Латинские королевства. Трилогия (СИ)

Элеонора обиделась, сообщила, что вместе с аквитанскими рыцарями (своими прямыми вассалами) остается в Антиохии, помогать против сарацин, и вообще требует развода, по причине близкого родства. Людовик VII подивился правовым знаниям супруги, но не смирился, а наоборот, перешел к жестким мерам. Королеву силой вытащили из княжьего дворца, после чего семейная пара вместе со всей своей армией отправилась в Иерусалим. С хозяином дворца не прощались.

Ушла притом именно армия. Добравшийся с королем простой люд, князь Раймунд тут же переправил в Алеппо, где новые горожане получили бесхозные здания и Алеппо стал преимущественно французским городом.

В Иерусалиме, учитывая сложную семейную ситуацию и склонности высокого гостя, пышных праздников не затевали, устроили тур по Святым местам, а затем сразу собрали общий совет местных и приезжих сеньоров, для решения чего дальше делать. Людовику VII по причине ссоры с женой, турпоездка вообще разонравилась, и он хотел домой. Но без победы над какими-нибудь неверными, отъезд выглядел не comme il faut.

Мелисенда Иерусалимская предложила королю Франции поход на Египет. Ее вассалы повелительницу поддержали, наперебой объясняя французу, что Египет — это рукой подать, к летнему отплытию обернуться можно. Святых мест там куда больше, чем в Месопотамии, где немцы воюют, сарацины еще злобнее, но при том богаче… Поскольку особого выбора и не имелось — не по следам же германского монарха идти, убедили. В начале апреля, французская армия выступила на Бильбейс.

Заезжих крестоносцев сопровождали под руководством короля Балдуина III все вассалы Иерусалима, кроме графа Эдессы, приславшего лишь небольшой отряд под предлогом поддержки похода Конрада III, и графа Раймунда II Трипольского и Хомского.

У последнего возникли проблемы с родственниками. Как раз в это время, в Акре высадился граф Альфонс-Иордан Тулузский, человек большой и трудной судьбы, прибывший морем с большим отрядом и семьей, включая бастардов. Альфонс-Иордан был сыном первого графа Триполи, одного из лидеров первых крестоносцев, графа Раймунда Сент-Жилля, и местным уроженцем, родившимся под Триполи, в лагере осаждающих. После ребенка увезли в Европу, где он с малолетства и до отправки в крестовый поход почти непрерывно воевал с окружающими феодалами за наследные земли, в том числе, кстати, с Элеонорой Аквитанской. В результате, домен графа Тулузы сильно уменьшился, и существовало обоснованное мнение, что в Левант он явился требовать графство Триполи, на которое определенные права имел — в свое время, вместо него сеньором тут стал бастард Сент-Жилля.

Раймунд II мнение это разделял, но домен отдавать не планировал. По этой причине он засел в столице графства и на сход сеньоров не поехал. Однако, свою позицию Альфонс-Иордан прояснить не успел, поскольку очень своевременно скончался от пищевого отравления «в страшных мучениях». Несвежий фрукт съел, или отравили — осталось неустановленным, но подозревали, конечно, второе. Заказчиками называли действующего графа Триполи, его жену Годиерну или ее сестру королеву Мелисенду, плюс еще половину присутствующей французской знати начиная с самой Элеоноры Аквитанской (но это уж по злобе, она под стражей короля пребывала).

Бастард покойного Бертран, возглавивший дружину, обвинил в отравлении, естественно, не королев, а графа Раймунда, и начал в Триполи феодальную войну, захватывая замки. Но продолжалась она недолго, Раймунд подтянул части из Хомса, оставшаяся в столице королева Мелисенда прислала подкрепления, приезжих привели в чувство, а Бертран попал в плен. Тулузцев частью перевербовал граф Триполи, частью отправили к Людовику VII вдогонку, Бертран со страниц летописей тихонько исчез, но в поход Раймунд II уже не успел.

Выступившая на Египет франко-латинская коалиция двигалась быстро. Обоз с дамами сократили до минимума, основную часть оставив на попечение королевы Мелисенды и ее сестры аббатисы Иветты. Элеонора Аквитанская, однако, ехала с мужем, под стражей, но и с минимальной свитой — аквитанские вассалы королевы заточения повелительницы могли не одобрить, а затевать внутрифранцузскую войну вдали от дома выглядело как-то уж совсем неразумно.

