Дизель решает все

Мужики крепко взяли меня в оборот и ни о каком КБ в тот день речь не шла, поехали сразу ко мне домой, налаживать службу. Так как у меня действительно ночевать было негде, кроме холодных сеней, бойцы сразу же организовали тулуп и буржуйку, а в следующие два дня бригада плотников утеплила помещение, истратив изрядно дефицитных досок и пакли. Устроились, в общем со смыслом и удобствами.

Отношения, поначалу бывшие весьма холодными, быстро наладились в ходе совместных зарядок-тренировок. Да еще, теперь, каждый свой выходной я начинал рано утром в чекистском гимнастическом зале «Динамо», после чего следовал тир. И я, и мужики занимались с огромным энтузиазмом и удовольствием, к тому же, мне было, что им показать и в плане рукопашки и в плане стрельбы. Только все стало налаживаться, как эту группу у меня забрали и приставили новых, Олега, Игоря и Диму, которые тоже продержались всего две недели, им на смену пришли Серега, Слава и Коля, оставшиеся со мной надолго. Причину такой кадровой политики я не понимал, тем более что с бывшими «моими» продолжал встречаться на занятиях, куда они приходили, специально подгадывая время, чтобы составить мне компанию.

— А, Семен, проходи, дорогой! — в гости к Исидору Любимову удалось вырваться только в конце февраля, подгадав специально под 23-е число. Прохожу. М-да, сталинские наркомы живут… кучеряво. Это стало понятно по одной лишь прихожей, сравнимой по размерам с моей избушкой. Очень скоро стало наглядно видно, к наркому какой именно промышленности мы пожаловали. Всевозможных тряпок было море, от шикарной женской одежды до тяжелых портьер и натуральных матерчатых обоев. Не подвел и накрытый в огромной зале стол, напомнивший, что пищевая промышленность сейчас относится именно к легкой. А ведь товарищ в народных комиссарах-то всего ничего, двух месяцев не будет.

Но сразило меня не это великолепие, а то, что у Исидора Евстигнеевича была натуральная прислуга. Очень уж это не вязалось с моими наивными стереотипами, и чувствовал я себя очень скованно. Выпитая в изобилии водка ничуть не помогла, а контакты как-то налаживать надо было, ведь я именно за этим сюда пришел. Разговор откровенно не клеился, я избегал копаний в родословной, а Исидор Евстигнеевич почему-то напирал на свою партийную деятельность, подробно освещая ее чуть ли не с начала века. К счастью, жена наркома, проявив повышенное внимание к моему сыну, который никак не хотел сидеть спокойно за столом, заявила, что детям скучно, и отпустила их играть, а Полину утащила к себе, похвастаться тряпками и обсудить последние писки моды. Полю было откровенно жаль, но я вздохнул с облегчением, так как хозяин предложил переместиться в кабинет и продегустировать настоящий французский коньяк, который он привез из Германии. Там нашему разговору уже никто не должен был помешать.

— А знаешь, Семен, мы с товарищем Фрунзе советскую власть в России первыми установили. Еще в августе семнадцатого, когда меня городским головой Иваново-Вознесенска выбрали. По всей стране еще буржуи заправляли, а у нас уже исполком был! — нарком вновь оседлал своего любимого конька. — А еще раньше, мы в Минском совете с Михаилом работали, на фронт с агитацией выезжали, ему это особенно хорошо удавалось, принимали за золотопогонника. И ведь удалось нам наступление тогда сорвать!

Исидор Евстигнеевич был невероятно горд собой, а я невольно сморщился, замаскировав это под поедание эксклюзивного в данной обстановке лимона. Мне живо вспомнился январь 1995 года и мерзкий, дребезжащий голос сексуального меньшевика, призывающий нас сдаваться, «спасать генофонд», наплевав на страну и тех беззащитных, кто был за нашими спинами. Тоже в чинах тот подонок был, избранник, блин…

— Ты, Исидор Евстигнеевич, лучше про деда расскажи, про революцию и гражданскую все и так знают, — я поспешил сменить неприятную для меня тему.

