять.

— От кого?

— От меня. Чувствую, после того, что будет на вечеринке, я точно захочу его пристрелить.

Второй шанс

Глава первая

1975, Швейцария

Ицхак Сарваш согласился посетить светский вечер на вилле у берега Женевского озера, только потому, что его попросила об том Семпрония, верная вкладчица его незримой и ни для кого из смертных не существующей банковской сети. Приглашение на вечер пришло Сарвашу даже не от хозяина виллы, а от самой Семпронии. Ситуация оказалась предельно ясна: обворожительная шатенка с пленительными округлыми формами вскружила голову очередному женатому покровителю, но прийти в его сопровождении из соображений приличия Семпрония не могла, но попасть на прием ей, видимо, очень хотелось. Странно, почему она выбрала в сопровождающие именно Сарваша, но отказать гетере из Древнего Рима, или как злословили недоброжелатели, всего лишь куртизанке из эпохи Возрождения, он не посмел.