О завтрашнем дне не беспокойтесь (СИ)

Урсула заметно постарела, ссутулилась, через ее лицо, наискосок: с левого виска до правой нижней челюсти,– проходил глубокий шрам от раны, полученный ею прошлой зимой от медведя-шатуна, внезапно заявившегося на дальний дозор у реки Лопарь. С бурым мишкой ей удалось справиться, но следы этой схватки навсегда остались на ее лице. Про тот случай Урсула, правильно поняв его жест, вынуждена была "рассказать", в виде пантомимы. По правде говоря, Урсуле было лестно от того, что столь знатный господин удостоил ее своим вниманием и захотел с ней пообщаться. В какой-то момент их взгляды встретились, и Павлов почувствовал, как у него надсадно заныло сердце.

Получив подкрепление, экипаж "Эсмеральды", подбадриваемый музыкой и песнями, навалился на весла, и, примерно, за час, довел судно до главного причала, где уже с полудня собралась толпа встречающих. При появлении галеры Тезей-хана встречающие замерли. Замечательно стройные обводы корпуса, плавно перетекающие в грациозно изогнутые штевни, и резные позолоченные изображения сказочных животных на носу и корме вызвали неподдельное восхищение. Психологический эффект усиливали закатные лучи солнца, преломившиеся об отложения красного гранита. У зрителей, стоящих на берегу, возникло ощущение, что прекрасная галера словно спустилась с неба.

Шквал рукоплесканий и восторженные возгласы в честь Тезей-хана и дружественного народа джурджени огласили Красные Камни. Павлов сошел по сходням на берег и стал подниматься по лестнице, вырубленной в стене каньона. Следом за ним шли "друг жениха" Бильдыев и его младшая жена Лисичка. Бильдыев давно мечтал о том, чтобы сбить со своего свата спесь, и с помощью Павлова, кажется, этого добился, давая понять, что приходится знатному гостю орландов не только шафером, но и "братом по жене". Гонорий быстро сориентировался в ситуации и шепнул своей дочери, как ей следует себя вести.

Итак, на нижней площадке пролета лестницы Павлова встречали сестра Верховного вождя Гита и невеста Ириска, разодетые в шелк и соболя. Гита держала в руках серебряный поднос с хлебом-солью.После того, как Павлов отведал хлеба с солью и троекратно поцеловался с Ириской, она подхватила его под руку и повлекла за собой на вторую площадку, где их встретил Верховный жрец орландов преподобный Колыван.

Заметив отчаянные сигналы Гонория, Колыван властным жестом приказал жениху и невесте опуститься перед ним на колени. После этого Верховный жрец прочитал короткую молитву и легонько ударил их по спине своим золоченым посохом. Таким образом, в присутствии всего честного народа он, данной ему властью, объявил Тезей-хана и Ириску мужем и женой.

Следуя за Колываном, Павлов и Ириска поднялись на третью площадку, где их встречали старейшины девяти родов. В одном из старцев Павлов с радостью опознал деда Михея – главу рода Белохвостого Оленя. Он так расчувствовался, что против регламента поздоровался с каждым старейшиной за руку, а Ириска, следуя его примеру, приседала в низком поклоне. Старейшинам орландов, которые должны были в соответствии с наставлениями Гонория встретить старшего сына императора джурджени, склонив перед ним головы, столь уважительное поведение высокопоставленного зятя Верховного вождя очень понравилось, и они единодушно пришли к выводу о том, что Гонорий от гордости и тщеславия совсем потерял голову.

Ступени закончились, и новобрачные очутились в окружении орландского народа, который приветствовал их восторженными возгласами и бросал им под ноги летние цветы: герберы, лилии, розы, хризантемы и статицы. Краем глаза Павлов увидел в толпе знакомые все лица: Ерофея, Лаванду, Гарегина, Фиалку, Юлия и Нару. Сердце подсказывало ему, что где-то рядом находится Березка и его дети-двойняшки: Дмитрий и Роза. Но опознать среди многих женщин с малыми детьми милую Березку он, к сожалению, не смог. И тут он заметил стройную молодую чернокожую женщину с грудным ребенком за спиной в рюкзачке. Это, несомненно, была его приемная дочь Сара Гудвин.

