Неблагодарная работа

— Государь просил боцманмата прибыл в расположение штаба с царевичем завтра, — добавил солдат, и протянул эстонцу письмо от царя.

Андрей развернул его, но тут же передал царевичу.

— Это тебе, — проговорил он, но Алексей засмущался.

Скорее всего, в нем было что-то личное, и тот предпочел прочесть его наедине.

— Хорошо, — молвил Андрей, пряча письмо царя за пазуху.

Карета с царевичем остановилась на правобережье, как раз напротив пробитой в башне бреши. Алексей, а вслед за ним и Андрей выбрались наружу. Парнишка поморщился, пахло дымом и порохом. Было видно, что тут витала смерть. Подтверждением чему, служили похоронные команды, составленные из тех же солдат. Золотарев тяжело вздохнул. Не одна война еще не обходилась без жертв, какая бы, по сути, она не была.

— Нам туда, — сказал он царевичу и показал в сторону крепости, где на самой высокой башне реял на ветру русский флаг. Мальчишка кивнул.

В крепость попасть можно было только на баркасе. Строить мост, когда течение здесь не спокойное, да и расстояние между двумя берегами где-то в полверсты, как-то не выгодно. Вот и пришлось Андрею договариваться о перевозе его с царевичем с сержантом Семеновского полка. Именно это подразделение русской армии, сейчас надежно защищало единственное сообщение между островом и большой землей.

Вошли через ворота, они во время сражения не пострадали. Солдаты Преображенского полка, несшие здесь караул, признав царевича, радостно его приветствовали. Андрей попросил проводить их к царю.

Вот только караульный, категорически отказался это делать. Не то, чтобы он не хотел выполнять приказ боцманмата, просто тот был с царевичем, а тот как-никак ребенок, а его величество находился на похоронах участников битвы.

— Идите лучше в дом коменданта, — посоветовал он, — там сейчас фельдмаршал Борис Петрович Шереметев проживает. Там можно и подождать государя.

Андрей кивнул, и уже собрался идти, но караульный офицер задержал его. Позвал солдата и приказал проводить царевича в дом фельдмаршала, а затем, отведя Золотарева в сторону, прошептал:

— Я знаю, что князь Ельчанинов был вашим другом. Андрея смутила интонация, и он уточнил, почему тот им был?

— Он и сейчас мне друг, — добавил эстонец.

— Боюсь вас огорчить, — молвил офицер, — но князь Ельчанинов погиб.

Неожиданно все внутри Андрея оборвалось. Словно натянутая на гитаре струна, вдруг что-то оборвалось внутри Золотарева. Он вдруг почувствовал себя совершенно одиноким. Несмотря на то, что человек он был крепкий, ноги вдруг сами собой подкосились, и Андрей стал медленно оседать.

— Что вы, — прошептал офицер, подхватывая его, — раскисли, как кисейная барышня.

— Он был мой единственный друг здесь. — Прошептал Золотарев. — За два года знакомства, князь стал мне как брат.

— Понимаю. У самого друг погиб под Нарвой.

Оставив Алексея в комнате отца, где мальчик сразу бросился рассматривать в окно крепость, Андрей вышел и отправился искать светелку фельдмаршала, чтобы доложить о прибытии в цитадель царевича, да и лично поздравить того с викторией. Но Шереметева нигде не застал, а столкнулся нос к носу с молоденькой девушкой, выглядевшей лет на двадцати пять-тридцать. Чернявая в скромном платьице, с корзиной, в которой лежал испачканный после битвы кафтан боярина, она покосилась недовольно на офицера в странном фиолетовом кафтане.

Андрей ей улыбнулся и подмигнул. Щечки девушки вдруг зарумянились, и она, приподняв свободной рукой, подол собиралась уже проскочить мимо него, но эстонец придержал ее.

— Меня зовут Андрей, — представился он.

— Марта, — сказала прачка, на секунду задумалась и тут же поправилась, — Марта Скавронская. А теперь сударь пустите меня, мне нужно идти.

— Я привлекателен, вы чертовски привлекательна, — проговорил он, вспомнив цитату из фильма, — так чего время тянуть?

Девушка еще больше покраснела и, вырвавшись из рук Андрея, выскочила на улицу.

— Я боярину все про вас скажу, — прокричала она.

Андрей понимал, что боярину она ничего не скажет. Что-то подсказывало, что он произвел на нее впечатление. И если бы не нравы, царившие здесь и сейчас, она бы точно согласилась с ним на свидание под луной.

