Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант (CИ)

- Естественно. Речь шла о сгоревшей установке, я дал вам задание разобраться в этом вопросе досконально. Кстати, вы разобрались?

- Я не могу ответить на ваш вопрос однозначно, Станислав Александрович.

- Ответьте, как можете, - фыркнул Млечин.

- Дело в том, что установка так сильно пострадала, что обещать её восстановление в какие-то конкретные, тем более, сжатые сроки я бы не рискнул. А все чертежи таинственным образом исчезли. В личном ноутбуке Канина, после взлома пароля, тоже не оказалось никаких файлов, относящихся к данной тематике. Кстати сказать, и протоколы проведения экспериментов, проводимых Каниным, тоже исчезли.

- Как исчезли?!

- Они не были найдены ни комиссией, которая расследовала причины аварии, ни мной лично, когда эта комиссия отбыла в Центр. И если пропажа документов не является делом рук членов комиссии, в чём я честно признаться, сомневаюсь, то остаётся два варианта. Либо Георгий Фомич куда-то всё припрятал, а файлы стёр напрочь, либо чертежи уничтожил, а протоколы не вёл вовсе.

- Разве это возможно?

- Я уже говорил вам, что Канину были чужды те демократические принципы, которые присущи вашему стилю руководства, господин Магистр. Он всегда единолично принимал решения и ни с кем их не обсуждал - ни до, ни после принятия.

На правах хозяина кабинета и человека только что подбросившего шефу 'леща', Иннокентий Иванович позволил себе закурить, не спросясь. Млечин тоже полез в карман за сигаретами.

- Однако кое-что я всё-таки нашёл, - продолжил Рябов, сходив к подоконнику за пепельницей и вернувшись. - Я поднял накладные на закупку оборудования и материалов для монтажа установки, сличил всё это с тем, что от неё осталось, идентифицировал детали и пришёл к выводу, что планировалось изготовление не одной, а двух таких установок. Но так как дубликата комплектующих нигде не отыскалось, то нетрудно сделать вывод - вторая установка смонтирована вне стен ЭКОРа... Узнав от своего агента о готовящемся побеге, я предположил, что нулевые, те самые заговорщики, что общались с Каниным, теперь обратились к Марии, которая возможно имела информацию о местонахождении второй установки или хотя бы догадывалась, где та может находиться...

- Но вы же мне сами говорили, Иннокентий Иванович, что Мария Михайлова не работала непосредственно с приёмным отцом. Откуда тогда ей знать что-либо об этих установках?

- Но она всё-таки дочь Канина, хоть и приёмная. До ЭКОРа они работали вместе, здесь они часто общались вне работы, иногда по выходным выезжали на машине Канина. Так что, я думаю...

- Ну ладно, допустим... И вы решили дать беглецам уйти, чтобы проследить за тем, куда они направятся, внедрив в группу своего агента? - зевнув, спросил Магистр.

- Совершенно верно! - просиял Куратор.

- И вашим суперагентом является Елизавета Скрипченко?

- Вы чрезвычайно проницательны, Станислав Александрович!

- Этого от меня не отнять, - ухмыльнулся Магистр. - Но должен огорчить вас, господин Куратор: всё, что вы навыдумывали и мне здесь наговорили, иначе как притянутыми за уши бредовыми фантазиями я назвать не могу. Зачем Марии куда-либо бежать? Чтобы показать представителям нулевой структуры место, где находится установка? Да она могла просто назвать его. Неужто всесильные нулевые или дасы, как они себя называют, сами бы не добрались до этого места! Вы можете возразить: мол, девушка могла поставить условие. Бред! У дасов имеются возможности узнать всё, что они пожелают, принудительно вытряхнув информацию из головы любого человека.

- Извините, Станислав Александрович, - грустно улыбнулся Рябов и почему-то оглянулся на дверь, - но я не успел рассказать вам о главном...

- Так уж расскажите, будьте так добры, - Млечин тоже покосился на дверь.

- Вначале и у меня были подобные сомнения. Более того, я буквально до последнего дня не мог принять решения - позволить этой четвёрке сбежать или вывести злоумышленников на чистую воду и отдать Доктору для очистки мозгов от всякого ненужного шлака. Затем всё же решил, что с помощью Елизаветы Скрипченко, в результате ежевечерних занятий освоившей мыслепередачу, мы будем контролировать их действия после побега... А буквально за несколько часов до назначенного времени я узнал, кто из нулевых вызвался помочь нашим беглецам... Он назвался Дассаном. Вам о чём-то говорит это имя?

