Пиратские войны

— Если китайцы догадаются, что она нам помогла, ее убьют! Надо взять старуху с собой! — зашептал Строганов.

Из высокой травы неожиданно для полковника выполз Гийом. Он успокоил Строганова:

— Серж, они ни о чем не догадаются. Я оставил в теле одного из убитых охранников корабельный нож и в кустах обронил свою шляпу. Пираты сразу поймут, чьих это рук дело, все улики будут указывать на нас, и они не заподозрят дальнюю родственницу твоей жены.

«Тогда она права, что не взяла жемчуг. Если у старой туземки найдут хоть одну жемчужину, то сразу разоблачат ее как пособницу побега», — подумал Строганов и поспешил вслед за спасителями.

Они быстро выбрались на берег моря и сразу вошли по грудь в теплую воду, затем бесшумно поплыли. Гийом пояснил полковнику, что за барьерным рифом беглецов ожидает лодка. Они предусмотрительно оставили ее именно там, чтобы, не дай бог, не привлечь внимание азиатов. Вдруг кто-нибудь из них случайно или намеренно забредет сюда и наткнется на постороннюю лодку?

— А как же акулы? — шепотом прохрипел Серж, содрогаясь от одной только мысли о зубастых тварях.

— Не бойтесь, полковник, мы же со Степанидой доплыли без приключений и что-то не заметили на своем пути акул, — так же тихо ему ответил юнга. — У вас, Серж, прямо мания в отношении акул.

Сергея эти слова юнги не успокоили. Не было этих тварей в прошлый раз, могут объявиться сейчас! Он принялся энергичнее грести руками, стараясь быстрее добраться до шлюпки. Как бы полковник ни спешил, он не терял самообладания, плыл изо всех сил, но без единого громкого всплеска.

Беглецы пересекли лагуну за несколько минут и вскоре добрались до кораллового рифа. Теперь, пересекая его по колено в воде, главное было не пораниться о какого-нибудь ядовитого морского ежа, избежать соприкосновения с крупными и опасными медузами. Да мало ли опасностей подстерегает цивилизованного человека в тропических морях.

«И как только эти аборигены умудряются выживать в этом мире, полном смертельных ловушек? Здесь ведь сама природа настроена на уничтожение человека! — размышлял Строганов, перебирая в воде натруженными руками.- Естественный отбор! Возможно, дикари сжились с окружающей средой до такой степени, что флора и фауна ощущают их своей неотъемлемой составной частью?»

Полковник быстро утомился, сказалась ночная работа и сутки голодания.

Вот и лодка! В ней сидел старина Худойконь. Серега при помощи атамана взобрался в лодку и сразу попал в объятия прослезившегося казака.

— Друже! Мил человек! Как я рад, что ты жив, что мы сумели тебя спасти!

— Спасибо, Кузьма! Искренне благодарю за поиски и вызволение из плена, — тоже прослезился полковник.

— Как же ты вывалился за борт в том бою?

— Камнем попали по шлему, вот я и свалился. Эти черти окаянные меня оглушили, привезли на остров и бросили в яму.

— Право слово, настоящий граф! Ни хрена не можешь! — казак от восторгов и умиления быстро перешел к ругани. — Неужели трудно было упасть на палубу?! Он, видишь ли, в море купается, затем в яме прохлаждается, а Худойконь рискуй жизнью, плыви, спасай его сиятельство!

Казак вполголоса ворчал. Выдав несколько ругательств, он уже почти забыл, что Сергей был пленником у кровожадных китайских пиратов, что его только что спасли, вытащили из плена. Казак договорился до того, что, мол, граф просто развлекался на острове и отлынивал от исполнения своих служебных обязанностей на корабле.

— Не бубни! Тебя бы самого посадить в ту яму, из которой меня сейчас вытащили, после этого я бы с большим интересом послушал твои речи и про бездельника, и про отдых, и про развлечения! — огрызнулся Сергей, которому быстро надоели незаслуженные упреки одноухого брюзги.

Атаман тут же осекся и взялся за весла. Рядом на банках сели Сергей, Степанида, Гийом, они аккуратно развернули шлюпку и направили ее в открытое море. Где-то там, вдали, окутанный молочным туманом, стоял их невидимый отсюда парусник. Гийом заверил, что до «Кукарачи» не больше двух миль. Но все равно нужно было спешить, уходить вместе с отливной волной, которая будет сопутствовать скорейшему бегству подальше от пиратского острова.