Вот только что-то имя показалось девушки ему знакомым, казалось, что он где-то его слышал. Но вот где? Вздохнул и отправился к царевичу Алексею.

Паренек стоял у окна и смотрел на людей, копошившихся во дворе крепости. Услышав шаги, он обернулся и посмотрел на Андрея.

— А папа еще не пришел? — поинтересовался Алексей.

Андрей отрицательно покачал головой. Увидел кресло стоявшее у стены и сел в него. Было грустно. Даже эта встреча с девушкой не привела его в чувство. Гибель Ельчанинова, как теперь понял эстонец, не прошла для него даром. Этот старый служака, когда-то доставивший его в Москву, а затем и в Архангельск, за последнее время стал близким человеком. Именно с ним, а не с кем больше (С Петром уж тем более) он не мог поговорить по душам. Вот если бы эта девушка… Тут Андрей отогнал навязчивую мысль. Что он совсем поехал, фельдмаршал, наверное, не зря ее к себе привел.

Золотарев вздохнул. Чем вызвал неожиданный интерес царевича. Тот отошел от окна и сел на соседнее кресло.

— Что случилось дядя Андрей? — поинтересовался мальчишка.

— Друга я потерял Леша, — прошептал эстонец, — Силантий Семенович во время штурма крепости погиб.

— Князь Ельчанинов? — уточнил царевич.

— Он самый.

— Мне жаль дядя Андрей, — вздохнул мальчик, — князь мне очень нравился. Веселый он был, часто шутил. Царевич вдруг встал и, подойдя к окну, произнес:

— Не люблю, когда умирают люди! Это не правильно!

— Но это неизбежно, — вздохнул Андрей.

Парнишка ничего не сказал. Долго смотрел в окно. Андрей даже подумал вдруг, а не приведет ли сегодняшняя ситуация, к последующей гибели царевича, когда он поссорится с отцом. Если поссорится с Петром, поправил себя эстонец. Мальчонка еще молод, и вполне возможно, что они с государем совершили непростительную ошибку, привезя царевича в разрушенную войной крепость, где хоронили солдат участвовавших в баталии, не глядя, какому монарху они служили.

— Если я буду царем, — молвил Алексей, — я ни за что не буду воевать!

— Даже если на тебя нападет враг? — уточнил Андрей, понимая, что у русского самодержца всегда враги найдутся.

Паренек вдруг посмотрел на Золотарева и заплакал. Он вдруг осознал, что в этом случае войны не избежать. Андрей поднялся с кресла и, подойдя к царевичу, прижал его к себе.

— Не плачь, — попросил он, — мужчина не должен плакать. — Добавил он, и тут вспомнил, откуда ему известно имя этой девушки.

— Сто двадцать пушек, тысяча сто семнадцать мушкетов, — докладывал Александр Данилович государю. — Таковы трофеи мин херц.

Петр сидевший все это время за столом, вдруг стал и подошел к окну. Вытащил, было трубку, хотел закурить, но передумал. Посмотрел на Никиту Зотова и произнес:

— Зело жесток сей орех был, однако, слава богу, счастливо разгрызен. Сколько мы людей на сей цитадели потеряли…

— Пятьсот русских солдат и офицеров, — попытался подсказать Меншиков, но Петр его между тем не услышал.

— Но фортификацию — продолжал он, — взяли и открыли проход в Балтийское море. Так и наречь ее нужно по-новому Шлиссельбург. Подобно как на немецком сие значит Ключ-город. По случаю сему повелеваю отлить в честь такой славной виктории специальную медаль. И награждать коими участников штурма

Меншиков при этих словах на секунду закрыл глаза, и представил, как она будет красоваться на его широкой груди. Петр словно заметил это и молвил:

— Комендантом города назначаю Меншикова Александра Даниловича. А ко всему прочему быть ему еще и губернатором Ингерманландии, Карелии и Лифляндии.

«Не жирно ли для него будет», — вдруг промелькнула в голове у Андрея крамольная мысль. Они с царевичем вот уже минут двадцать присутствовали на совещании государя. А тот словно сына и не замечал. Складывалось такое ощущение, что монарх просто погрузился с головой в празднование победы. А тут не праздновать надо, а как можно скорее восстанавливать разрушенные башни. Кто знает, а вдруг Карл XII решится отбить крепость.