Горный стрелок

– Что, незнакомые петлицы и незнакомое звание? – улыбнулся Всеволод Николаевич. – У Вас ведь погоны, как в царской армии.

– Их ввели в январе 43 года. Так что можно не выбрасывать.

Вошёл Берия, но руками показал, чтобы мы продолжали, а сам взял в руки протокол 'беседы', мои рисунки и эскизы, быстро прочитал, затем остановил нас, сказав, что на сегодня достаточно, и что мне надо ехать с ним.

Они хотят форсировать 'Горного Стрелка', поэтому меня отвезли к академику Комарову. Видимо с ним уже беседовали до этого, потому, что он не задавал 'глупых' вопросов, а сразу начал с уточнения мест события.

– Вы не заметили что?нибудь необычного перед и после перехода? Отсветы, звуки, сияния, покалывания и тому подобное?

– Да нет. Кроме того, что я упираюсь во что?то теплое и упругое, но в полумраке пещеры ничего не было видно.

– А на вершине Клухор–баши?

– Я сразу попал под огонь, всё внимание было направлено на противника. Ничего необычного я не заметил.

– А Вы потом обследовали место?

– Нет, я больше был заинтересован спуститься вниз. Противник находился совсем недалеко, и мог атаковать позицию на перевале. Как выяснилось позже, её прикрывал один человек с пулемётом 'Максим'.

– То есть Вас не заинтересовал феномен Вашего перехода? И можно ли вернуться обратно?

– Заинтересовал, конечно, но вот возвращаться обратно никакого желания не было. Вы слабо себе представляете, что значит оказаться одному в тех местах. Для меня это было выходом из безвыходной ситуации.

Владимир Леонтьевич попытался развить свою мысль о том, что образованный и мыслящий человек, непременнейшим образом, заинтересовался бы этим феноменом, но его остановил Берия.

– Считайте, что противник не предоставил товарищу Горскому этой возможности. Давайте ближе к делу.

Комаров смутился, потом предложил организовать две экспедиции для исследования мест переноса: одну на Клухор, где ещё продолжались бои, вторую в Афганистан. Себя он предложил в качестве начальника Афганской экспедиции.

– Там довольно высоко, больше 4 километров над уровнем моря, Вы же не альпинист, и Вам, даже на вид, больше 70 лет, извините. Район очень труднодоступный, поэтому туда надо отбирать людей с соответствующей подготовкой и физической формой. И со снаряжением. Войны там сейчас нет, поэтому будет попроще, но, основное население принимало активное участие в басмаческом движении, которое ещё недавно было очень сильно в Средней Азии. Так что, это не совсем простая поездка для Вас в Вашем возрасте.

Берия меня поддержал, уточнив, что от Комарова требуется составить научную группу из молодых и физически сильных научных сотрудников. Определить необходимый состав приборов и инструментов, а начальником экспедиции будет назначен представитель НКВД. Получив заверение Комарова, что в ближайшее время он предоставит такой список, мы выехали в Щукино. Там в небольшом домике работало несколько человек во главе с Курчатовым. Там я 'завис' на несколько суток. Несколько раз приезжал Берия, но, видя что мы ещё разговариваем с Курчатовым и его сотрудниками, он, немного послушав, уезжал, не задавая никаких вопросов. И только, когда Курчатов неожиданно ему задал вопрос:

– Неужели американцы нас так сильно обогнали, если товарищ майор отвечает практически на все вопросы по 'изделию'?

– Не беспокойтесь, Игорь Васильевич, таких сведений и у них ещё нет.

На немой вопрос Курчатова он развёл руками.

– В настоящее время это совсем закрытая информация. Надеюсь, что диалог был полезен?

– Да! Конечно!

– Нам, к сожалению, требуется уехать, Игорь Васильевич! Но, майор Горский, сразу как освободится, будет оказывать Вам консультационную помощь. И ещё, новость для всех: наши войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду Ленинграда, захватили Синявино, Мгу, Шлиссельбург, Отрадное, Кировск. Идут бои за Ульяновку и Тосно.

Все закричали 'ура', так как большая часть людей жила, и работала в Ленинграде до войны. Когда мы вышли из лаборатории, я сказал Берия, что в здании ГРЭС8 есть прямой телефонный кабель в Берлин, проходящий через многие интересные точки, в том числе через Ставку Гитлера под Смоленском, Растенбургом и т. д.

– Как только удалось выжечь Синявинский УР, так и прорвались. Этот самый напалм оказался очень эффективным оружием. Для немцев это было совсем неожиданно. Мерецков особенно подчеркнул, что максимальный урон немцам нанесён авиацией. А немцы смогут сделать такую штуку?

