Проект "Плеяда" (СИ)

Роман дернулся к кобуре, но девушка приложила палец к губам, покачав головой и сержант НКВД замер на месте, так и не вынув оружие. Девушка, лениво потянувшись, поднялась, демонстрируя столь соблазнительное тело, что Лунев, давно не бывший с женщиной, почуствовал как мужское начало жадно требует свое. На губах девушки появилась понимающая улыбка и она, покачивая бедрами, подошла к застывшему Луневу. Тот и опомнится не успел, как вокруг его шеи сомкнулись тонкие, но сильные руки и мокрое жаркое тело прижалось к нему. Их губы слились в жадном поцелуе, в то время как тонкие пальцы поглаживали шею мужчины, слегка царапая кожу острыми ноготками. Вторая рука, тем временем шарила у него в паху, расстегивая ремень. Сам Лунев жадно мял соблазнительные округлости ночной гостьи.

Сильные пальцы в снова пробежались по его шее, плавно, как бы невзначай легли на горло и резко надавили на сонную артерию. Глаза Лунева закатились, в горле что-то заклекотало и он, упал спиной в воду, со спущенными штанами.

— Надеюсь, товарищ, тебе было также хорошо, как и мне, — Илта презрительно сплюнула на камни и присела рядом с мертвецом. Раздев труп догола, она аккуратно сложила снятую с него одежду в вытащенную на камни резиновую лодку. Туда же она положила и сумку с рыбой, оружие и все вещи. Затем Илта опустилась на четвереньки и стала медленно подползать к трупу, выгнув спину словно кошка. Её глаза лихорадочно сверкали, ноздри возбужденно расширялись как у волчицы почуявшей добычу. Вот её вытянутые руки коснулись ступней, пальцы сжались, прочертив на бледной коже глубокие борозды. Обхватив лодыжки трупа, Илта начала медленно подниматься вверх, принюхиваясь и целуя мертвеца, стараясь прочувствовать каждый сантиметр мертвой плоти, до мельчайших подробностей впитать в себя его запах — кожи, крови, волос, половых органов. Наконец она легла сверху на труп, вжимаясь в мертвую плоть своей — живой, трепещущей от внезапно накатившего возбуждения. Волоски на коже Илты встали дыбом, соски затвердели, между ног захлюпало от влаги. Илта лихорадочно целовала мертвеца в лоб, глаза, губы, нос, терлась пахом о его промежность. С ее губ срывалось непрерывное бормотание, древние мантры и заклинания черных шаманов «похищающих душу».

Внезапно Илта выпрямилась, продолжая сжимать бедрами торс мертвеца, ее рука метнулась к его сумке, доставая с бокового кармашка охотничий нож. Удачно, что жертва решила захватить его с собой. Острое лезвие прочертило по телу глубокую рану, потом еще и еще — в исступлении Илта кромсала тело, вскрывая брюшину и погружая лицо в обнажившиеся внутренности. Затем снова серия беспорядочных ударов ножом и снова — сладострастное упоение остывающей плотью. Вот Илта ухватила с земли осколок камня и с силой опустила его на голову мертвеца, раскалывая ее как гнилой орех. С томным всхлипом куноити погрузила лицо в омерзительную кашу из крови, волос и мозга, её тело конвульсивно вздрагивало, из-под спутанной массы волос доносились невнятные звуки. Наконец Илта со сладострастным стоном отвалилась от трупа и упала на спину. Выглядела она жутко: свалявшиеся волосы, почти утратившие свой изначальный цвет, лицо все в крови и мозгах, от этого казавшееся чудовищной маской. Глаза её закатились так, что были видны лишь белки, тело сотрясалось мелкой дрожью, с губ срывались нечленораздельные звуки. Любой, кто наблюдал бы сейчас за ней со стороны, решил бы, что рехнулся: очертания тела Илты текли и расплывались, лицо также смазывалось, менялось. Словно причудливая маска наползала на лицо девушки, также как и ее тело, казалось, покрывалось новой плотью.

С протяжным стоном Илта поднялась на ноги — нет уже не Илта, на ноги вставал Роман Лунев, голый как в день рождения. Равнодушно накинувшая морок куноити поглядела на мертвеца, затем ухватив его за истерзанную руку, подтащила труп к краю скально-бетонного нагромождения и столкнула в воду. После этого сполоснулась и принялась одевать чекистскую форму.

