Земля неведомая

Острый, испытующий взгляд д'Ожерона, последовавший за этими словами, ничего хорошего не означал. Так оно и вышло: после беседы губернатор попросил Галку задержаться.

"Синдром Мюллера-Штирлица, — Галкины мысли в таких случаях всегда были едкими, как кислота. — Обязательно надо поговорить без свидетелей… Ладно, послушаем откровения месье д'Ожерона".

— Капитан, я понимаю ваше нежелание подчиняться приказам вышестоящего офицера, — д'Ожерон пригласил её присесть. Разговор обещал быть малоприятным, так хоть провести его следовало в более комфортных условиях. — Однако, военное время налагает на всех нас кое-какие обязательства. Даже мне, если я получу такой приказ, придётся снаряжать свой «Экюель» для войны. Вы же, как выразился капитан Требютор, вольные птицы. Каперское свидетельство ещё не означает вашего лояльного отношения к Франции, его выдавшей. Потому неудивительно, что господин де Баас требует гарантий.

— Моего честного слова будет недостаточно? — голос Галки, в отличие от её мыслей, был бесцветен.

— Для меня — вполне достаточно.

— Но не для де Бааса. Ясненько. Попробую сама его уговорить, если явится именно он.

— Боюсь, что он в данном случае сам лишь исполнитель приказа.

— Месье д'Ожерон, — эта маленькая женщина была не только пиратским капитаном, но и политиком, в чём губернатор уже имел не один случай убедиться. — Давайте рассуждать логически. Мы с вами живём в таком захолустье, что законы метрополии здесь практически не работают. Что бы мы тут ни творили, в Европе это всё равно интерпретируют как угодно в зависимости от обстановки. Могут приказать повесить за пустячное нападение на купца, а могут и не заметить разграбления целого города. Потому… Будем циниками, месье д'Ожерон. Война только началась, и нам сойдёт с рук любой рейд против Голландии или Испании. Надеюсь, присланный из Франции офицер это понимает.

— Я также на это надеюсь, но, честно говоря, весьма слабо. Вы правы, мы живём в захолустье. И из Франции могут прислать офицера с более чем захолустным мышлением, которого решили не допускать к европейскому театру военных действий. Так что будьте готовы ко всему, — сказал губернатор. — Лично я не обольщаюсь, и готов быть посредником в случае возникновения конфликтной ситуации.

— Постараюсь обойтись без конфликтных ситуаций, — пообещала Галка.

— Надеюсь, вам это удастся…

Надежды надеждами, а Галка предпочитала в таких случаях руководствоваться принципом Кромвеля: "На Бога надейся, но порох держи сухим". Тут губернатор сто раз прав: пришлют какого-нибудь амбициозного провинциала, и конфликт с пиратами неизбежен. А это последнее, чего хотел бы добиться д'Ожерон. Оставалась лишь слабая надежда на благоразумие губернатора Антил де Бааса, да на адмирала всё тех же Антил д'Эстре. Этим тоже ссора с пиратами была нужна, как телеге пятое колесо, потому сами постараются как следует проинструктировать явившегося офицера. Мол, здесь свои законы. "Не получилось бы как у Сабатини, — подумала Галка, возвращаясь на корабль, — когда парижский барон начал размахивать полномочиями и играть с капитаном Бладом по своим правилам. И чем это закончилось?… Если и нам тут такое светит, я не знаю, что сделаю с этим французом… Ну, ладно, он ещё не приехал, чего я, в самом-то деле, заранее в воинственную позу становлюсь? Только потому, что д'Ожерон такой пессимист? Хотя, лучше быть готовой к любому исходу событий…"

