Божественная сила

Эд возвел глаза к небу, зная, что полумрак скроет выражение его лица.

— Не знаю. Мне нравится радио. Конечно, я бы предпочел передачу на телевидении. Ты точно не можешь поговорить об этом с отцом?

— Где это твое кафе? — В ее голосе зазвучало раздражение. Проклятье, что за испорченное отродье эта девица!

— Уже скоро.

Эд отпустил рычаг подъема и опустился на автостоянку Погребка. Место было достаточно далеко от центра города, чтобы автостоянка располагалась на поверхности земли. Проделывая необходимые для остановки фольксховера действия, открывая перед Элен дверцу машины, сопровождая ее к ярко освещенному кафе, Эд продолжал внутренне бормотать: «Почему я не займусь бизнесом… Мне что, деньги совсем безразличны?» Ха! Почему я не развожу моржей в аквариумах для золотых рыбок?

— Давай сядем у стойки, — сказала Элен. — Закажи мне кофе, а я пока приведу себя в порядок.

Она направилась к дамскому туалету. Эд сел на высокий табурет у стойки. Вышел Дейв Цейс, и они обменялись стандартными вежливостями. Эд запросил кредит, получил согласие и заказал кофе.

— Послушай, — сказал он. — Как насчет того, чтобы выключить этот экран и музыкальный автомат. Когда оба работают, собственный чих не расслышишь.

Дейв одобрительно хихикнул.

— Я этой шутки еще не слышал, мистер Уандер. Вы, парни с радио, всегда расскажете что-нибудь новенькое. Как так получилось, что вы там работаете, а музыки не любите?

— Именно по этой причине я музыки и не люблю, — проворчал Эд. — То, что трем четвертям страны больше нечего делать, кроме как сидеть и пялиться в свои ящики для идиотов, а моя работа — обеспечивать им, на что пялиться, или что слушать, еще не значит, что мне тоже должно нравиться это занятие.

Дейв покачал головой.

— Эх, мне правда жаль, мистер Уандер, но я не могу их выключить. У меня есть другие посетители. Вы ведь знаете, каков народ. Если будет слишком тихо, они поднимут шум. Если совсем не будет музыки, они пойдут в соседнее заведение.

— У меня серьезный разговор с леди.

— Говорю вам, мистер Уандер, я бы сделал, что вы просите, но в любом случае ничего хорошего из этого не выйдет. Если посетители не уйдут, они включат портативные приемники. Мало кто сейчас не носит с собой радиоприемник, а чаще телевизор.

Раздался новый голос:

— Крошка Эд Уандер! Представитель Горация Элджера на радио!

Эд оглянулся.

— Привет, Баззо. Как дела у нашего суперрепортера? Как, дьявол тебя побери, тебе удается удержаться на работе при том, что ты выглядишь, как бездельник?

— Очень редко, Крошка Эд, — ответил тот. — Очень редко, ах ты старая кляча.

Эд сказал, зажимая нос:

— Из чего они делают сигары, которые ты куришь? Сворачивают из армейских одеял?

Де Кемп вынул упомянутый предмет изо рта и любовно оглядел его.

— Эта сигара — не простая штука. Когда я был мальчишкой, я видел Тайрона Пауэра в роли азартного игрока на Миссисипи. Он курил такую вот тонкую дешевую сигару. Незабываемо. Во мне пропал великий азартный игрок на пароходах Миссисипи, Крошка Эд. Я был рожден для этого. Позор, что речные колесные корабли сошли со сцены.

Эд заметил, что Элен возвращается. Он повернулся на стуле, чтобы помочь ей сесть. Затем его глаза выпучились. Он открыл рот, не нашел ничего, что сказать, и закрыл его.

Базз Де Кемп, который сидел спиной к Элен и не видел, что она подошла, сказал:

— Крошка Эд, что это за сплетни я слышал, что ты заигрываешь с дамой из богатого общества? Кто-то сказал, что ты хочешь жениться на дочери босса. Надоело вкалывать, приятель? А дружка у нее нет?

Эд Уандер закрыл глаза в немой агонии.

Элен бросила на репортера презрительный аристократический взгляд.

— Что это такое? — спросила она Эда. «Что» а не «кто».

Эд застонал.

— Мисс Фонтейн, позвольте представить — Базз Де Кемп из «Таймс-Трибьюн». То есть, если его еще оттуда не выгнали. Базз, это Элен.