– Теоретически 'Да', но им понадобится время для этого, да и компонентов у них подходящих маловато. Они фосфор до конца войны использовали. С бензином у них довольно напряжённо.

– А средства защиты от него есть?

– Да, конечно: глина, известь, герметизация входов, песок, земля. Солдат необходимо обкатывать напалмом, учить с ним бороться. Ещё эффективно добавлять в него магний, окись железа. Получается пирогель, резко повышается температура горения. Я, вообще, заметил на Кавказе, что солдаты плохо подготовлены в психологическом отношении.

– А какие средства у Вас применяют для этого?

– Дурдом: комплекс по психологической подготовке: здание с подвалом, внутри мишени, стрельба боевыми, гранаты тоже боевые, ловушки, качающийся пол, вода, огонь, грязь, очень скользко, много громкоговорителей, через которые даются звуки боя. Прохождение на скорость и полное уничтожение целей. Норматив на отлично: три минуты. Правда, не для всех войск, только для ВДВ, морской пехоты и СпецНаза, ну и для разведподразделений. Но они, обычно к нам приезжали. Для остальных – обычная полоса препятствий, но с огнём. Плюс, обязательная обкатка танками. Полоса, по–моему, не изменилась со времён войны, но я ещё не видел ваших полос сейчас, может быть, мы использовали послевоенную полосу.

– Покажем, но позже. Сейчас встретишься с конструкторами двигателей и ракетчиками.

Ну, вот, наконец?то, в своей луже и в своей тарелке! Как бы не так! Нет у них текущих координат! Хоть убейся! А у нас всё построено на них! Какая же на фиг это крылатая ракета, если она только прямо летать умеет? И то, злонамеренно стремиться уйти в пикирование! Начинать надо не с этого, а с вентиляторов трубы в ЦАГИ и с её переменного профиля. Требуется получить сверхзвук на трубе. Да ещё и с ламинарным потоком! Часа четыре объяснял: что из чего вытекает. Как назло вылетела из головы формула расчёта кривизны сверхзвуковой лопасти Богословского. Вот он, гад, напротив сидит, а подсказать её не может, так как до этого ему ещё лет десять в ЦАГИ скрипеть. Тьфу, наконец, вспомнил. И профиль Т112, мессершмиттовской трубы, отобразил во всех тонкостях. Уж дюже у нас на это дело капраз Гальперин напирал, когда аэродинамику сверхзвуковых ЛА читал. В общем, получилось довольно смешно: разговор глухого со слепым. А Раиса Николаевна, вообще, попыталась мне экзамен по аэродинамике устроить! Не понимает, что за скоростями свыше 900 у аэродинамики совсем другие законы.

– Товарищ Алексеева! На этих скоростях молекулы воздуха сдвинуться не успевают! Воздух становится несжимаемым. Возникает явление 'тяжёлого носа', поэтому ракета стремится уйти в пикирование. Поэтому, кромка прямого крыла – должна быть острой, а профиль – ламинарным, S надо увеличивать, и сдвигать в середину.

В общем, с разговор не получился. Они – экспериментаторы, пока собственной задницей не прочувствуют, пинай, не пинай, ни во что не поверят. Бог с ними! Зерно сомнения я посеял, а там глядишь изменят лопасти вентиляторов и профиль сопла, и получат сверхзвук, и сами убедятся в том, что они же и доказали к 53 году.

С Расплетиным тоже возникли проблемы, так как у него вся аппаратура управления на старых лампах собрана, а новые пальчиковые он не применяет, дескать, у них характеристики хуже. Откуда он это взял – не понятно. Но, с ним, по крайней мере, удалось о чём?то договориться. И его сильно заинтересовало топливо ТГ02 на основе триэтиламина и ксилидинов. Поэтому он сказал, что попробует переделать системы на новых лампах. С разрешения Берия ему показали в разобранном виде Р127Д. Прикинув её на вес, он согласился, что приёмо–передатчик таких размеров больше подойдёт для работы, чем 85 кг РДС. Но вот что делать с астро и радионавигацией – ума не приложу. Сам в этих вопросах плаваю. Ничего из этого досконально мы не изучали. Только принцип работы. Этого недостаточно. Блок–схема ничего не даст. Толку от того, что я знаю, что Sin h = ; Ctg A= , где А = ИК + КУ. Сюда бы Гамова, а не меня! Стоп! А это – идея! Лихорадочно вспоминаю, что мне рассказывал мой научный руководитель о войне: Балтийский флот, флагштурманенок.