11

Здесь не зря зашла речь о медлительной почте семнадцатого века и расстояниях, казавшихся тогда огромными. Как сказал д'Ожерон, прибытие королевской эскадры ожидалось "в скором времени". Но он забыл уточнить, насколько растяжима была означенная им величина. Пока в Кайонну наконец пришло письмо с уведомлением о сборе всех союзных кораблей на Мартинике, Галка успела не только пограбить испанцев около Санто Доминго, но и сходить в дерзкий рейд на Мериду. Её разведка сработала отлично: подкупленные торговцы распустили слух о готовящемся походе пиратов, и не преминули в своих письмах компаньонам упомянуть об активности индейцев — пиратских союзников — в районе Кампече. Пока испанцы собирали войска там, Галка навестила Мериду. Бой с гарнизоном для пиратской армии — да, уже армии! — какой-то особой задачей не стал, и город оказался в их руках за какие-то три часа с момента первого обмена выстрелами. За некоторыми исключениями повторилась история с Панамой: знаменитая пиратка под страхом расстрела на месте запретила мародёрство, собрала глав богатейших семейств Мериды[Кампече, Мерида — города на полуострове Юкатан. ] и методично их ограбила. После чего благополучно вернулась к своим кораблям у побережья, отбила атаку подошедшего отряда испанцев, погрузила трофеи и отчалила на Тортугу. Где поделившие добычу пираты гуляли месяца четыре — столько было захвачено всякого добра. Некоторые из них, самые практичные, за два последних рейда накопили так много, что теперь могли возвращаться домой обеспеченными людьми. Галка удерживать их не стала. Хотят уйти на берег — пусть идут. Дай Бог им удачи и в мирной жизни. Но в конце 1672 года она всё-таки решила подготовить рейд на Картахену, отложенный из-за отсутствия необходимых средств. Ведь поход на Мериду она затеяла исключительно ради золота, на которое можно было купить и оснастить хорошие корабли.

А ещё Галка разослала знакомым капитанам письма, приглашая их принять участие в "весьма прибыльном деле". С губернаторами связываться, как Морган, не стала: во-первых, Линч до сих пор не может простить ей потерю трёх лучших кораблей, а во-вторых, иные губернаторы, преследуя какие-то личные цели, могут и запретить своим каперам присоединяться к эскадре тортугской авантюристки. Самим, мол, нужны. Но письма были направлены непосредственно капитанам, и к началу января 1673 года в Кайонской бухте собрался пиратский флот бортов в пятьдесят.

— Солидно, — д'Ожерон, увидев поутру в бухте сие зрелище, невольно проникся уважением: такого флота не собирал даже Морган. — Честно говоря, не ожидал… Что ж, — сказал он своему секретарю, — пригласите ко мне мадам Спарроу. Нужно обсудить кое-какие новости.

…А Галка, пока губернатор считал корабли собранного ею флота, успела уже переговорить с прибывшими капитанами. Цель похода вслух не объявила, но обнадёжила — мол, братва, вы меня знаете, я грошовых дел не затеваю. И вообще, давайте подождём хороших новостей от д'Ожерона. Новости себя ждать не заставили: письмецо с печатью губернаторской канцелярии доставили с берега ещё до полудня.

— О, вот это, я понимаю, оперативность, — хмыкнула Галка. В последнее время настроение у неё было приподнятое: за что ни бралась, всё удавалось. Но и предчувствие беды, тенью скользившее по краю сознания после похода на Мериду, усилилось. — Соберёмся сегодня на «Гардарике» на закате, раньше всё равно не получится.

— Добро, — ответил за всех один из капитанов, англичанин. — Ждём тебя с хорошими новостями.

На этот раз на берег её сопровождал Эшби. Галка была благодарна мужу не только за то, что он во всех перипетиях выступал в роли её ангела-хранителя, но и за воистину ангельское терпение. Ну, сами посудите: жена — адмирал пиратского флота. Что автоматически подразумевает совершенно невыносимый характер, кочевой образ жизни и полнейшую неизвестность относительно завтрашнего дня. Она уже переболела лихорадкой, была дважды ранена, и чуть не угодила в плен к испанцам, когда однажды отправилась в рискованный разведрейд. Каким чудом ей удалось тогда уйти от погони, не знал никто, даже сама Галка… И как, по-вашему, можно жить с таким вот счастьем? Другой мужчина уже давно бы сбежал. Однако Джеймс не только не имел ничего против подобной семейной жизни. Он весьма даже комфортно себя чувствовал в роли штурмана при жене-капитане. Может, потому, что был начисто лишён честолюбия. Может, просто потому, что любил её. Может, по обеим причинам сразу. Этому не мешало и то, что за два года у них не появилось ребёнка. Эшби, что, в общем-то, странно для дворянина семнадцатого века, искренне считал это подарком судьбы: их с Галкой — пиратов, ни кола, ни двора — ребёнок связал бы по рукам и ногам. И на берегу не оставишь — могут похитить — и в море не возьмёшь. Могут убить вместе с родителями. Так и жили друг для друга, и обоих это вполне устраивало.