Интендант третьего ранга

Крайнев скрипнул зубами, понимая, что будет дальше. Он запретил евреям селиться близко к райцентру. От Города до Вдовска рукой подать. Мордка слишком поверил в силу фальшивого аусвайса…

- Шлюшка сказала о Мордке Клаусу, тот - Ланге. Немцы схватили Мордку и его семью. Привезли в Город, стали пытать. Сначала Мордку. Хотели знать, кто дал аусвайс. Били страшно, но Мордка молчал. Тогда привели его детей, стали пытать на глазах отца. Лично Ланге. Мордка откусил себе язык. Боже! - Валентина Гавриловна зарыдала. - Откусил и выплюнул прямо Ланге в лицо! Парикмахер! Маленький, тихий, вежливый… Никогда слова плохого не сказал… Кто мог думать! Ланге застрелил его и велел привести жену. Она не выдержала. Ее убили вместе с детьми… Ланге знает, что твоя настоящая фамилия Брагин, что ты интендант третьего ранга, а не Кернер…

- Об отряде Саломатина тоже знает? - спросил Крайнев, изо всех сил сохраняя спокойствие.

- Думаю, нет. Ланге говорил о твоей личной охране, считает, что в ней человек двадцатьтридцать. Но все равно вызвал из округа роту карателей. Литовцев - сами немцы грязные дела не любят. Сегодня утром, они поедут "наказывать" за укрывательство евреев Вдовск. Завтра - Кривичи. Я, как узнала, сразу сюда! Днем из Города не выйти, дождалась, пока стемнеет. Ночь шла. Думала, не доберусь. Снег глубокий, мороз, волки в лесу воют… Уберег Господь…

- Присмотри за ней! - велел Крайнев Насте…

Вдвоем с Семеном они оседлали коней и помчались в Кривичи. Как не погоняли лошадей, но затратили полчаса. Еще столько ушло, чтоб поднять по тревоге отряд Саломатина, собрать верховых коней и упряжные сани. План действий обсуждали на скаку. Отряд всадников, прибывший к Вдовску первым, скует боем карателей. Затем подтянутся бойцы на санях… Они стегали коней, не жалея, но Крайнев, как и Саломатин, понимали: опоздали. Немцы начинают операции на рассвете, а отряд выехал засветло. До Вдовска более двадцати километров по засыпанной снегом дороге… Ясно было и другое: если все же успеют, то против роты обученных и отлично вооруженных карателей им не продержаться. Но хоть жители Вдовска успеют убежать. Пусть даже не все…

Они почувствовали запах гари еще на подъезде. По команде Саломатина отряд рассыпался по лесу, продираясь к Вдовску, сам комбат с Крайневым и Семеном продолжили скачку по дороге. Лес кончился внезапно, открыв Вдовск. Вернее, то, что от него осталось. Деревня догорала. Обрушившиеся срубы домов дотлевали, закопченные остовы печей торчали посреди пепелищ, как обезглавленные тела великанов.

Крайнев пришпорил немецкого жеребцаа и первым ворвался на улицу. И тут же натянул поводья. На обочине ничком лежал мальчик. Крайнев соскочил и перевернул безжизненное тело. Мальчику на вид было лет семьвосемь, видимо, он сбежал в суматохе, но пуля догнала…

Крайнев опустил начавшее костенеть тело на снег.

- Других убитых не видно! - сказал Саломатин, остановив коня. - Успели убежать?

- Они в домах, - хрипло сказал Крайнев. - Или в большом сарае. Немцы жгут людей заживо - такой у них порядок.

Подскакавшие бойцы Саломатина рассыпались по деревне, разыскивая уцелевших. Возвращались один за другим с застывшими лицами. Сам Крайнев к пепелищам не ходил, не смог. Последним прискакал Семен. Мешковато сполз с седла.

- Кум у меня здесь, - сказал, ни к кому не обращаясь. - Пятеро детей…Лежат на пепелище головешками… Тридцать дворов - и никого живого! Как это так? Как можно? Дети в чем провинились?…

- Фашисты! - буркнул Саломатин. - Давно надо было гарнизон разнести! Боялись некоторые…

- Завтра - Кривичи! - прервал Крайнев.

- Уведем людей лес! - предложил Саломатин.

- Больше тысячи человек? Немцы сожгут Кривичи, где жить? До лета половина людей замерзнет или умрет с голоду. После Кривичей, наступит очередь другой деревни… Весь район в лес? Бить их надо! До единого! Чтоб забыли дорогу!…

- В открытом бою не сдюжим! - вздохнул Саломатин. - Немецкая рота - две сотни человек, двенадцать пулеметов. Наверняка присоединится городской гарнизон: Кривичи - деревня большая, ротой не заблокируешь. У нас меньше сотни бойцов, а пулеметов три, считая два немецких, к которым по коробке патронов.