Люди гребли не в такт. Атаман сперва терпел, потом опять начал ворчать, затем ворчание перешло в ругань.

— Худойконь, не бурчи! Лучше громко считай, а мы подстроимся под ритм твоих гребков, — одернул зарвавшегося казака Сергей.

Атаман обрадовался, что граф признал его старшинство на веслах, и принялся считать:

— И раз! И раз! И раз!

Лодка пошла по прямой, ровнее, чем раньше, без лишних рывков и рваных, неверных движений. Только девушка не могла совладать с ритмом, так как сил у нее было гораздо меньше, чем у мужчин.

Вскоре в дымке показался родной корвет. Это добавило гребцам сил, тем более что за спиной, на острове, послышались вопли. Видимо, пришла смена караула, и пираты обнаружили мертвую охрану зиндана, вырезанную «диверсантами», и поняли, что ценный пленник бежал.

— Навались, ребята, не спать на веслах! — прикрикнул Худойконь на товарищей. — Вижу, дядя Ипполит уже выбирает якорный канат. «Кукарача» почти готова к отплытию, пора уходить отсюда подальше. Не ровен час, замешкаемся, так эти узкоглазые на своих шустрых сампанах нас живо догонят!

До корвета оставалось не больше кабельтова. Ипполит Степанов сильно нервничал. Стоя на корме, капитан раскуривал свою любимую трубку и, нещадно бранясь, поторапливал уставших гребцов, которые и без его понуканий трудились, что было сил. В небе кружили несколько десятков чаек. Они сопровождали шлюпку и окружили корабль, словно указывая пиратам путь отступления беглецов. Птицы то взлетали вверх, то резко планировали вниз к воде, и все время громко предательски кричали.

— Кыш, проклятые! — махнул веслом в сторону птиц Строганов, но чайки почему-то не боялись людей.

И вдруг Сергею показалось, что птицы прощаются с ним. Сердце сжалось от необъяснимого предчувствия. «А почему бы и нет? Не слишком ли я загостился в восемнадцатом веке и в этих краях? И пусть я приобрел много хороших друзей, но пора и честь знать!» — подумал он.

Беглецы из последних сил налегли на весла и достигли борта корабля, прежде чем китайцы успели спустить свои лодки на воду. Они спешно пришвартовались, быстро взобрались по трапу наверх и сразу принялись ставить паруса. Ротмистр напряженно вглядывался в подзорную трубу и заметил, что преследователи не заставили себя ждать. Пиратская эскадра постепенно набирала скорость и уже миновала барьерный риф. Теперь начиналось состязание в скорости и умелом управлении.

Не было никаких торжеств, все занялись делами: Ипполит руководил постановкой парусов, и беглеца встречал только кот Самсон. Он сидел на поручне и сверху с интересом наблюдал за приплывшими людьми. Строганов замешкался, потому что нахальный котяра кинулся к нему на руки и громко замяукал, как бы приветствуя появившегося на борту члена экипажа. Полковника растрогало это проявление любви со стороны домашнего, вернее сказать — корабельного животного.

Самсон потерся мордой о голый торс полковника, полизал ему грудь, шею, руки, попытался лизнуть нос и губы.

— Отстань, блохастый! Очумел? — воскликнул Серега и сбросил мурлыку на палубу.

Но оказалось, что так легко от кота не отделаться. Тот начал тереться о ноги, затем встал на задние лапы и вцепился когтями в штаны хозяина, как бы говоря: «Я рад тебя видеть, но радость моя не бескорыстна! Где угощение в знак благодарности?»

— Эй, народ! Котяру кормил кто-нибудь во время моего отсутствия?

Ответом было дружное молчание экипажа. Конечно, сами поели, а про тварь бессловесную забыли! Сергей начал выговаривать Гийому за отсутствие заботы о братьях наших меньших, но тот махнул рукой и полез на мачту. Худойконь буркнул, что им было не до кота, когда пропал с корабля сам граф Строганов!

На радостях, что хоть один член экипажа ждал его с нетерпением, расчувствовавшийся полковник пообещал коту выделить ему мясо и сыр, а когда будет возможность, то и молочком побаловать.