Форт Росс

На Аляске ледокол стоял неделю на профилактике, с губернатором согласовывались планы расселения по Алеутским островам. На мои вопросы «как оно там…» Беринг только улыбался и говорил, «сам посмотришь». Судя по всему, там все было неплохо.

Дальше ледокол, загруженный окоренными бревнами и людьми со скарбом, двинулся, в сопровождении канонерки, вдоль алеутской гряды. На крупных островах основывались торговые посты, с двумя-тремя нашими поселенцами и несколькими алеутами для связи с местными. Как понял из оговорок, многие алеуты, что пошли вместе с нашими, были, на самом деле, алеутками. Представляю, что могу застать в крепости Аляска.

На мелких островах просто устраивали собрания вождей, с прояснением политики нового племени. По словам Витуса, никто никого не неволил, но безразличных к новостям аборигенов не встретили, ни разу. Все без исключения заинтересовались товарами, ценами и ненавязчивому присутствию «охранников». По крайней мере, конфликтов на севере не имелось.

Более того, в крепость приходили, точнее, приплывали байды с алеутами, самостоятельно привозящими товары на обмен, и даже, один раз, приплывали просить помощи в решении «междусобойчика». Губернатор тогда отправил канонерку, но дело обошлось без стрельбы.

Вообще, в процессе изучения, выяснялось, что большинство населенных островов враждуют друг с другом. Периодические набеги на соседей тут стали некой традицией. Причем, делить соседям было особо нечего — острова примерно одинаково снабжали живущих на них. Но, как известно, у соседа кусок всегда слаще.

Политика наших торговых поселений сводилась к тому, что в набеги они не ходят, но в случае нападения, применяют весь арсенал. Вождям на островах честно сказали, что при убийстве людей нашего племени, или при их грабеже, патрульная канонерка, систематически проверяющая острова, будет вывозить всех женщин и детей в другие поселения. А с мужчинами, как получится…

Такой подход заставил задуматься многих, а некоторые даже пошли под крыло двуглавого орла, выдав аманатов и вывесив над поселками соответствующие вымпела. Теперь канонерка имела свою «детскую комнату» где резвились разновозрастные алеуты. Наша экспедиция все больше походила на детский сад.

Беринг подробно описывал острова, растительность, горы, вулканы, озера — особенности каждого посещенного острова. Отмечались горячие источники, сера, необычный вкус воды, странные породы. Рудознатцы пытались даже составить карты полезных ископаемых, но поверхностные осмотры не давали подробностей. Медь была точно, под некоторым сомнением свинец и ртуть. Многие образцы откладывались для лабораторных исследований.

Растительность островов не радовала, мхи да кусты. В нескольких плодородных долинах попробовали приживить картофель, но о результатах пока говорить рано. Из животного мира по островам бегали лисицы, олени, бобры, редко попадался медведь. На побережьях, весь спектр морских млекопитающих и широкий выбор птиц.

Аборигенов на островах никто не считал, но по приблизительным наблюдениям, их тут проживало около 20 тысяч по всей гряде. Племен было несколько, но всех их объединили под общим названием алеуты, так как язык у всех практиковался сходный.

По-хорошему — нам надо несколько лет на подробное изучение островов, но на это нет сил и средств. Надо подумать о большом исследовательском судне, носителе множества исследовательских катеров на 3–5 человек экипажа, с каютой, камбузом и отоплением. Тогда возможно подробное изучение этих вершин вулканов, торчащих из глубин Тихого океана.

Так конвой из ледокола и канонерки дошел до конца гряды. Последние два острова перед материком оказались необитаемы, видимо сказывался их отрыв от основной гряды. Зато живности на их берегах водилось едва ли не больше, чем на предыдущих островах. Даже несколько новых видов описали.

И тут, в рассказе Витуса, случилась пауза. Капитан мялся, но в итоге признался.

— … остров последний, именем моим нарекли. Был против, да команды настояли, говорили, раз точку ледовому пути именем пролива поставили, надобно оную и в конце островов поставить.

Тут откровенно заржал. Надо же, остров Беринга. Хорошо, что он пока не командор. На меня косились с непониманием. Алексей поспешил прервать непонятный смех.

— Заслужил, капитан! Так тому и быть.

