Опричник (СИ)

   -- То верно, о тыще речь шла, -- сказал воевода, -- Однако обождать надобно. Пока жито не в амбарах, лишних рук не найти. Что касаемо цены на дроб, о том государь в грамотке отписал.

   Взяв грамоту, я пробежал ее глазами, найдя нужное место: и действительно, этот момент тоже не ускользнул от царя, а может, из бояр кто-то подсказал. Впрочем, не шибко он расщедрился, всего по пять алтын за пуд прибавил. Для меня вполне сносно, а вот кому другому поручи -- взвоют. Сорок копеек за пуд кованого железа по нынешним временам совсем уж дешево, те же шведы свой металл в полтора раза дороже продают и отнюдь не в изделиях. Однако грех жаловаться, прибыль все одно приличная.

   Тревожит другое: если и дальше все таким манером пойдет, слишком крепко все военные заказы на меня завязаны будут, что не шибко хорошо. Ладно, пока иностранных шпионов на Руси немного, но и англичане тропку уже протоптали, а уж немцы и вообще на Пушечном дворе трудятся. Много времени не потребуется, чтобы узнать, что к чему, было бы желание. Как начнется Ливонская война, к гадалке не ходи -- появятся не в Ливонии, так в Литве желающие решить проблему с усилением "Московита". Меня конечно уже сейчас так просто не возьмешь, но чувствовать себя мишенью напрягает изрядно.

   Нужно работать на опережение, посему, как приеду в Выксу, поговорю с Еремеем: осенью как ядра в Москву отвезем, деньги будут, заодно и грамотку у государя испрошу на железоделательный завод на реке Гусь, что в Оку впадает выше Касимова. Дам Котову в помощь Кичая, мужиков наймем сотни три или местных, а нет так в Рязани. Справятся, хотя на первый пуск домны стоит еще и Тингая послать, чтобы без недоразумений вышло. Ладно, остальное потом, а то Шереметьев уже ждет, явно что-то обсудить хочет. А ведь неплохой вариант его в наши дела впрячь, сам считай, напросился!

   -- Невелика корысть, но не ради нее... посему исполню все, как есть! -- ответил я воеводе.

   -- Окромя того, что в грамотке писано, велел государь спросить можно ли сии пушки на Москве лить, да порох для них делать! -- спросил Иван Васильевич.

   -- Коли литцы московские уразумеют, как медь чистить, да формы ладить, отчего ж нет: выучу их сему делу, -- сказал я, -- А с порохом быстро не выйдет, на то время немалое потребно. Тот же уголь загодя готовить нужно, да что уголь -- лес на уголь и тот отлежаться должен.

   -- И то ладно, -- кивнул воевода. -- Пришлет государь тебе московских литцов в учение, но ранее зимы их не жди, ноне пушек много льют, работы невпроворот.

   -- До весны все одно успеть можно, -- сказал я, -- О ином кручинюсь: под богом ходим, случись, что со мной, станет дело, потому надобно еще один завод ставить, да к Москве поближе.

   -- Вон ты о чем! -- удивился Шереметьев. -- За чем же дело стало? Али мастеров нет?

   -- Есть мастера, как им ни быть! -- сказал я, -- Однако, почитай земли то вотчинные да помещичьи. Не почину мне с боярами да государевыми служилыми тягаться. Вот коли с именитым кем в долю войти...

   -- А много ли денег на сие потребно? -- спросил Иван Васильевич. -- Аз добычи в прошлые годы имал изрядно, а коли надобно, так и занять могу по-родственному у братьев.

   -- Не в деньгах дело, -- сказал я, -- Оно, конечно, смотреть на месте надобно, во сколько все встанет, но в тысячу, али в полторы всяко уложимся. Людей надобно, а где их взять! Плотину строить, да домну, да сам завод, да чтоб к осени в работу пустить, тут сотен шесть, а то и восемь работников потребно.

   -- Найти людишек не велика печаль, -- усмехнулся боярин. -- В Рязани ноне воеводой брат мой, Никита Васильевич сидит, у него и поспрошаю, сотни две, а то и три найдет, да у Шигалея в Касимове с сотню попрошу. Остальных можно в Коломне да окрест набрать. По рублю в год им положить...

   -- Мало, я своим по три полушки за день плачу, да хлебный припас и прочий корм. За год только деньгами -- два рубля и двадцать пять алтын.

   -- Эка напасть! -- удивился Шереметьев. -- Нешто эдак мужиков баловать можно?

   -- Так и работают не за страх, а за совесть, и я не в убытке. Однако и по-иному можно: жалование не деньгами давать, а долей с доходов, окромя хлебной выдачи. Выгода в том прямая всем. Опять же никого неволить не надобно -- сами со всем усердием работать будут, да друг за другом смотреть и учить неразумных по-свойски.

   -- Оно конечно так, -- согласился воевода. -- Но однова ж, такого отродясь не водилось, чтоб черный люд баловать.

   -- Ты Иван Васильевич, сам рассуди: года с три или более пройдет -- самые справные деньжат накопят, чугунное ремесло уразумеют, да и задумают свое дело открыть. А мы им в том поможем. Государю челом бить будем, чтобы грамотку обельную дал, да своими деньгами в долю войдем, дабы быстрее спорилось. Глядишь лет через десять в твою мошну не с одного заводика доход, а с пяти пойдет.

   -- Ох и хитер ты гишпанец! -- всплеснул руками Шереметьев. -- И то верно, и родовой чести в том порухи никакой, и прибыток немалый.

   -- Тут не только наша корысть, но и государь доволен будет! Впору не у шведов железо закупать, а сами его "в немцы" везти.

   -- И то верно! -- сказал Иван Васильевич. -- Токмо не дают ливонцы нашим купчикам торговать. Воют торговые людишки от их каверз.

   -- Сию беду лишь едино лечить -- свои порты строит, да флот! Без торговли морской не можно государству...

   -- Городок в устье Наровы поставить можно, а вот флот, -- задумался боярин. -- Кому его строить? А построим суда, кто за море на них пойдет?

   -- Пока некому строить, но дай время -- будут мастера! И моряки будут. Доколе портов нет, откуда взяться им, без костей мясо не нарастет...

   Посидели, помолчали. Иван Васильевич плеснул вина в кубки, протянул один мне. Не люблю мальвазию. К тому же мучают меня подозрения, что сахар там по большей части свинцовый. Отставил в сторону и в ответ на удивленный взгляд Шереметьева пояснил:

   -- Отравы берегусь! Несколько лет в Риме прожил, случалось видеть, что в сладкие вина торговцы кладут, ежели год холодный да винная ягода сладости не набирает. Свинцовый сахар дешев...

   -- Эвона как! -- удивился Иван Васильевич и тоже отставил кубок.

   -- Поди, узнай какого года то вино, может и нет в нем той отравы, а ну как есть? Сразу-то не поймешь, а дни свои укоротишь изрядно.

   Шереметьев вздохнул, позвал кравчего и велел убрать с глаз долой кувшин с мальвазией. А я подождал, пока тот затворит дверь, и продолжил:

   -- Потому только свое пью, благо государь в милости своей, своей жалованной грамотой дозволил мне хлебное вино и водки делать, для домашних нужд. Коли не побрезгуешь отведать, пошлю на расшиву за бочонками. Как знал, будет в том нужда.

   -- Отведаю непременно, -- ответил Иван Васильевич, заметив, однако: -- Хоть и не по чину тебе меня угощать, аз местом пред государем выше буду!