Тайны городов-призраков

После войны П. Дзанотти-Бьянко предложил отождествить его с Парко дель Кавалло, расположенном на берегу Крафиса в 4 километрах от современного устья, а в реке Сибарис видеть современную Кошилу. Пробные бурения в предполагаемом центре бывшего города подтвердили возможность обнаружения Сибариса соответствующими времени его существования находками. Однако находки могли принадлежать и другому городу. Скептиков они не убедили.

Тогда в середине 1960-х годов в поиски Сибариса включился археолог-экспериментатор К. Леричи. Он уже прославился обнаружением большого числа этрусских гробниц, от которых на земной поверхности не осталось ни малейшего следа. Для поисков Сибариса он использовал протонный магнитометр. Он представляет собой баллон со взвешенными в спирте протонами. Снаружи на баллон намотана проволока. Когда по ней пропускают ток, протоны вращаются в спирте, скорость их вращения зависит от магнитной силы. Аномальные показатели на приборе являются сигналом, что в данном месте находится, например, скопление керамики или какая-то стена. Прибор фиксирует предметы на глубине до восьми метров.

Поиски Леричи увенчались успехом. Ему даже удалось проследить крепостные стены на расстоянии 1320 метров. Затем он с помощью мощной помпы поднял с глубины 6–8 метров фрагменты греческой посуды, черепицу, кирпич и куски карниза. Все это датировалось VII–VJ веками до н. э. Но скептики опять отказались признать находки принадлежащими именно Сибарису. О раскопках не могло быть и речи: грунтовая вода так близко подступала к поверхности, что вырытая яма тут же заполнялась водой, а стены ямы сползали вниз, обессмысливая труд.

И все же после нескольких лет, проведенных в разведках, археологи решили попытаться. Раскопы были заложены сразу в четырех местах, три из них по времени безусловно относились к Сибарису, в четвертом раскопе оказалось большое здание, вероятно, общественное, но относящееся к Фуриям.

Сейчас уже нет сомневающихся, что обнаружен именно Сибарис. Археологические слои идут в полном соответствии с письменными данными о времени основания и гибели города: VIII–VI века обильно представлены остатками построек, керамикой и монетами; затем — в слое конца VI века попадается только ил, песок, обугленные куски и следы растворившегося в воде кирпича — доказательство, что город был сожжен, а потом затоплен; и следом за ним идут остатки афинских Фурий.

Сейчас еще невозможно говорить об архитектурном облике Сибариса. Но фрагменты архитектурных украшений храмов и частных жилищ позволяют говорить, что Сибарис был типичной ахейской колонией, разве чуть больших размеров: население ее могло достигать ста тысяч человек, но наверняка было меньше. Об образе жизни сибаритов пока можно судить лишь по импортной ионийской керамике, среди которой преобладают тончайшей работы и удивительной росписи чаши. Этот факт как будто подтверждает сведения о не прекращавшихся пирах и застольях. Но керамика, произведенная в местных мастерских, совсем не уступает по качеству привозной. Другие находки тоже не дают ответа на вопрос: действительно ли сибариты отличались от остальных греков какой-то особенной и безграничной изнеженностью? Археологи пока лишь разводят руками: на их взгляд, ничто не отличало Сибарис от других греческих городов. Но ведь еще не обнаружен некрополь! Вот там-то действительно могут оказаться существенные различия. Правда, это уже будут не отличия между городами живых, а между городами мертвецов.

На сегодняшний день установлено, что археологическая площадь города охватывает 9 квадратных километров, но работы ведутся лишь на площадях, напоминающих уколы в простыне. И даже тут они движутся очень медленно, потому что в раскопы моментально набирается вода. Людям приходится работать в водонепроницаемых костюмах, стоя по колено, а то и по пояс в воде. В ближайшей перспективе итальянцы намереваются подвести с боков систему труб с механическими насосами, которые войдут в землю на глубину 8–9 метров. Возможно, они уже это сделали. Но и тогда на раскопки только той части города, которая сейчас находится на суше, уйдет не менее 20 лет.