— А что дед? Дед крестьянином был. В деревне Старищево, Кологривского уезда. — Нарком ответил как-то казенно, будто анкету читал. Я вцепился в эту тему и стал задавать уточняющие вопросы, получая от напрягшегося партийца все такие же сухие ответы. Исидор Любимов, наоборот, старался перескочить обратно на свою биографию, но я все время возвращал разговор в прежнее русло. Из-за этого наше общение получилось сумбурным, но перескакивая с пятого на десятое, я все же смог сделать интересные выводы. Во-первых, дядя избегает вспоминать свою собственную родословную, но вытянуть из него то, что его отец, мой «псевдодед» шить умел и маленького Исидора научил, мне удалось. Больно уж сказочно было то, что мальчишка мог самостоятельно изготавливать одежду на продажу. Это обстоятельство не оставляло и камня на камне от версии крестьянского происхождения. Любимовское учительство тоже было нехарактерно для биографий земледельцев. Во-вторых, вся «хозяйственно-управленческая» карьера наркома прошла под девизом «отнять и поделить». Революционные советы, должность зампотыла, то бишь чуснабарма у Фрунзе, НЭПовская потребкооперация, все это не оставляло никаких шансов на созидательную деятельность. А скорее всего, Исидор к ней совсем не стремился, идя по более удобной и, что немаловажно, хлебной стезе. Оценив свои выкладки, я живо вспомнил комедию «Ширли-Мырли». Получается, что я фактически Изя Шниперсон?

Вот жук! Да он совершенно точно знает, что я ему никакой не племянник, но зачем-то поддерживает эту версию. Какая ему выгода? Рассчитывает свою собственную легенду укрепить? Она и так была весьма устойчива, просто потому, что его прошлым никто не интересовался. Значит, причина в видах на будущее. И здесь вариантов всего два. Либо он «наш человек» и действительно планирует строить легкую промышленность, но не имеет достаточных навыков и ему нужен неофициальный помощник с каким-никаким опытом. Либо он «не наш» и рассчитывает что-то с меня поиметь. Хотя бы укрепить свое положение «династическим» способом. А вот это мы сейчас и попытаемся выяснить.

— Что это мы, дорогой дядя, все о прошлом да о прошлом, давай лучше о светлом будущем, — имитируя благодушие и среднюю степень опьянения, предложил я, — очень уж хочется узнать, как будет с одежкой при коммунизме в отдельно взятой стране. А то, не поверите, неделя уходит, чтобы платье или костюм купить, не говоря о деньгах. Ведь все по отдельности, да еще и это поискать надо.

— А ты ко мне обращайся, враз организуем, — нарком не без удовольствия демонстрировал свои возможности, а потом добавил: — Ведь родня на то и существует, чтобы помогать друг дружке, вместе житейские невзгоды преодолевать.

— Непременно. Но я не о том. Как-то неудобно племяннику наркома по улице пройти в дорогом костюме, когда все вокруг в домотканине. Не находишь?

— А ты не ходи. Ты на машине езди, — это что, он шутит так? Или я имею дело с классическим номенклатурщиком, напрочь оторвавшимся от «земли»? Не зная, что ему ответить, я просто сидел и смотрел на псевдородственника тяжелым взглядом, и он не выдержал:

— Ну что ты жилы из меня тянешь? Царизм, война, разруха, ничего же толком не осталось, все заново строить надо! Так и того не сделать сразу! Вон, с хлопком как быть? Тряпок не хватает, а его на порох забирают. Второго Туркестана у нас нет. С мясом так же, деньги выделим, мясокомбинаты построим, а что на них перерабатывать? И так за что не возьмись. Как наркомат образовали, сразу стал ресурсы подбивать, а там слезы одни. Баб надо чем-то занять им подходящим, хоть и старается твоя подруга им дело по плечу подбирать в машиностроении, но там легкой работы мало. Трудов непочатый край и быстро все не сделать, сколько золота ни заплати буржуям за станки. Потому как сперва сельское хозяйство поднять надо, чтобы легкой промышленности было что перерабатывать.

— Раз решать задачу «в лоб» долго, значит, другие пути искать надо. В обход. Разве целлюлоза только в хлопке есть? Нет, просто там она в готовом виде. Вот и выделить часть средств на поиск технологий получения целлюлозы из других источников, древесины например. Найдете — сразу скинете проблему обеспечения пороховых заводов на лесную промышленность. Поголовье скота мало? Так значит, упор надо делать на живность, которая быстро плодится, на кур например. Строить не мясокомбинаты, а птицефабрики. Их, кстати, прямо в городах размещать можно, женские рабочие руки туда пойдут.