Смело мы в бой пойдём…

Только умыться-побриться успел — позвали. Чиновник дожидается, из ведомства пропаганды. Еле позавтракать успел, нас опять в машину и на церемонию.

Награждали нас в Кремле. В Георгиевском зале. Там колонны мраморные, всё сияет, и пол, и стены, и ордена у свиты Верховного. У всех форма парадная. Так и сверкает. Ну, моя серо-голубая смотрится, конечно, неплохо. Но Всеволод Львович в своей чёрной дружинной вообще, бесподобно! Награждали сперва наших, потом — итальянцев, а потом уже и до своих дошло. Сам Александр Николаевич, Воевода Партии, Ветеран русского нацизма каждому лично ордена и медали вручал! Какая глыба! Какой матёрый человечище! И в тюрьме довелось посидеть, и покушения на него устраивали, досталось ему, конечно. Хотя ещё крепкий мужчина — мне так ладонь стиснул, я чуть не заорал от неожиданности, крепко, по мужски! Одним словом, впечатление он на меня произвёл ещё то, нужное впечатление. А как до русских дошло, то сдаётся мне, что Севу-то Кутепов и раньше знавал, какая то улыбка у него по лицу скользнула, когда он орден выдавал. Смотрю, посольские наши и итальянские, сияют. В общем, честь мы отдали, кругом, и как рубанули строевым парадным шагом, я даже испугался, что сейчас каблуки отлетят, но обошлось. Вышли из зала, тут адьютанты налетели, чего, мол изволите? А Всеволод мрачный, как туча, вообще весь изменился почти мгновенно, и чего ему Верховный на ухо шепнул? Короче, буркнул им чего-то, те моментально шинель и фуражку ему подали, усадили в машину, и уехал он домой. У него семья в Москве, оказывается. Назавтра в гости пригласил на прощание. А меня повели смотреть культовый фильм, эпохальное творение знаменитого режиссёра Эйзенштейна «28-ой год», о фашистской революции в России. Специально для меня и моих ослуживцев на немецкий язык переведённый. Особенно мне понравилось, как Корнилов с Лобного Места на Красной площади свой манифест читал: «О спасении Отечества». Здорово там снято, как вокруг измождённые голодные лица, люди оборванные, а он стоит и ветер волосы развевает на лбу: «Сограждане! Друзья мои! Верные соратники! Вы видите, до чего довела страну клика, окопавшаяся у власти. Всеобщая нищета, голод, экономический хаос! И самое страшное, расстрелы беззащитных людей, вся вина которых заключалась лишь в том, что они хотели хлеба для своих детей. Доколе же мы будем терпеть издевательства над нами и страной со стороны продавшейся международному сионизму демократической клики?!…» Тут я не выдержал просто, нет, ну хоть еврей этот Эйзенштейн, но гениально снял, просто гениально! Особенно, когда показал, как голодающих рабочих, вышедших на демонстрацию, расстреливают, и случайная пуля убивает молодую мать, и её грудной ребёнок в коляске катится к Волге, прямо под копыта казаков… Да, тогда в России жуткие дела творились… Голод был ещё хлеще, чем у нас в восемнадцатом, народу перемерло, просто страшно. Если бы не Корнилов, конец бы русским настал. Он-то смог с дуче договориться, чтобы итальянцы зерно поставили, и деньги нашёл. Правда, скандал был грандиозный, ещё бы — отказ от выплаты внешнего долга до стабилизации экономического положения, конфискация всех банков иностранного капитала, а так же всех банков принадлежащих лицам еврейской национальности… зато денег хватило, чтобы и за хлеб заплатить, и экономику в три года запустить… Вышел я после фильма под впечатлением, и повезли меня на банкет, неофициальный ужин, так сказать. Вокруг одни генералы с адмиралами, самый маленький чин — полковник, и я среди них, скромный обер-лейтенант люфтваффе. Подавали блюда из германского ресторана, привычные для меня. А штрудель вообще бесподобный был… Отвезли меня после банкета опять в гостиницу, и уснул я крепким сном, до самого утра.

Поднялся когда, то позавтракал и поехал к Севе в гости. Скромненько он живёт по их меркам, квартира в шесть комнат, но прислуга — одна и комнаты небольшие. Жена у него симпатичная такая. Мы по стопочке для аппетита перед обедом выпили, и потом понемножку. Супруга его всё расспрашивала меня, что да как было. Ну, я, конечно, всё приукрасил, получилось, что сидели мы спокойно, никого не трогали, и никто к нам не лез. А почему награды дали, и сами не знаем… На следующий день повезли нас на авиазавод в Мытищи, который Хуго Юнкерс построил. Ох там мне и понравилось… Одно слово, всё-таки я авиатор: конвейер огромный, станки — самые современные, наших германских рабочих очень много, все работают, прямо на глазах аппараты возникают. А после в конструкторском отделе макеты опытных образцов показали — о таких машинах мы в Испании и мечтать не могли, ох и не завидую я антантовским лётчикам… Потом ещё перед отъездом меня возили в образцовый РКП, район компактного проживания. Для лиц еврейской национальности. Корнилов ведь как устроил, когда после его прихода к власти в двадцать восьмом году погромы пошли? Взял всех евреев, выделил им районы по всей России, и живите, как хотите. Но за пределы этой зоны — только по особому разрешению. И разрешение это получить ничуть не легче, чем пешком до луны дойти. Если же поймают кого без разрешения в местах где им быть не положено — разговор короткий: сразу приговор без пролития крови. Смертный. С исполнением в срок не более чем в двадцать четыре часа. А ещё было объявлено, что поставки продовольствия в данные РКП прекращаются через два года после заселения. И всё. Так сразу появились и евреи-земледельцы, и евреи-животноводы, и плотники, и механики. А в банковской системе им разрешается занимать должности не выше клерка второй категории, и то, только во втором поколении. За пределами же РКП евреи обязаны носить на шее на цепочке медальон в виде звезды Давида, металлический. Хоть из золота с бриллиантами. Русские в их дела не вмешиваются вообще. У них свои законы, своя полиция, но выпускают их оттуда не чаще чем снег в июле идёт. Хотя в различных технопарках и институтах их хватает, но с каждым днём всё меньше и меньше, потому что действительно они ничего сами изобретать не могут. Только воровать чьё-то. Там своя система — категорически запрещено занимать начальствующие должности. Только рядовым инженером, максимум. Но больше ничего, зарплаты почти такие же, права такие же, обязанности — тем более. В принципе, они довольны. Ну, некоторым, за особые заслуги, полное гражданство даровано. И Православие. Есть у них несколько таких конструкторов, которые словно и не евреи — изобретатели, дай Бог. И скрипач один. Ужасофф — фамилия, кажется.