Через двадцать минут в сторону возвышавшейся над озером стены двинулась резиновая лодка, в которой умело гребла закутанная в плащ-дождевик фигура. Позади нее на дно искусственного озера медленно погружался труп Лунева. К нему уже плыли хищные рыбы, радующиеся нежданной поживе.

Илта погружала весло в воду, направляя лодку вдоль стены и привычно удивляясь, как всплывают в голове украденные у мертвеца познания и воспоминания. Надо причалить вон к тому сооружению — наподобие куба, покоящегося на бетонных сваях, где-то в полутора метрах над водой. Главное чтобы не снесло — там течение сильнее, утащит еще к дамбе. Ага, вот и черный проем — распахнутая дверь в караульное помещение. Перед глазами Илты всплыла небольшая комнатка, лежанка с протертым покрывалом, пара стульев, стол с пепельницей полной окурков, двое человек — хмурый, с ранней сединой в черных волосах и второй, помоложе — щуплый парнишка с крысиной мордочкой, заискивающим взглядом и жидкими рыжими волосами.

Эти двое ждут ее, ждут с трофеем.

Вот и брюнет — стоит у приоткрытой двери, от которой спускается небольшая лесенка. На воде качается парочка лодок — не резиновых, моторных. Роман — точнее Илта в его обличье, — привязала рядом хлипкое суденышко и, перекинув сумку через плечо, поднялась в караулку.

— Ну, как улов? — спросил «Лунева» стоящий в дверях человек. В петлицах его гимнастерки виднелись ромбы старшего лейтенанта.

— Хорошо товарищ, — вовремя всплыла фамилия, — Рыков. Два омуля, таймень, хариус.

— «Товарищ», — передразнил его лейтенант, — говоришь, как на ковре у Свечкарева.

Илта выругалась про себя: ну да, можно догадаться, что у них не официозная атмосфера, на посту всего три бойца, поди, давно друг друга знают. Она выдавила усмешку в ответ, озирая каморку. Щуплый паренек, дремавший на кушетке встрепененулся при виде сослуживца, на его лице появилась довольная улыбка.

— О, Ромка пришел, — радостно произнес он, — как улов?

Илта не утруждаясь ответом, тряхнула сумкой, одновременно стараясь как можно незаметней осмотреть комнату. Внутри было все ровно так же как ей «вспоминалось» во время плавания — хотя чужая память и изобиловала провалами. Много говорить опасно, но опасно и молчать, а про то, как говорить с этими чекистами, ничего не вспоминалось. Хотя контингент и так, в общем, знакомый.

— А кстати, — Рыков подозрительно посмотрел на сослуживца, — чего у тебя форма мокрая?

— Упала… упал, — ответила Илта, — когда в лодку садился, поскользнулся на камнях.

— Раззява, — раздраженно сказал лейтенант, — отпускай тебе одного. А если бы утоп там? Ладно, в казарме переоденешься.

— Спать не хочешь? — спросил рыжий, — всю ночь же на камнях просидел.

— Хочу, — кивнула Илта, хотя на самом деле ей не особо хотелось — выспалась перед началом путешествия. Но притворится спящей — мысль неплохая, это избавит ее от необходимости общаться с «сослуживцами». Она шагнула к лежанке и рыжий чекист — тоже сержант судя по петлицам — уступил место «товарищу».

— Может, накинешь что сухое? — спросил он. Илта покачала головой, повалившись на кушетку и закрыв глаза. Сквозь полуприкрытые веки она наблюдала, как лейтанант заваривал кофе на старенькой «буржуйке». Его младший товарищ, которого Рыков называл просто Витькой, разложив рыбу на газете, потрошил ее охотничьим ножом… Судя по фразам, которыми они обменивались, через час-полтора троицу должны были сменить и они с нетерпением ждали момента, когда смогут вернуться — рыжий Витя и сам Лунев в свои казармы, а Рыков — в офицерскую комнату. Судя по всему, караульная служба тут считалась совсем спокойной и здешние караульные вконец расслабились.

— Неплохой улов Ромка приволок, — сказал сержант, закончив потрошить и выкидывая требуху в окно, — когда начнем, сегодня?

— Ага, — кивнул лейтенант, прихлебывая кофе из большой кружки, — в соль только положим. Спирт я достал, семь литров, так что всем хватит. Даже Фрол в накладе не останется.

— Опять его звать будем, — Илта услышала нотки недовольства в голосе энкавэдэшника, — по этой мразоте самому лагерь плачет.