Павлов остановился и, как бы шутя, спросил у Гиты, с каких пор орланды почернели, но из-за шума она его не услышала. Сделав еще несколько шагов, он снова остановился, так как узнал Агату. Бывший Центурион постоянного войска племени орландов была одета в скромную одежду из грубого холста и оленьей замши, ее волосы стали совсем седыми и лицо покрылось морщинами.

– Гонорий хочет знать: ты сразу пойдешь в дом к невесте, или хочешь отдохнуть? – спросила его Гита, когда свадебная процессия поравнялась с подворьем Кочубея – в том самом, где когда-то Беллерофонт укрывал похищенную им Медвяную Росу.

– Пойдем к невесте, не будем тянуть,– отозвался на ее слова Павлов, у которого это место сразу вызвало неприятные воспоминания.

Гита красноречивым жестом дала понять Гонорию, что жених не возражает против того, чтобы свадебные торжества начались не на следующий день, а прямо сейчас. Гонорий понимающе кивнул головой и, зычным возгласом установив тишину, объявил о том, что приглашает званых гостей в свою резиденцию.

Павлов, в свою очередь, подозвал к себе Урсулу и с помощью Гиту предал ей свою просьбу: пусть ученицы из ее отряда возьмут под контроль галеру и проследят за оставшимися на ней людьми: капитаном Тарасом и тремя вахтенными, – чтобы их никто не обидел. Урсула в ответ улыбнулась и жестами объяснила ему, что его волнения напрасны, так как все уже давно под контролем. Павлов знал, что на слово Урсулы можно положиться, и сразу успокоился.

Во время торжественного шествия свадебной процессии от Главного причала до резиденции Верховного вождя Ириска несколько раз пыталась с ним заговорить. С помощью Гиты она с грехом пополам выучила несколько фраз на языке джурджени и пыталась порадовать его своими лингвистическими способностями.

– Не парься, милая! Толемей-хан за зиму обучил меня вашему языку,– шепнул ей Павлов на ухо, и она, обрадованная, приняла его заявление за чистую монету.

Париться им, однако пришлось, причем, не в переносном, а в буквальном смысле, и даже не вдвоем, а втроем – вместе с Гитой. Когда свадебная процессия достигла резиденции Верховного вождя, званые гости прошли во двор, на котором были установлены столы. Незваные гости остались за воротами в ожидании, когда слуги Гонория (домашние рабы и рабыни) выкатят им бочки с пивом, вынесут кожаные фляги с медовухой и закуску в виде копченого мяса, колбас и сдобного хлеба.

Пока накрывались столы и званые гости знакомились со спутниками жениха и развлекались песнями, новобрачных, чтобы они поближе друг с другом познакомились, отправили на совместное омовение в хорошо устроенную баню с деревянным бассейном и уютной комнатой отдыха.

По приказу Гонория расторопные слуги сразу после прибытия свадебной процессии осветили банное помещение толстыми восковыми свечами, медленно тающими в высоких напольных деревянных канделябрах. Верховный вождь правильно решил, что, когда Тезей-хан и Ириска выйдут из бани, у недоброжелателей вряд ли повернется язык утверждать, что они ограничились одними лишь водными процедурами.

Оказавшись в бане, то есть, можно сказать, в своей любимой стихии, Павлов сразу взял инициативу в свои руки: заварил березовые веники кипятком, поддал жару и устроил для Ириски и Гиты столь интенсивную паротерапию, что они едва ее выдержали. Пока женщины отдыхали на широких лавках, накрывшись холщевыми простынями, он попарился сам, поплескался в бассейне, еще раз попарился, полил себя ключевой водой из деревянного ковшика и лишь тогда, бодрый и повеселевший, заглянул в комнату отдыха и поинтересовался у Гиты насчет дальнейших планов. Его переводчица, успев хлебнуть медовухи чуть выше нормы, положенной по уставу, заплетающимся языком объявила, что дальше он должен снять с нее черный пояс вдовы и удовлетворить, как супругу.