Ведун

— Скажи предок, а как я прожил в реальности, которую ты мне показал?

— Хорошо и славно. Много воевал и врагов убивал, прям как я, когда еще человеком был. Но тебя предали. Свои в ловушку заманили, и темные отрубили тебе голову. Судьба. Ну, а женщины твои и дети, которых ты успел вывезти с Руяна, сгорели на охотничьей заимке через три дня после смерти Вадима Сокола.

— Как часто ты будешь меня навещать?

— Это даже мне неизвестно, — Яровит развел руками. — Редко. Раз в несколько лет, как разрыв в темной пелене, через которую летит планета, появится. Да и то, разве во сне о чем-то поговоришь? Нет, это только имитация общения, во время который ты видишь лишь крохотную частику одной из семи моих сущностей.

Остался последний вопрос. Сквозь окно в помещение, где мы находились, проникла тень, которая словно клякса расползалась по полу из ровных осиновых досок. Требовалось задать еще один вопрос, и я спросил Яровита совсем не о том, о чем хотел:

— Ты сказал, что если меня не убьют, то я смогу прожить долгую жизнь. Насколько долгую?

— От сегодняшнего дня и до того мгновения, когда ты отправился в Мир Творения, то есть больше девятисот лет. Тело твое стареть не будет, и внешне ты всегда будешь не старше тридцати годков. Таков эффект переноса, так что радуйся, старость тебе не грозит. Но не думай, что ты особенный, ибо у темных, такие бессмертные тоже есть. — Небожитель посмотрел на расползавшееся по полу теневое пятно, нахмурился и его ладонь хлопнула меня по плечу: — Прощай мой воин! Никого не бойся, живи по чести, не унывай и сделай то, что должен!

Мрак. Снова вокруг меня кромешная тьма и лишь где-то вдали виднеется еле заметный желтоватый светлячок. Бог, воином которого я себя объявил, исчез. И я задал себе резонный вопрос. А может быть все это бред? Прислушался к себе и понял, что глюками или бредом здесь и не пахнет. Слишком все было реалистично, а главное, очень хорошо укладывается в систему славянских верований.

— Ничего, разберемся, — прошептал я, и звук моего голоса завяз в кромешной тьме.

Надо было выбираться, и я рванулся в сторону огонька, который был для меня словно маяк для морехода. Думал, что придется бежать, но нет. Легкое движение в сторону света и я оказался в мире Яви.

Проснулся. По лбу ручейками стекает пот, а надо мной стоит обеспокоенный Немой, в руках которого грубый масляный светильник, на свет которого я выскочил из сонного царства.

— Все хорошо, — приподняв руку, успокоил я вагра. — Отдыхай Ястреб. Мне приснился плохой сон, наверное, после боя навеяло. Ничего не случится.

Немой мне не поверил. Однако сказать воин ничего не мог, писать не умел, а объясняться знаками не любил. Поэтому он поставил светильник на стол и прилег на свою лавку у противоположной стены. Вроде бы задремал, но я знал, что он не спит. Ладно, пусть меня покараулит, вдруг, еще что-то навеет.

Рукавом рубахи, смахнув со лба пот, я отдышался, и быстро пришел в норму. Затем закинул ладони рук за голову и задумался. Мыслей в голове крутилось много, и были они самыми разными. О Крестовом походе, который будет даже более жестким, чем в моей реальности. О бессмертии, которое относительно, поскольку если мне отрубят голову или пронзят сердце, то я все равно погибну. О женщинах, которых упоминал Яровит. О путях развития венедского народа и славян в целом. В общем, дум хватало и незадолго до рассвета, когда Немой отправился проверить наших пленников, прислушиваясь к шуму осеннего дождя, который барабанил по крыше, я вслух спросил себя:

— И что дальше Вадим?

Вопрос прозвучал, и я сам же на него и ответил:

— Дальше все по-прежнему Вадим Андреевич. Жизнь продолжается. Очередной ее этап пройден, а впереди их еще столько, что и не сосчитать. Так что будешь ты теперь как Горец, бессмертный и неприкаянный, а лучше как мистер Хедрук из «Оружейников Ишера». Да. Так будет правильней, поскольку Хедрук, если тебе не изменяет память, оберегал целую империю.

В сенях скрипнула дверь. Это возвращался вагр и я, окончательно определившись в своих дальнейших намерениях, провалился в сон. Самый обычный, который дает человеку отдых. До рассвета оставалось не больше двух часов, а с утра у меня много дел, и значит, я должен быть свеж, бодр и готов к новым свершениям.

Конец Первой Книги.