Наездник (СИ)

  - На улице вообще никого не было.

  - Знаешь, кто обычно делает отмашку поезду двигаться?

  - Нет.

  - Мила, твоя подруга? Как она выглядела?

  - Да вроде как всегда, хотя дайте вспомнить. Лицо заплаканное, неухоженное. Она такая аккуратистка, в любой ситуации старается за собой следить. Причешется припудриться красоту наведет, а вчера выглядела как бешенная. - Люба опять почувствовала привкус паники.

  - Слушай, получается против тебя настроены все, кого ты увидела. Надо разобраться, только с кем мы можем пообщаться и надо ли тебе это? Не пора ли на все плюнуть и домой.

  - Да, я как доброволец могу уволиться, когда захочу. Нам еще в октябре сказали, что в связи с завершением военной компании мы будем расформированы. Вот завершим рейс и идите куда хотите.

  - Куда поедешь, когда уволишься? Домой? - До сих пор молчавший Леонид Тимофеевич встрял в разговор.

  - Так мы ко мне и едем. Я из столицы. - Слабо улыбнулась Люба - Родная тетя пристроила меня в этот поезд с подругой. Ведь состав то столичный, там формировался, а она директор продовольственного склада при железной дороге. Задействовала свои знакомства. - Внезапно осознавший, что он тут лишний, Леонид даже не дождавшись ответа, захромал к себе на койку.

  - Тетя хоть жива, после войны? - Будто ничего не случилось, спросил оставшийся победителем на этом поле боя.

  - Типун тебе на язык, она уже после победы над Западом, в июле, нас пристраивала: "Последний шанс принять участие в войне, побывать в составе действующей армии. Потом это может пригодиться" - короче пристала как репей, не отвяжешься. Она видишь, ли все пороги обила, пока меня пристроила. Пришлось, даже с возрастом мухлевать. Мне ведь восемнадцать только месяц назад исполнилось.

  - Отлично, тетка у тебя молоток. Если доберёшься до нее, считай отбилась. Значит так. Сидишь как мышь, никуда из вагона не входишь. Будут звать - не отзывайся. Сам скажу, что заболела, лежит не встает. Приедем, отправим нашего щегла к твоей тетке. Сама никуда не ходи.

  - Посмотрим еще как все сложится. Может еще все утрясется. - Жалобно сказала Люба.

  - Давай лучше подумаем, как мы тут будем держать оборону от вашего начальства, если что. - Не обратив внимания на слова девушки продолжил Дмитрий.

  - Ты сам думай раз такой умный. Как выйти из безвыходной ситуации и прекрати пугать. Мне и так очень страшно. - жалобно прошептала девушка прижимаясь щекой к сильному плечу.

  - Давай прикинем тогда что у нас с питанием. Думаю, за два дня точно доедем. Мешок сухарей разобьем на части. Бульонные кубики есть. Колбасы на пару дней хватит. Обойдёмся без каш и супов. Дня три продержимся легко. Если будем ехать дольше, можно и поголодать, но можно ведь реквизировать керосин у нашей соседки. У нее наверняка осталось. Давай раскулачим соседний вагон. Сгрудимся и сходим войной. - Задорно засмеялся Дима.

  - Ты мой спаситель. - Восторженно посмотрела на сурового война девушка.

  - Просто хочу тебе помочь выпутаться из сложной ситуации, а соседка перетопчется. Все равно все у нас общенародное.

  - Спасибо тебе огромное. Что бы я без тебя делала. Проси, что хочешь. В лепешку разобьюсь, но сделаю.

  - Да ладно тебе. Еще сочтемся. Я от чистого сердца тебе помогал. Какая уж тут награда?

  - Будет тебе награда. Я молодая и глупая... готовая на всякие безрассудства... Прямо сейчас. Леня спит, а гаденыш у Елены. Будь что будет... любимый...