Двадцать лет назад подводные археологи обнаружили на дне Тарентийского залива на семиметровой глубине несколько рядов беломраморных колонн. Возможно, это ушедший на дно припортовый рынок, но может быть и храм. Нам этого уже не узнать: очередь до него дойдет не раньше, чем будет раскопан центр города.

Спина

Множество загадок задали историкам этруски, споры о которых не затихают и сегодня. Мало того, что спорят о самом народе, так еще и знаменитую Спину потеряли — тот самый город, о котором в один голос говорят древние авторы. Правда, античные летописцы помещали Спину на вполне конкретное географическое место — в долину реки Пад (сегодня это По). Уж не призрак ли он и в самом деле, этот великий город? Венеция этрусков? Но уже в средние века от этой "жемчужины Этрурии" не осталось никакого следа.

Дионисий Галикарнасский говорит, что Спину основали пеласги — народ, живший в Греции до прихода греков и вытесненный последними оттуда. Удержаться там пеласги, однако, не смогли, и им на смену пришли этруски. Народ этот — один из самых загадочных в истории человечества. Этруски были учителями римлян. Однажды этруски увидели несколько деревень на холмах. Из них они построили город, назвали Римом и правили им полтораста лет. До самого своего исхода из истории римляне неукоснительно блюли каноны этрусского градостроительства, суть которых в том, что мир есть круг, разделенный на четыре части двумя пересекающимися под прямым углом прямыми дорогами, и каждому положено находиться в своей части. Возьмите план любого римского города, и везде вы найдете две эти дороги (cardo и decumanus). Возьмите план сельской округи любой римской общины (centuria), и тут эти же дороги будут в обязательном порядке. Более того, кощунственно сказать, римляне вслед за этрусками даже небо поделили на четыре части и расписали, какому богу в какой части жить и командовать. (Все это очень облегчает работу археологов, потому что достаточно определить границы одного квартала, и весь план города на ладони.)

Расцвет Спины пришелся на V век до Р.Х. В это время она была главным портом Адриатики, через нее шла вся торговля между Средиземноморским миром и Северо-Западной Европой, своеобразным перевалочным пунктом. Сюда поступали товары из Греции, Финикии, Персии, Египта и отправлялись дальше — в Галлию, Германию, на Британские острова, даже в Балтию, откуда поступали металлы и янтарь. Есть все основания предполагать, что рунические письмена Европы происходят от этрусского алфавита. Сама Спина активно торговала солью, товаром собственного происхождения.

Понятно, что при таком статусе города этрусским он был чисто номинально. Кроме соседей, умбров, лигуров и венедов (племя славянского происхождения), в Спине постоянно проживали представители почти всех народов Средиземноморья (греки, например, составляли не менее четверти), выполняя роль торговых агентов. О богатстве Спины говорит тот факт, что дары ее общины Дельфийскому оракулу считались самыми щедрыми и удивительными.

Однако такое благополучное существование продолжалось чуть более века. По непонятным причинам город стал увядать, более того, он превратился в пиратское гнездо, а плавание по Адриатическому морю стало сопряжено со всеми вытекающими отсюда опасностями. В I веке н. э. Страбон уже писал не о городе, а о деревне Спине. Потом она и вовсе пропала.

Но о Спине не забывали. Не раз вспоминает о ней Боккаччо. Кардуччи в знаменитой оде оплакивает судьбу Спины, царицы Адриатики, чей голос умолк, задушенный беспощадным временем. Историки же (археологов в нашем понимании еще не было) в ответ пожимали плечами. Они не только не могли указать местонахождение полулегендарного города, но даже не брались назвать причину его упадка. Кто-то пытался связать упадок Спины с нашествием галлов на Италию в 387 году до Р.Х. (тогда они сумели даже взять Рим, который на самом деле никакие гуси не спасли), но галлы пришли и ушли, а свято место пусто не бывает, к тому же такое хлебное.