- Пушка! - напомнил Крайнев.

- Шрапнель хороша при скоплении пехоты. На развернувшуюся цепь воздействие слабое. К тому же у них минометы.

- Надо встретить их на дороге! - сказал Семен. - Как ты сделал в августе. Я знаю место…

Увидев открывшуюся перед ними пойму реки, Крайнев с Саломатиным молча переглянулись. Семен был прав. Дорога на Кривичи спускалась с отлогого левого берега поймы, пересекала заснеженный заливной луг, далее - деревянный мост над скованной льдом рекой и взбиралась на высокий правый берег. От него до моста чуть более сотни метров. Если разместить на гребне отряд и ударить внезапно по подошедшей колонне…

- Пушка может стрелять только с закрытой позиции, - сказал Саломатин. - Берег слишком высокий - на прямую наводку не выставишь. Как корректировать огонь? Телефона у нас нет.

- Пушку поставим на этом берегу! - ответил Семен.

- В тылу противника? Да тут метров семьсот! Они добегут к вам за десять минут!

- За десять минут пушка выпустит двадцать снарядов.

- Но расчет - смертники! Кто пойдет?

- Я! - сказал Семен.

- Я! - присоединился Крайнев.

Саломатин внимательно посмотрел на обоих и кивнул.

Пока получившие задание всадники ускакали с поручениями, Саломатин с Крайневым и Семеном выбрали позиции. После полудня стали прибывать люди. Здесь был весь отряд Саломатина и мобилизованный резерв. Пришли даже те, у кого не было оружия. По молчаливому уговору им следовало ждать, пока ранят или убьют когото из бойцов, чтоб забрать его винтовку. Несколько подвод оставили, чтоб увозить раненых. Мобильным госпиталем командовали оба врача: Соня и Гольдберг. Бросалось в глаза, что Соня беременна - живот ее распирал спереди полушубок. "Мой или Гольдберга?" - подумал Крайнев, заметив. И сразу забыл - не до того.

Бойцы и жители ближних деревень яростно долбили мерзлую землю под окопы и огневые позиции трехдюймовки (ее притащили к вечеру) и пулеметов. Никто не надеялся вырыть окоп полного профиля каждому, но хотя бы для стрельбы лежа… Крайнев и Саломатин метались среди этой суеты, проверяли маскировку, отдавали приказания, кричали, показывали… Предстояло сделать сотню необходимых вещей: устлать выкопанные окопчики еловыми ветвями, подвезти боеприпасы и продовольствие, организовать охрану дороги (вдруг какой немец сдуру сунется!), позаботится о ночлеге и отдыхе… В сумерках Крайнев отправился минировать мост. Вот когда пригодились толовые шашки покойного Брагина! Для простого разрушения деревянного настила хватило бы двухтрех, но Крайнев, посоветовавшись с Саломатиным, решил использовать все и рвать мост внезапно. В идеале - с первой машиной колонны.

- Не рассчитаем! - вздохнул Саломатин. - Сколько бикфордова шнура отрезать, когда поджигать?… Взорвется или перед машиной, или когда одна или две будут на этом берегу. Лучше раньше. Колонна станет перед мостом, шрапнель не заденет наших. Зато вам придется хреново - все гады на вашем берегу.

- Есть мысль! - успокоил Крайнев.

При взрыве железнодорожного моста бойцы Саломатина захватили несколько немецких гранат. Комбат их отобрал, чтоб не вздумали пустить на глушение рыбы, и берег как зеницу ока. Крайнев вывинтил в двух гранатах взрыватели, закрепил их на толовых шашках, привязал к запальным шнуркам тонкие бечевки.

- Раскатаешь утром! - сказал Саломатину. - НЕ то вдруг ногой зацепят… Помни: немецкий запал горит десятьдвенадцать секунд. Сумеешь рассчитать?

- Сумею! - буркнул комбат, пряча мотки бечевки под.

Подготовив позиции, отряд ушел ночевать в ближайшую деревню. Саломатин и Крайнев решили дать бойцам отдохнуть - в чистом поле они перемерзли бы. Сторожить дорогу, позицию и охранять отряд назначили подвижной патруль, менявшийся каждые два часа. Как Настя сумела разыскать его в этой мешанине повозок и людей, Крайнев так и не понял. Но, подскакав к хате, выбранной для ночлега, увидел ее на пороге.