  Остальные обитатели поезда так ничего и не узнали об этом маленьком происшествии.

  Так счастливо разобравшийся с беспокойным начальством Александр Сергеевич не находил себе места. Заботливо подготовленные за годы войны статьи и диссертация пропали. Во время переезда они из-за неразберихи остались в штабном вагоне. Начальник поезда четко помнил где лежали папки. В купе у комиссара под пустующей полкой в его чемодане, завернутые в старое пальто. Плевать на пропавший чемодан, но многолетний труд. Ведь у него назначена защита. Искать было совершенно бесполезно. Бумаги пошли на растопку, их просто сожгли в наркотическом угаре. Убедился он в этом когда среди остатков золы заметил несколько кусочков несгоревшей бумаги. Кто это сделал выяснить теперь невозможно. Наверняка сволочные девицы. Только как теперь найти виновниц. Осталось обратить свой гнев на всех без исключения гулящих девок, изображающих страдания. Вот ведь б..., видели ведь наверняка, что жгут и не спасли.

  В ночь со среды на четверг остановились для высадки начальства. На полустанок прибыло несколько автомобилей поджидавших ответственных товарищей. Обитатели поезда, опять разогнанные по вагонам из громких разговоров, звучавших на перроне поняли, что вот-вот их оставят без высокопоставленных пассажиров. Остановка опять оказалась недолгой и снова в путь. Волнение охватило всех. Чувствовалось приближение огромной узловой станции.

  - Значит так, Шатов? - В очередной раз давал инструкции Дмитрий Сергеевич. - Пойдешь, как приедем, к Любиной тетке. Передашь письмо. Дождешься пока она его прочитает. Там тебе денюжку выдадут. Понял?

  - Чего уж не понять. - Устало отвечал Паша, вымотанный печатной машинкой до одури.

  - Ты все-таки повтори адрес, - не уставал маяться от безделья Леонид Тимофеевич.

  Дальше просто ползли. Наконец, в самое сонное время, часа в четыре утра остановились. Вдоль поезда пошли обходчики.

  - Вставай - растолкал Пашу Дмитрий Сергеевич. - Прибыли. Давай, собирайся. Не поминай лихом. Не держи зла. Держи подарок из сердца Запада, - Отставник протянул бензиновую зажигалку.

  Шатов подхватил чемодан и отправился попрощаться с Еленой Николаевной. Скинув там уже надоевшую одежду, он, наконец-то оделся в новое. От оставшегося на путях поезда, он уже совершенно преобразившись, отправился навстречу неизвестности.

  Часть 4

  Глава 1

  Людей со всего света собрала столица. Перемешала военных и гражданских, пленных и свободных, умных и хитрых, город и деревню. Хорошенько встряхнула всех в своих тесных объятьях, перемешала и выплеснула на улицы и танцплощадки, магазины и барахолки, кафе и рестораны.

  В середине апреля столица начала умываться весенними грозами. По уже многолюдным улицам в самый центр города со всех окраин стекался народ. Молодой человек появился из метро и смешался с толпой, двигавшейся по широкому проспекту. Одетый в сшитый по фигуре приличный костюм и пальто он почти не отличался от местных. В его руке покачивался легкий модный чемодан. Выглядел он едва на семнадцать, но его отличал обольстительный влажный взгляд, густые волосы, едва выбивавшиеся из - под широких полей. Шляпа, из-под которой виднелись коротко стриженные волосы, слишком задорно была сдвинута набекрень, и эта вычурно привнесенная из фильмов деталь, делала его подчеркнуто степенный вид наигранным и ненастоящим. Было в его аристократической фигуре нечто богемное, особенно бросались в глаза поразительно красивые руки. Тонкие черты невольно притягивали, но для девушки, повстречавшейся с ним глазами была опасность потерять голову и пуститься в авантюру, грозящую испепелить сердце. Мальчик на съеме, так сказали бы о нем много лет спустя.