Операция «Возмездие» (СИ)

Узнав, что в союзнические отношениях между двумя странами сохранены, француз откровенно обрадовался. Неплохо зная советских военных, которые в подавляющем большинстве никогда не опустятся до откровенной лжи своему боевому товарищу, ле Фэвр успокоился и продолжил беседу.

— Господин полковник, присутствие вашей дивизии в Париже по большей части носит демонстрационный характер. Это изначально обговаривалось между генералом де Голлем и генералиссимусом Сталиным, так сказать для успокоения наших англосаксонских «друзей», - позволил себе улыбку француз. — Скажите, насколько далеко вы готовы пройти, если угроза для центральной власти возникнет не с их стороны?

Сказав это, француз впился внимательным взглядом сначала в Захарову, а затем в полковника.

— Мне не совсем понятно, о какой угрозе вы говорите, полковник. Уточните, пожалуйста — попросил Петров.

— Я прекрасно понимаю, что вас, боевого офицера мой ответ может обидеть или даже оскорбить. Поэтому я заранее прошу у вас извинение, но я должен это сказать. Угроза может исходить от некоторых сторонников маршала Петена, находящихся сейчас в столице. Согласитесь ли вы считать их действия за угрозу или нет? — любезно разъяснил ему Ле Фэвр.

Вопрос был непростым и исходя из своего богатого жизненного опыта, француз полагал, что Петров начнет уходить от прямого ответа. Станет говорить о необходимости связаться с Рокоссовским или Москвой, но Петров приятно удивил его. Ответ был дан немедленно, в прямой и откровенной форме, не имевшей двойного толкования.

— Полученный мною от маршала Рокоссовского приказ, предписывает оказывать генералу де Голлю военную помощь, в случаи возникновения угрозы для французского правительства. Если генерал посчитает, что сторонники маршала Петена для него угроза, то моя дивизия готова оказать ему помощь в этом вопросе. Но почему возник этот вопрос? По моим наблюдениям у генерала де Голля вполне хватит сил, чтобы противостоять сотне другой вооруженных людей — с самым невинным видом поинтересовался Петров. Благодаря сведениям, которыми его снабдил Шалашов, полковник знал о размолвке, возникшей между генералом и командиром столичного гарнизона в последнее время.

Проявив откровенность, он ожидал от своего собеседника ответных действий, но к своему сожалению, Ле Фэвр не выдержал испытания на честность. Изобразив на лице серьезную озабоченность, он с доверительным видом, стал щедро сыпать на уши Петрову откровенную «лапшу».

— Согласно сведениям полученным из достоверных источников, в самое ближайшее время, «вишисты» планируют организовать в столице беспорядки с целью заставить генерала де Голля подать в отставку. Возможны вооруженные нападения на государственные учреждения и военные объекты. Конечно, охрана всех государственных учреждений усилена, но это лишь капля в море. Для полного контроля необходимо ввести в столицу войска, но де Голль никогда не пойдет на это. Парижане решительно не поймут его, если после окончания войны в столице будет введено военное положение.

Полковник выразительно посмотрел на собеседника, в ожидании бурного понимания трудностей, терзавших правительство генерала де Голля. Однако к его глубочайшему разочарованию, Петров не выказал никакого участия.

Утратив к собеседнику всяческое уважение, глядя на француза незамутненным взглядом нильского крокодила, полковник ждал продолжения его речи. И оно последовало.

— Генерал де Голль очень надеяться, что полиция и военная жандармерия сумеют нейтрализовать «вишистов» и расстроят их планы. Работа в этом направлении ведется днем и ночью. По заверению, господина Лонтере на это дело брошены лучшие силы, однако никто не может сказать точно когда это случиться — юлил француз, но Петров сохранял полное спокойствие. Он только едва заметно качнул головой, то ли в одобрение слов собеседника, то ли разминая шею.

