Голиаф

Дэрин на него покосилась (дескать, уж ты бы помолчал), после чего повернулась к Алеку:

— Понимаешь, в чем дело, ваше высочество. После гибели твоих родителей мир распался, и все еще распадается на глазах. Это должно быть ужасно, мучиться мыслями об этом каждый день, как мучаешься ты. Но я считаю, ты смешиваешь две вещи.

— Какие именно?

— Твой мир и мир всеобщий. — Дэрин потянулась и взяла его за руку. — В ту ночь ты лишился всего — своего дома, семьи. Ты даже уже толком не жестянщик. Но, даже остановив войну, Алек, ты всего этого не уладишь. Даже если вы с этим сумасбродом спасете всю эту чертову планету, ты по-прежнему будешь нуждаться в чем-то… большем.

— У меня есть ты, — просто сказал он.

Она запнулась, надеясь, что он говорит искренне:

— Даже если меня упрячут обратно в юбки и рюши?

— Ну, конечно. — Он оглядел ее, как будто видел впервые. — Хотя я это как-то даже не представляю.

— Ну, значит, и не пытайся.

Они оба оглянулись на Бовриля, ожидая от него веского слова. Но зверок лишь поблескивал влажными круглыми глазками.

Спустя секунду Алек сказал:

— Я должен остановить эту войну, Дэрин. Это единственно, что мною движет. Ты понимаешь?

— Конечно, — кивнула она.

— Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы у меня не отняли тебя.

Она судорожно вздохнула, а затем веки у нее начали смежаться:

— Обещаешь?

— Что угодно. Как ты сама сказала в Токио, нам суждено быть вместе.

Дэрин хотелось согласиться, но она обещала ему не врать, а уверенности, что это правда, как-то не было. Если им суждено быть вместе, то почему он рожден принцем, а она простолюдинкой? А если нет, то почему внутри живет это чувство? Но в конце концов она все же кивнула. Быть может, удача дурачине принцу все же не изменит, и ее в Лондоне не запрут в тюрьму. И может, ей достаточно будет оставаться с ним рядом, союзником и другом.

ГЛАВА 31

На виду весь день проплывало Восточное побережье Соединенных Штатов — белые пляжи и припудренные солью деревья, болота и низкие зеленые холмы, несколько укромных островков вдоль обеих Каролин, Северной и Южной. Последнюю тысячу миль корабль шел вольно, не замедляя хода, и уже близился к цели. Слышно было, как по коридорам уже суетятся люди. От этого шевеления замирало сердце. Сегодня же вечером, ближе к полуночи, Эдди Малоне будет у себя в офисе «Нью-Йорк уорлд», сдавая восторженной редакции репортаж о Дэрин Шарп — отважной девушке-воздухоплавательнице, которая обставила всю воздушную службу Британии. С утра ее секрет будет обнародован в «Уорлд», а буквально завтра его уже подхватят и раструбят, считай, что все газеты Америки. Дэрин, как могла, упражняла колено, болезненно игнорируя жужжащих пчел и готовясь передвигаться с тростью, которую ей выточил из фабрикатного дерева милый старина Клопп, насадив сверху увесистый набалдашник из жестянщицкой меди. Дэрин томилась в догадке, как поведет себя капитан: вышвырнет ее как зайца или же бросит в карцер, но при любом раскладе сдаваться без боя она не собиралась.

Размышления Дэрин прервали: отворилась дверь, и в каюту фланирующей походкой вошла ученая леди с лори на плече и Таццой на поводке. Сумчатый волк, процокав когтями по полу, ткнулся влажным носом Дэрин в ладонь.

— Добрый день, мистер Шарп.

— Добрый, мэм. — Дэрин вяло приподняла трость. — Прошу прощения, что не встаю.

— Не стоит беспокоиться. Похоже, Тацца по вас соскучился.

— А вы, мэм, видимо, тоже?

— Признаться, я скучаю о том, — втянув трепетными ноздрями воздух, призналась доктор Барлоу, — что некому более-менее регулярно выгуливать Таццу. Мистер Ньюкирк оказался крайне ненадежным.

— Мое сочувствие, мэм. Но на нем сейчас не только его обязанности, но и мои, — заметила Дэрин, а затем угрюмо подумала: к чему прогибаться и метать бисер, если карьера все равно псу под хвост? — А вам никогда не приходило в голову выгулять Таццу самой?