- Дассан?.. Дассан, Дассан... Кажется, так зовут кого-то из дасов, членов нулевой структуры, курирующей территорию России. Его полное имя... дай бог памяти... нет, не вспомню.

- Бастард Дассан, - подсказал Рябов.

- Совершенно верно - Бастард Дассан... Ну и что из этого следует?

- Однажды - это было довольно давно - мы о чём-то с Каниным заспорили. Уже не помню, с чего всё началось, но разговор коснулся темы происхождения фамилий. Вот тогда-то он и сказал мне, вроде как в шутку, что его фамилия на санскрите означает бастард. А бастард переводится на русский язык как выродок. Он так и сказал: 'Я, Кеша - выродок. Причём, в полном смысле этого слова'. Я не знаю, почему он так сказал, и если честно, забыл о том случае. А вот когда услышал имя этого даса, тут же вспомнил, и в голове моей выстроилась логическая цепочка: дас Дассан - Бастард Дассан - Бастард - Канин...

- Всё логично и весьма похоже на правду, - согласился Магистр, но зачем-то добавил: - Если бы ещё больше не было похоже на шизофрению.

- Смею вас заверить, такая версия у меня была, - усмехнулся Рябов, вспомнив о своих недавних страхах и мыслях о приведениях.

- И имейте в виду, - строго поднял указательный палец Млечин, - мне доложили, что эти ваши подопечные угнали мой 'Ленд Крузер'. Я им нечасто пользуюсь, и подумываю о новой машине, но чтоб в ближайшее время...

Он не договорил, но Рябов понял - машина должна целой и невредимой вернуться в гараж. Он торопливо кивнул, соображая, каким образом это сделать и тут же подумал:

'А ведь на этом 'Ленд Крузере' раньше катался Канин. Это ещё одно подтверждение, что я поступил правильно, отпустив их в свободное плавание, не снимая с крючка'.

2.

Старый двор за время его отсутствия внешне не изменился. Четыре пятиэтажки сорокалетнего возраста, образующие прямоугольник двора, темнели на фоне пасмурного неба; дождь перестал, но тучи ещё хмурились, скрывая звезды.

На детской площадке, скупо освещённой стареньким покосившимся фонарём, не было ни души. Оно и понятно - время позднее: малышню разобрали по домам, а те, что постарше... они теперь предпочитают в барах да в клубах тусоваться...

Андрей ощутил тёплый ветерок, настойчиво и упруго подувший из далёкой юности. Вспомнилось вдруг, как собирался он с друзьями на этой площадке по вечерам. Бренчала гитара, Васька с пятого этажа пел надтреснутым голосом песни про Владимирский централ, про чёрный пистолет с Большого Каретного, о том, как 'в гавань заходили корабли' и прочие песни, входившие в репертуар 'дворовых народных'. Остальные подхватывали, часто нестройно и невпопад, но зато весело и задорно.

Шум и гомон, поднимаемый подростками, странным образом не мешал жильцам; во всяком случае, никто не поднимал паники, не выходил ругаться с не в меру расшалившейся ребятнёй. Это уже позже, вернувшись из училища, Андрей с удивлением обнаружил, что шумящие во дворе дети стали камнем преткновения и объектом недовольства новых соседей. Люди стали раздражительнее и нетерпимее, на парадных появились кодовые замки, на лестничных клетках - решётки и тамбурные двери. Даже клумбы перед парадными поделили и огородили заборчиками 'кто во что горазд'.

Двор тоже изменился: исчезли знакомые лица друзей, а подросшие малыши уже были неузнаваемы. Знакомых бабушек, вечно сидящих на скамейках и перемывающих косточки соседям, стало меньше; места выбывших заняли другие - те, кому раньше было не до посиделок и сплетен. Увеличилось количество машин и гаражей; деревья стали выше, а песок в песочницах почему-то исчез...

Подходя к подъезду, Андрей поднял голову, глянув на знакомые окна четвёртого этажа - свет не горел, и правильно, уже поздно, мать и Сашок наверняка спят. Зато тетя Нюра, соседка, проживающая в однокомнатной квартире напротив, как всегда, смотрит ночные сериалы - окно её спальни скупо освещено синим.