— Французское правительство будет бесконечно признательно, если вы господин полковник, сможете оказать поддержку по нейтрализации, в случаи их вооруженного выступления. Конечно, это так сказать самый крайний случай, но мы хотели бы иметь твердые гарантии с вашей стороны, если дело дойдет до этого — ле Фэвр учтиво заглянул в глаза полковника, но так и не увидел в них, и капли участия и сочувствия бедной Франции.

Своим холодным и незамутненным взглядом, в этот момент Петров был похож на маститого энтомолога решавшего сложный вопрос; достойна ли попавшаяся в сачок букашка, занять место в его коллекции. Для просвещенного европейца подобное унижение перед красным азиатом, было невыносимым, но француз был вынужден терпеть.

Когда пауза достигла всех разумных пределов, Петров демонстративно хрустнул пальцами рук и холодно взглянув на ле Фэвра, подтвердил свою готовность оказать французской стороне эту малую, но весьма необычную для советского офицера услугу.

Договорившись о видах связи на этот непредвиденный случай, высокие стороны завершили встречу. Прощаясь с Петровым, ле Фэвр очень боялся, что «русский азиат» пожелает закрепить свое превосходство и откажется пожимать ему руку, ограничившись лишь отданием чести. Однако этого не случилось. Полковник как и предписывал этикет пожал протянутую руку и рукопожатие его не было брезгливым, как ожидал француз.

Спускаясь по лестничным ступеням к машине, Георгий Владимирович спиной чувствовал, что Захарова намерена что-то сказать ему. Помня праведные гудения Правдюка, он ожидал, что переводчица станет упрекать его в недипломатическом поведении, которое ставит под угрозу советско-французские отношения и ошибся. Сев на заднее сидение рядом с полковником, «вешалка» терпеливо дождалась пока машина отъедет от бокового крыльца генеральской резиденции и только тогда открыла рот.

— Вы действительно поверили в слова ле Фэвра про «вишистов», готовящихся выступить против де Голля? — спросила Захарова, внимательно следя за невозмутимым лицом полковника.

По положению вещей, Петров мог полностью проигнорировать вопрос переводчицы, но он не стал этого делать. Инстинктивно он чувствовал в Захаровой родственную душу и потому не спешил выстраивать с ней отношения по принципу «начальник-подчиненный».

— Конечно нет. Думаю, что число несогласных с де Голлем людей гораздо больше, чем заявил нам ле Фэвр.

— С чего вы это решили?

— Я уже несколько раз встречался с полковником ле Фэвром и могу с уверенностью сказать; он серьезно напуган и значит, дело явно не в двухсот несогласных парижан.

— Вы это решили из-за его заигрывания перед вами? — усмехнулась Захарова.

— И не только из-за этого. При встрече с вами, полковник удостоил вас только одной дежурной улыбкой и не произнес ни единого комплимента в ваш адрес.

— Может быть я просто не в его вкусе или не отвечаю его эталонам красоты — предположила переводчица, но полковник с ней не согласился.

— Как истинный француз, он был обязан забросать вас комплементами не взирая на то красива ли вы или не соответствуете его вкусу. Он даже не сказал банальный комплимент, о том как вам идет военная форма, — Петров сдержанным взглядом окинул собеседницу и вынес свой вердикт, — а она вам действительно идет.

— Будем считать, что вы исправили ошибку полковника ле Фэвра — холодно фыркнула Захарова.

— Обиделись? Зря, Мария Владиславовна — примирительно сказал Петров. — Чует мое сердце, впереди у нас будут горячие деньки, в которых у нас с вами просто не будет время на всякие личные обиды.

— Неужели парижские «вишисты» представляют серьезную угрозу для де Голля?

— Трудно сказать что-либо конкретно, не зная хотя бы приблизительного положения дел. Французы явно хотят использовать нас в темную, в своих внутренних играх и как вы успели заметить, в качестве последнего аргумента.

— Ultima ratio regum (последний довод королей) — процетировала Захарова латинскую поговорку.

— Все верно — если считать генерала де Голля королем. Но не это самое главное для нас — полковник замолчал давая возможность Захаровой продемонстрировать свой ум и эрудицию и она не оплошала.