Смута. Дилогия (СИ)

- Слишком это мелкая цель и не стоит ею специально заниматься. Всё сказанное тобой получается автоматически при достижении более глобальных целей.

- И что же такого глобального ты видишь в создании ещё одного государства?

- Это как посмотреть. Само по себе одно государство ничего не решает. Но задумайся о таком факте. Насколько я помню, за время освоения территории, как её называли, Дикого Запада, белыми было уничтожено пятнадцать миллионов индейцев. Причём по большей части это были не воины, а женщины, дети и старики. И победу американская армия одерживала только тогда, когда уничтожала поселения индейцев и возможные источники пищи. Вспомни хотя бы истребление бизонов. Очень редко победы были одержаны в прямых боестолкновениях.

И только после этого индейцы были вынуждены прекращать сопротивление. Так вот, государство, которое мы собираемся построить, должно показать пример того, как вести борьбу с оккупантами. А заодно послужит своеобразной базой для подготовки и снабжения индейцев. Не думаю, что тех же самых чероков, маскогов и индейцев прочих племен, прошедших подготовку и обеспеченных хорошим оружием, сможет победить местная армия.

Не надо ничего делать самому, надо только немного помочь одной из сторон. Здесь в чистом виде работает принцип дзюдо - толкай, когда противник тянет, тяни, когда он толкает. Партизанская война - страшное оружие, вспомни хотя бы Белоруссию и Афганистан. В одном случае победили мы, в другом - нас. Здесь главное - выбрать правильную сторону.

А для нас она известна. Пришлые, бандиты и воры, направляемые банкирами и купцами, стали грабить и отнимать землю у индейцев. Да, мы тоже не местные, но мы ничего не отнимаем, а делимся с индейцами своими знаниями и умениями, а также используем ресурсы этой земли на совместное благо. Так что первая стратегическая цель - помочь индейцам выжить в предстоящем противостоянии.

А сумеют они это сделать - и не будет великой пиндосии, не будет американской интервенции на севере и дальнем востоке нашей страны, не будет мировой глобализации и всеобщего оглупления народов мира. Не будет мирового общества потребления, и сохранятся не общечеловеческие ценности, а обычные понятия добра, чести и достоинства, на которых стояли и стоять будут мировые цивилизации.

- А какая вторая цель? Ты сказал, что это первая стратегическая цель, - переспросил Никита.

- Не знаю, насколько правильно, но вместо власти жёлтого металла в душах людей должны быть другие ценности. И как ни странно, их несёт именно православная церковь. Я не буду спорить о её достоинствах и недостатках, в словах и пустых разговорах можно утопить любое дело. Но пример нашей страны показывает, что люди, принявшие в сердце эту веру, смогли превозмочь любого противника, с молитвой и верой сумели построить то, что не удалось никому другому.

Да, попы и священники порой подают не самые лучшие примеры для подражания, но это жизнь как она есть. В ней не бывает всё только хорошо и благостно, порой вместо пряника приходиться есть в лучшем случае хлеб с лебедой. Правильно я говорю, отец Николай? - обратился я к присутствующему при этом разговоре священнику.

- Истину глаголешь, Фёдорыч.

- Так что стройте больше храмов и церквей, крестите индейцев, открывайте новые приходы. И пора подумать о самостоятельности, Соловецкий монастырь и церковные иерархи далеко, а дела тут не терпят промедления.

- Я понял, Фёдорыч, и доведу твою мысль до настоятеля. Как я думаю, это уже затрагивает интересы всей страны, а не одного монастыря, отправившего меня сюда.

- Вот и хорошо, что ты меня понял, отец Николай. Я тебя поддержу.

- Но самое главное, Никита, совсем не то, что я тебе сейчас рассказал. Это всё следствия, причём далеко не факт, что получится именно так. Нам надо просто жить. Что бы там ни говорили отдельные умники, наша задача - построить для своих детей и внуков новый дом. И чтобы в нём было удобно жить, чтобы вокруг всё было спокойно, и никто не пытался распоряжаться твоей жизнью. Так что вот она та стратегическая цель, которая стоит перед нами.