Базз покачал головой.

— Ну и ну. Вы не можете быть Элен Фонтейн. Девицей типа «море обаяния». Сногсшибательная прическа, макияж, на который нужно несколько часов. Я видел Элен на фотографиях…

Элен повернулась к Эду, почти в поисках защиты.

— Я умылась и причесала волосы, просто чтобы лучше себя чувствовать. В этой палатке, должно быть, было ужасно грязно. Я вся чесалась!

Она придвинула к себе кофе и положила в чашку сахар. Эд таращился на нее и никак не мог отвести взгляд. Он сказал:

— Послушай, Элен, ты ведь не приняла всерьез разглагольствования старого лопуха?

— Не говори ерунды, — сказала она, наблюдая, как официант снова наполняет ее чашку. — Просто в палатке было грязно. Я так думаю.

— О чем вы все? — спросил Базз. — Какая палатка?

Эд сказал нетерпеливо:

— Мы с Элен были на митинге возрождения религии, или вроде того. Выступал какой-то псих по имени Иезекиль Джошуа Таббер.

— А, Таббер, — сказал Базз. — Я хотел сделать о нем пару статей, но городской редактор сказал, что никого не интересуют новые религиозные культы.

Элен посмотрела на него с таким видом, как будто только что его заметила.

— Вы были на его выступлениях?

— Был. Я заработал фобию к чокнутым теориям из области политической экономии. Хроническую фобию.

Чтобы удержать разговор на этой теме, горячо надеясь, что Базз не вернется к интересующей его женитьбе Эда на дочери босса, Эд сказал:

— Политическая экономия? Он ведь вроде бы религиозный помешанный, а не экономист.

Базз сделал большой глоток кофе, прежде чем ответить. Он отставил чашку и ткнул в сторону Эда своей сигарой.

— Где кончается религия и начинается социоэкономика, это спорный вопрос, Крошка Эд. Если покопаться, то обнаружится, что большинство мировых религий имеют корни в экономических системах своего времени. Возьми иудаизм. Когда Моисей изложил эти свои законы, приятель, они покрывали каждый аспект кочевой жизни иудеев. Отношения собственности, обращение с рабами, обращение со слугами и работниками, денежные вопросы. Работа. То же самое можно сказать о магометанстве.

— Это было очень давно, — сказал Эд.

Базз ухмыльнулся ему и сунул сигару обратно в рот.

— Хочешь более свежий пример? — спросил он с сигарой в зубах. — Возьми Божественного Отца. Слышал о его движении? Оно началось в годы большой депрессии и, поверь мне, если бы не началась Вторая мировая война, так называемая религия Божественного Отца могла захлестнуть страну. Почему? Потому что это было в основном социоэкономическое движение. Оно кормило людей в те времена, когда многие голодали. Это была разновидность примитивного коммунизма. Каждый бросал все, что у него было, в общий котел. Если у тебя ничего не было, чтобы бросить, неважно, тебя все равно принимали. И все вместе работали, ремонтировали старые заброшенные дома, которые они покупали, превращая их в то, что они называли небесными обителями. Те, кто могли, нанимались на работу во внешнем мире в качестве прислуги, шоферов, кухарок и так далее. То, что они зарабатывали, тоже шло в общий котел. Когда какая-нибудь небесная обитель собирала достаточно денег и приходило достаточно новообращенных, они покупали еще один старый дом и устраивали следующую небесную обитель. Это приняло серьезный размах, но потом началась война, и все поспешили зарабатывать сотню долларов в неделю, занимаясь сваркой на верфях.

— То, что вы рассказали, — вмешалась Элен, — возможно, относится к Божественному Отцу и Магомету, но не все религии… мм… экономические.

Базз Де Кемп посмотрел на нее.

— Это не совсем то, о чем я говорил. Но хорошо, назовите хотя бы одну.

— Ну это же очевидно. Христианство.

Базз запрокинул голову и рассмеялся. Он вытащил изо рта сигару и произнес:

— Кто-то сказал, что если бы христианство не возникло в свое время, римлянам для своей выгоды следовало бы его выдумать. Может быть, они так и сделали.

— Послушайте, вы ненормальный. Римляне преследовали христиан. Все, кто хоть что-то читал по истории, это знают.