Глаза у доктора Барлоу чуть расширились:

— Какое странное предложение.

— Крайне нелицеприятно, — заявил ее лори.

— Бедная животинка, — пожалела волка Дэрин, поглаживая его между ушами. — Ладно. Пришлите ко мне мистера Ньюкирка, и я выскажу ему все, что надо.

— Гнида казематная! — пискнул Бовриль.

— Что за выражения, мистер Шарп! — округлила глаза доктор Барлоу. — Вы уверены, что с вами все в порядке?

Дэрин поглядела на свою ногу. Штанина форменных брюк плотно облегала компресс, но все равно над коленом проглядывал бугорок.

— Порез на руке — дело плевое. Только вот насчет колена доктор Баск не совсем уверен.

— Он мне рассказывал. — Ученая леди, сидящая сейчас за столом, щелкнула пальцами, подзывая к себе от кровати Таццу. — Если за коленной чашечкой порваны связки, то дни карабканья по тросам для вас, скорее всего, сочтены.

Дэрин отвела взгляд, чувствуя, как в глазах предательски защипало. Не оттого, что по тросам ей больше не взлетать (ведь офицеры узнают, что она девчонка). А просто горько сознавать, что матушка с тетушками были в конечном итоге правы: девицы в воздухоплаватели не годятся. Неужели оно и вправду так?

— Доктор Баск, мэм, точно еще ничего не сказал.

— Верно, не сказал. Но бывает так, что с несчастьем приходит возможность.

— Не понял, мэм?

Доктор Барлоу снова встала и изящной походкой прошлась вдоль каюты, скользя пальцем в белой перчатке по стенной панели.

— За истекшие пару месяцев, мистер Шарп, вы проявили себя с весьма полезной стороны. Вы стойки и находчивы в сложных ситуациях, причем ваши импровизации оборачиваются на пользу. Вам даже свойственна, если не считать злопыханий ввиду дурного самочувствия, определенная дипломатичность.

— Ну, да, наверное.

— А позвольте вас спросить, мистер Шарп: вам никогда не приходило в голову послужить Британской империи в качестве более видном, чем беготня по палубам с завязыванием всех этих узлов?

Дэрин страдальчески закатила глаза:

— Это не просто завязывание узлов, мэм.

— Будучи личным свидетелем ваших талантов, не могу с вами не согласиться, — кивнула ученая леди с улыбкой. — Но приняв мое предложение, вы вскоре осознаете, что распутывание узлов — в переносном, разумеется, смысле — дело куда более престижное и полезное. И воздается за него не в пример солидней.

— Ваше предложение, мэм?

— А я недостаточно четко изъясняюсь? — вскинула брови ученая леди. — Я предлагаю вам должность, мистер Шарп. За пределами воздушной службы. Хотя, уверяю вас, определенное количество воздушных перемещений тоже будет в нее входить.

— Должность, мистер Шарп, — выдал ее лори, а Бовриль присвистнул.

Дэрин прилегла обратно на подушки. Совершенно неожиданно пчелиный рой за коленной чашечкой удвоил свою активность.

— Но что это, смею спросить, за должность? Вы ведь, э-э… главный смотритель Лондонского зоосада, не так ли?

— Х-ха, зоосада! — надменно пискнул зверок доктора Барлоу.

— Такова официальная версия, мистер Шарп. Но у вас что, и правда сложилось впечатление, что наша миссия в Стамбуле была зоологического характера?

— Э-э… я бы сказал, что нет, мэм. — А ведь она, Дэрин, понятия не имела, какая у доктора Барлоу настоящая должность (хотя понятно, что начальственная: вон каким приказным тоном над всеми распоряжается, да и держится соответственно). Понятно, что она внучка знаменитого фабрикатора, к тому же смогла реквизировать под свои нужды «Левиафан» посреди всех этих чертовых военных действий.

— Вы, мэм, извините, работаете на кого-то конкретно? Скажем, Адмиралтейство?

— На этих недоумков? Да уж нет. Зоологическое Общество Лондона, мистер Шарп, организация не правительственная. Это, говоря по сути, научно-благотворительное учреждение. — Доктор Барлоу, снова присев, поглаживала голову Тацце. — Но зоология — становой хребет нашей империи, а потому многие члены нашего Общества занимают весьма высокие посты. Вместе мы сила, с которой приходится считаться.