Новоустюжннск, сентябрь 1616 г., Иван Романов

Эти пять лет с момента нашего переселения можно признать успешными. Таково моё мнение, и оспорить его вряд ли кому удастся, факты упрямая вещь. Мне по роду своей деятельности приходится мотаться по всей нашей территории, и я сам вижу происходящие изменения. Говорить о какой-то смене мировоззрения индейцев и привычного им образа жизни преждевременно, но во всяком случае, они уже не воспринимают нас как угрозу своему существованию или добычу.

Практически по всем важным, с нашей точки зрения, местам, таким как устья крупных рек или месторождения полезных ископаемых, участков, удобных для проживания и сельского хозяйства, стоят острожки. Обычно в них располагается небольшой, но хорошо вооружённый гарнизон, но не более взвода. Как правило, этого достаточно для отражения почти любого нападения.

Судите сами - у каждого бойца на вооружении скорострельные казнозарядные винтовки и по паре револьверов. В качестве усиления имеются по две, как их называют на Руси, затинные пищали с дальностью прицельной стрельбы не менее километра. Ну и само собой, гранаты и мины. Так что, располагаясь за стенами с таким оружием, можно справиться с любым противником.

Обычно, если местность позволяет, вместе с военными проживает пара семейств колхозников. Ну, по привычке я так называю работников полей и ферм, наследие, так сказать, прошлой жизни. На самом деле такие острожки следует рассматривать как военизированные поселения. Думаю, впоследствии их число должно значительно возрасти. А что, всем такие поселения удобны - местность под контролем, увеличивается общая территория, и кроме того, осваивается земля. Да и проживающие в таких местах находятся частично на самообеспечении за счёт имеющегося хозяйства.

И кроме всего прочего, острожки являются своеобразными центрами распространения нашей культуры и торговли для индейцев. В такие поселения по несколько раз в год приходят наши караваны, снабжая их всем необходимым и доставляя разнообразные товары. Жизнь там, конечно, не самая тихая и спокойная, но для освободившихся рабов, индейцев, осваивающих воинскую службу, и некоторых пиратов, решивших оставить прежнее ремесло, она кажется как раз мирной.

А вообще подготовка воинов из состава индейцев по большей части сводится к обучению их дисциплине. Ну нет у них её вообще, каждый из них прирождённый воин и диверсант, но одиночка. Выполнять чьи-то команды для него является, если так можно сказать, потерей лица. В первую очередь это касается молодых воинов, которым необходимо самоутвердиться и добиться признания со стороны старших воинов.

Особенно трудно было с самыми первыми индейцами, решившими освоить воинскую науку. Своё право отдавать приказы приходилось доказывать по несколько раз в день, избивая в спаррингах неподчинившихся. Но после того, как первые индейцы прошли КМБ, а также вести о методике, да и самой учёбе разошлись по окрестным племенам, стало немного легче.

Сейчас можно сказать, что процесс пошёл. Не всё гладко, и так, как хотелось бы, но уже можно говорить, что появилась какая-то традиция, некий обычай заключающийся в том, что настоящий воин для освоения в полной мере воинского мастерства должен пройти обучение у русских, приняв их правила, в первую очередь научившись немедленно выполнять приказы и подчиняться такому страшному существу, как сержант.

А после того, как удаётся вбить через спину и прочий ливер дисциплину в голову индейца, начинается само обучение. И тут опять главной трудностью является не владение оружием, а действия в составе подразделения. Но здесь помогает имеющийся опыт, во многих племенах индейцы внутри него создают небольшие сообщества, что-то вроде отдельных отрядов со своими правилами и обычаями.

Поэтому действия в составе подразделения они зачастую воспринимают как поведение в подобном сообществе, а всех остальных - как его членов. Мне, во всяком случае, порой трудно понять, что творится в голове у отдельного бойца, но наша непобедимая и легендарная способна подготовить нужного ей воина даже из чухонцев и сынов диких степей. Это я точно знаю, сам этим занимался.