Товарищ император

Но Париж – это не только Елисейские поля, но и женщины. РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ, от которых все иностранцы захлебываются слюной. Зеленые аллеи, женщины – нах сплющился этот Париж? У нас свой! И не один!

Итак, первая атомная подводная лодка с баллистическими ракетами строилась. И строилась вполне успешно. Но…есть в нашем мире что-то запредельное, мистическое и ПОКА не объяснимое. На корабль, как сказали бы на нынешнем телеканале «Хрен ТВ» легла печать какого-то проклятия…

-

* «Дизелюха» – подводная лодка дизель-электрической энергетической установкой ** ЯЭУ – ядерная энергетическая установка

*** Париж – город в центре Франции, приобретший мировую известность благодаря тому, что в нем родился, осточертевший всем жителям России, телеведущий Владимир Познер.

* * *

В подвале ярко горел свет, на стене висела огромная карта обоих полушарий, возле которой уже суетились офицеры флота и КГБ, втыкая разноцветные флажки. Секретарь обкома удивлённо взглянул на оживлённую деятельность:

– Вы что здесь делаете, товарищи?

Один из военных, судя по звёздам на погонах, старший по званию, вскинув руку к обрезу фуражки, чётко доложил:

– Отмечаем попадания наших ракет, товарищ секретарь обкома!

– К-каких ракет?! Командующий Флотом казённым голосом доложил:

– Согласно действующему положению, после прекращения связи с вышестоящими штабами наносится ответный удар по противнику всеми имеющимися боевыми средствами. Подводный и надводный флот уже отстрелялся. Сейчас морская пехота начинает штурм баз НАТО в Норвегии и Швеции. Сухопутные части подняты по тревоге, насколько я знаю. Да и лётчики должны уже быть в воздухе… * * *

– Мужики, сирена!

– Точно, сирена!

– Харэ спать, народ! Тревога!

Каждый северный пацан, учившийся в школе, крепко-накрепко знал все положенные сигналы военных сигналов. А тем более, старые участники кружка «Юный Друг Пограничника», каковыми были все участники ночной попойки в сопках.

– Так, быстро, собираемся, Шуруп, Ваня, тушите костёр. Остальные – вещи. И побежали в деревню!

Сказано – сделано. Через мгновение уже пламя яростно шипело, пытаясь противостоять громадным комьям снега, которыми забросали только что бушевавшее пламя. Звенели торопливо сбрасываемые в вещевые мешки ложки и кружки. Вскипевший минутой раньше котелок быстро разлили по кружкам, покидали последнюю новинку, чай в пакетиках. Остатки кипятка безжалостно выплеснули на струи дыма, пробивавшиеся из-под снежной кучи на месте костра.

– Как пойдём?

– Напрямую, к дороге.

– Угу.

Несколько минут, и вот уже только фигуры исчезают в слабом полусумраке полярной майской ночи…

Мальчишки торопились. Их подстёгивал гулкий заунывный звук сирены. А ещё – рокот мощных моторов со стороны внезапно ожившей, до этого момента пустой дороги из Полярного на Видяево. Вот они скатились с сопки, пропахали, по очереди меняясь, заснеженное болото. Выбрались на уже чистую от снега обочину и ахнули – вся трасса была забита машинами. Мощные «КрАЗы» и «Уралы», мелкие по сравнению с ними «ЗиЛы» и даже «ГАЗики». Проплывали массивные, воющие турбинами «Ураганы» с длинными, закутанными брезентом предметами на тележках. Покачивались в кузовах непривычно суровые солдаты.

– Смотрите, ребята! Стройбат с оружием!

– Не может быть! Мужики! Бегом в деревню!

Они припустили, что было мочи. Рванули через старый мост, так было короче, лихо отмахали последний километр до посёлка, взобрались на горку и ахнули – над клубом внизу полоскался алый флаг, в небо били прожектора, а мужчины со всего посёлка спешили к бывшему культурному учреждению.

– Пошли, посмотрим! Что-то явно случилось!

– Война, народ… Ей– Богу, война… Сейчас на нас бомбы начнут кидать, атомные…

– Не дрейфь, Олег! Кому наша деревня нужна? Всё воякам достанется, А мы – потом разберёмся! Эх, всю жизнь мечтал послужить в оккупационных войсках в Техасе! Звонкая плюха оборвала говорившего.

– Вы чего, народ?

– Думай, что болтаешь! Пошли!