Пройдя Пелузий, знакомой латинянам дорогой армия в конце весны вышла к Бильбейсу, где повторилась историю с немецким походом. Заскучавшие без любимого дела, французские рыцари лезли на стены с огромной охотою, поддержанные не желающими уступать туристам иерусалимцами. Энтузиазма добавляло присутствие сразу двух королей, у них на глазах отличиться всякий хотел. Особенно учитывая, что немалую часть французов составляли младшие сыновья рыцарей, стремящиеся получить лен в Иерусалиме.

Крепость взяли за десять дней. У Фатимидов с войсками дело обстояло плохо. Недавние неурожаи, смуты и потеря Тинниса с Дамиеттой, резко подкосили казну, мамлюков покупать оказалось и не на что и проблематично при перерезанных коммуникациях с братьями по вере (пусть и суннитами), а нашествие впечатляло. Оттого визирь стянул войска к Каиру, в Бильбейсе оставив лишь усиленный гарнизон.

Захваченный город, понятно, разграбили. Трофеи оказались вполне приличными, удивляли экзотичностью и «восточным изяществом», что дало Людовику VII возможность помириться с супругой — Элеонора не могла устоять перед местными драгоценностями.

Но, как и в Алеппо, в пересчете по головам, приз не выглядел сказочным. Как справедливо указывает французский историк, «мы никогда не будем обращать достаточно внимания на важную роль добычи в средневековых войнах». Это важнейшая составляющая и сильнейший мотив всех воюющих, независимо от религии и статуса, причем паломничеству в тогдашних представлениях вовсе не противоречащий. А тут сошлись сразу оба стимула — как немцы месяцем раньше, французы остались неудовлетворенными дивидендами и славой. Пройти полконтинента с огромными лишениями, быстро взять одну крепость и уйти — явно несолидно.

О провале германской экспедиции в Ракку, вести пришли еще на переходе, но никого не смутили, подумаешь, немцы. Потому, когда местные сеньоры рассказали о недалеком Каире и его богатствах — а знали о нем рыцари немало, родившиеся в Леванте так вообще с детства легенды слышали, да и рассказчиков хватало, владение арабским к тому времени, как свидетельствует хронист «случай отнюдь не редкий среди восточных франков»… энтузиазм охватил массы.

Король Иерусалима порыв поддержал. Людовик VII, как и остальные разгоряченный победой и трофеями, дал себя уговорить, хотя уже подумывал об отъезде. Но рядом же все, есть шанс обернуться до осенней навигации… и в начале июля коалиция, оставив обозы и небольшой гарнизон в Бильбейсе, выступила к Каиру.

Столица Египта ожидания оправдала более чем полностью. Когда франки осадили город, население и стянутые войска вассальных эмиров и мамлюков укрылись за стенами, а предместья, включая город-спутник Фустат, подожгли. Несмотря на отвлекающий пожар, который по свидетельству египетского летописца «продолжался пятьдесят четыре дня», посады сами по себе принесли нападающим трофеи, с лихвой окупающие всю экспедицию.

А еще латиняне с удивлением осознали, что легенды ничуть не преувеличивали — город оказался огромным. Крестоносцы, конечно, к этому несколько подготовились посещением Константинополя, но его они все же не осаждали. В Каире, с учетом местных, гарнизона и беженцев из пригородов, в осаду попало под триста тысяч человек. Визирь вооружил ополчение горожан, с энтузиазмом принявшееся оборонять стены. Латиняне же, отягощенные добычей, охоту лезть на приступ несколько подутратили, отчего наступил пат.

На блокаду франков хватало и вылазки кадровых бойцов отражались, ополчение тут роли не играло. Крепости удалось наладить снабжение по Нилу, но при таком количестве едоков еды все равно хватало в обрез. Королевские части пока не голодали, в округе хватало запасов, но несколько предпринятых вялых приступов город отбил. Фатимиды стягивали подкрепления, но много набрать не получалось. Союзников у Египта не имелось, наемников искать было особо негде, а внутренние резервы, как мы отмечали, не радовали неисчерпаемостью.