Покивал словам царевича, протирая глаза, спросил невзначай

— А остров, что рядом, не Медным, случаем, назвали?

Витус взглянул на меня даже более удивленно, чем до этого, после взрыва немотивированного хохота.

— Никак не поименовали. Медь на нем видели, на берегу несколько самородков попалось, но рудознатцы жилы не нашли, откуда куски откололись, и медным его называть не стали.

Повисшая пауза намекала на продолжение фразы — «а ты откуда знаешь?». Мысленно дал себе затрещину, но виду, что понимаю немые вопросы, не подал.

Далее Беринг рассказывал, как остатки леса, неиспользованного экспедицией, они сложили на северной оконечности одноименного острова и оставили десяток человек с линией морпехов, строить причал. Витус логично предположил, что на крайнем острове нужна пограничная застава и порт для патрульного корабля. Все согласно нашим планам.

После острова Беринга времени на изучение Курильских островов у конвоя не оставалось. Их дальнейший маршрут мы себе представляли. Стояли у форта «Удачного» на Колыме, потом пошли на север, к Анадырю. Шли медленнее, чем мы, тщательно проверяя и дополняя наши карты восточного побережья Камчатки и Чукотки.

В Анадыре грузились углем, делились припасами и помогали на расширяющейся шахте, не столько для увеличения объемов добычи, сколько для загруженности экипажей. Хотя, и дополнительный уголь кораблям не помешает, форт добыл его мало, зато хорошо отстроился.

Теперь сам форт стал цитаделью крепости Анадырь. Не такой большой, как Аляска, но уже способной вместить сотню человек, плюс длинные амбары под уголь, бочки жидкого топлива и сопутствующих перегонке угля ингредиентов. Мыс заметно преобразился. Даже бревенчатая гать тянулась от шахты к берегу, сильно напоминая деревянные рельсы.

Для меня великой тайной всей этой картины стало наличие деревьев в тундре. Хоть деревяшки и не выглядели строевым лесом, но вокруг простиралось голое поле, разбавляемое болотами. Великую тайну приоткрыл комендант форта, радостно рассказывающий, как они, когда все успокоилось, замирились с аборигенами. Далее, зимой, последовали дальние экспедиции, в которых участвовали целые поселения местных, вместе с их оленями. Сколько за эти услуги отдали товаров — даже спрашивать не стал. Сколько бы ни было, у нас теперь есть место для проживания рудокопов.

Загрузка «Юноны» началась на второй день стоянки. Команды входили в деловое русло, и мысленно готовились к рывку через льды. Торопились. Довел до всех, чем может закончиться каждый день задержки. Транспорт теперь грузился и днем и относительной ночью. С Берингом провели ревизию судов и сутками сидели над картами обратной дороги, обыгрывая различные ситуации.

Канонерка готовилась принять на борт всех остающихся в вице-империи людей. Для этого готовили катерную палубу, оставшуюся без половины катеров. На нее переводили морпехов, а в их кубрики заселяли наш южный, гавайский, фрукт. На канонерке обещало быть очень тесно.

Уговаривал Алексея вернуться с конвоем в Архангельск. Приводил логичные доводы, что наши заказы лучше него никто не пропихнет и не организует обратный конвой. Царевич на это указывал на трюмы ледокола, забитые мехами, которые он собрал на обратном пути, и утверждал, что с таким грузом нашим заказам и кораблям везде будут открыты двери.

Не уговорил. Была даже мысль в последний день Алексея напоить и отправить на ледоколе. Да ведь царевич проспится, и у него хватит дури, развернуть конвой обратно.

Отход, как обычно, наступил незаметно. 17 июля все бегали как угорелые, пытаясь доделать забытые дела или передать приветы и письма. Взгрустнулось.

Два больших корабля, окутавшись прощальными залпами, уходили в море. Провожал их с берегового мыса, на котором стояли почти три сотни человек. За спиной грохнули ответные залпы канонерки, заставив вздрогнуть, и одеть картуз. Удачи вам, ледовые корабли. Главное дойдите. Пусть даже с зимовкой в одном из фортов ледового пути. Теперь будем ждать вас следующей осенью. И следующей, и каждый год потом, пока вы не вернетесь. Главное, команды знают, что их тут будут ждать всегда.