Возле клуба было людно. Слышался плач женщин, кто-то наяривал на гитаре, надрывая хмельное горло частушками. Кто-то – пил из горла водку, предварительно раскрутив содержимое. Иван вслух прочитал свеженаписанную вывеску над входом: «Мобилизационный пункт».

Внезапно один из членов компании взвыл – плотный коренастый мужчина ухватил его за ухо, поддёрнул так, что тот встал на цыпочки:

– Пап! Пусти, больно!

– Где тебя черти носят, дурак?!

– Я же сказал, что в сопки иду, в поход! Знаешь же про традицию! Вот вся наша банда… Отец осмотрелся:

– Точно… Извини, сын. Тут войну объявили… Погорячился. Да и мать с ума уже сходит…

– Война?! С американцами?

– С НАТО. По трансляции объявили тревогу. А тебе и всем остальным – срочно явится на заставу. Всех ЮДПэшников вроде как собирают. Мальчишки переглянулись:

– Бежим, пацаны.

– Сань, постой…

– Потом, пап! Дома увидимся!.. Отец неожиданно стянул с сына шапку, взъерошил волосы:

– Ладно. Беги. Взрослый ты уже…

И долго смотрел вслед помчавшимся мальчишкам. Затем поднялся по нескольким ступенькам на крыльцо, вошёл внутрь, протолкавшись к своему столу, над которым висело название улицы и дома, протянул приписное свидетельство и удостоверение личности офицера запаса незнакомому моряку, скорее всего, из Видяево:

– Капитан-лейтенант запаса Николенко. Михаил Васильевич. Кап-три уважительно посмотрел на рыбака:

– Ого! Михаил Васильевич, согласно закону о всеобщей воинской обязанности вы подлежите немедленной мобилизации в Краснознамённый Северный Флот. Гражданская специальность?

– Механик. Судовой.

– Отлично! У нас это дефицит! Даю вам четыре часа на сборы и прощание с семьёй. К восьми ноль-ноль будьте возле мобилизационного участка. С собой – продукты на три дня, документы, смена белья и тёплые вещи, как положено.

– Есть. Разрешите идти?

– Идите, товарищ капитан-лейтенант…

Ретроспектива. «Хиросима» – ладья Харона?

1959 год. Лодка начинает собирать кровавую жатву, еще, не будучи спущенной на воду. При производстве работ по оклейке корпуса резиной в цистернах главного балласта вспыхнул пожар. Погибает 3 человека. На первый взгляд это производственное происшествие, связанное с нарушением норм техники безопасности при выполнении потенциально-опасных работ. Но….

11 октября 1959 года, на торжественной церемонии вывода подлодки из цеха завода в бассейн дока, брошенная рукой командира БЧ-5 кап. 3 ранга Панова В.В. бутылка с шампанским, скользнула по винтам, обрезиненному корпусу лодки и не разбилась. Дурной знак! Моряки люди суеверные! Но все идет своим чередом, и в ночь с 17 на 18 октября лодку выводят из дока и швартуют к достроечной стенке завода. В качестве источника пара в период швартовых испытаний лодки, используется выведенный из состава ВМФ СССР лидер эсминцев «Баку». Уже в ночь с 17 на 18 октября начинаются швартовые испытания.

Все новое всегда вызывает множество проблем. Особенно, когда новое – абсолютно новое. Люди, эксплуатирующие технику, привыкли к стереотипам, из-за чего при переходе на новую технику, возникают серьезные проблемы. В январе 1960 года, оператор пульта ГЭУ при проверке системы управления компенсирующими решетками реактора, посадил одну из решеток на нижние концевые упоры, что называется «до упора». Сработали условные рефлексы привитые службой на дизельных подводных лодках – закручивать клапан до упора. В результате таких действий, из-за того, что электродвигатель продолжал дожимать решетку после посадки на упоры все дальше вниз, – шток «каэра» погнулся, и реактор, что называется «заклинило», ибо с заклиненной компенсирующей решеткой его нормальный запуск невозможен. Пришлось вскрывать легкий и прочный корпус подлодки, вскрывать крышку реактора, выгружать содержимое активной зоны реактора и прочая-прочая. Стоимость нештатных работ составила 34 миллиона рублей. Как следствие – многие из виновников аварии были наказаны. «Бычка» – капитана 3 ранга Панова понизили до каплея, заводской механик получил строгача, ответственный сдатчик корабля был заменен.