Ардагаст и Братство Тьмы

А теперь ещё эта новость от Андака! Он, великий иерофант, мнивший себя выше всех богов-архонтов этого мира, не говоря уже об ангелах, демонах и героях, теперь был унижен. Оказывается, он всего лишь младший командир всемирной армии архонта Тьмы. Его солдат запросто передают в подчинение какому-то скифскому колдуну, шлют на рискованное дело. Да захочет ли колдун отдать стрелу Абариса? И вернётся ли Андак живым в царство Фарзоя? А ко всему ещё Ардагаст разгромил подземных обитателей и беспрепятственно идёт на север. Об этом Валент узнал, заглянув на привале в магическое зеркало.

Да, он, Клавдий Валент — солдат, наёмник, раб Разрушителя, Владыки Тьмы. И тот знает: раб не взбунтуется. Потому что для таких, как Валент, опаснее всего архонт Солнца. Этот неуёмный, во все щели лезущий бог не только учит справедливости (как будто она возможна в этом грязном земном мире!), но и насаждает её мечом и чарами через целую армию таких, как Аполлоний и Ардагаст. И если Андаку всё же удастся разгромить Белый остров — тем лучше. Глупые варвары, поди, объявят его героем, если не богом.

Так или иначе, не было надежды закрепиться даже на Евфрате. Царь Абгар, хитрая помесь иудея с армянином, уже переметнулся к Титу и впустил в Эдессу Флавиев легион. Остаётся уходить в Парфию. Там — очередная усобица. Умер царь царей Валарш, поборник Ормазда и Зороастровой веры. Против его наследника Пакора восстал в Месопотамии Артабан. Пакор ушёл на восток поднимать парфян, саков и прочих варваров. За него — зороастрийские маги, занудные блюстители праведности, и, разумеется, Братство Солнца. За Артабана — древние богатые города Вавилонии, вездесущие иудейские и сирийские купцы и ростовщики. Им больше всего нужен в Парфии царь, дружественный Риму. А где все эти торгаши — там и халдейские маги с их тысячелетним колдовским могуществом.

Значит, Братству Высшего Света нужен союз с халдейскими чарами и иудейским золотом. Эти колдуны и наживалы, погрязшие в плотском, вряд ли поймут, что Братству нет дела не только до их страстишек, но и до самого существования этого гнусного мира. Хорошо бы ещё договориться с наасенами, древним и страшным братством жрецов Змеи, заклятыми врагами служителей Солнца.

А с остатками армии надо уходить к Артабану. Царь, который скрывается, но ещё вернётся, подобен в глазах толпы богу, возвращения которого ждут каждую весну. И Нерон вернётся — с востока, как Солнце, в сиянии азиатского солнечного царя! Есть, правда, риск, что Артабан выдаст «горшечника-самозванца» ради хороших отношений с Римом. Ничего, попробуем на парфянине один талисман, подавляющий волю.

Жаль, что от него осталась лишь половина. С другой бежал неведомо куда ещё в царствование Нерона сенатор Публий Либон.

Предстоит ещё убедить во всём Нерона и Менандра Самаритянина, главу Братства. Убедим. Не денутся никуда владыки светский и духовный. Создатель и душа Братства — он, Валент. Да, он будет и дальше служить небесным и земным владыкам в их распрях. Раб? Пусть. Зато духовно свободный. Потому что он не верен и не будет верен никому из них. Не знавший ни рабства, ни бедности Валент не понимал разницы между рабом мятежным и рабом неверным, подлым.

В ущелье у подножия горы Хойдыпэ было тихо и сумрачно. В распахнутые ворота безмолвно вливалась тёмная живая река. Молчаливо, понуро шли пёсиголовцы и волосатые, безголовцы и люди со ртами на темени. Уходил с незнаемыми и кое-кто из людей-душегубов, кому теперь не осталось места в мире человеческом. Лесная и болотная нечисть уже успела рассеяться по тайге. Тёмная река исчезала в пещере под скалой. Нижний мир поглощал извергнутый им ужас. Люди незнаемые уходили туда, откуда пришли. Навсегда ли? Легко ведь поддаться соблазну выпустить на своих врагов тех, кому не место в этом мире. Ещё легче дать волю людям-чудовищам в собственной душе.

Когда последний из подземных выходцев скрылся в тёмном зеве пещеры, с горы не спеша спустился могучий зрелый муж с огненно-рыжей бородой, в кожаном переднике, с молотом и клещами в руках. За ним шли двенадцать дюжих молодцов в таких же передниках, с кузнечными и литейными инструментами. Огненнобородый кузнец вздохнул:

   — Надо же! Только семнадцать веков и продержалось. Хорошо хоть ворота не сорвали.

Молодцы не без труда закрыли тяжёлые ворота. Потом развели костры, расплавили в глиняных тиглях медь, и главный кузнец принялся спаивать створки ворот. После этого в большом котле сварили чёрную смесь и покрыли ею место спайки. Сварог, бог-кузнец, заново делал работу, которую уже выполнил после того, как его сын Даждьбог загнал под землю тех, кто не принял Огненной Правды и стоял до конца за дикие лесные законы.

Рать Ардагаста забиралась всё дальше на север. Родные днепровские леса стояли в осеннем золоте, а здесь падал снег. Могучую Печору морозу ещё не удавалось сковать, но мелкие речки и болота быстро замёрзли. Обширное болото Усванюрт росы пересекли напрямик и вышли к берегу Усы у устья речки Сыни. Здесь их глазам открылось невиданное. Через реку, замерзшую лишь у берегов, текла другая река — пёстрая, живая, с колышущимся над ней лесом рогов. Огромное стадо оленей переправлялось через Усу. Олени были необычные: всё больше чёрные и серые, сплошь рогатые, с густой шерстью и гривами.

А вокруг оленей шныряли на лёгких кожаных лодках низкорослые человечки в меховой одежде. Одни били зверей костяными острогами и тут же подтягивали добычу за длинный ремень, привязанный к другому концу остроги. Другие стреляли в оленей из луков. Третьи доставали животных с берега копьями и стрелами. И вся эта охотничья работа шла на редкость слаженно — как у лесных венедов на расчистке леса или в жатву.

   — Тундренные печорцы оленей добывают. Каждую осень так. Стада идут из тундры в леса, охотники их тут ждут. Зимой в тундре ни оленям, ни людям не прокормиться, — пояснила ненка Сята-Сава, жена Лунг-отыра.

Росы и манжары, сплошь бывалые охотники, оживились. Ардагаст поднял руку:

   — Дружина! Добудем себе мяса в дорогу, а заодно печорцам подсобим! Помогите нам, боже Велесе и Девана-богиня!

С радостным шумом, со свистом устремились всадники на бесконечное стадо. Загудели тетивы, засвистели клинки, длинные копья вонзились в бока оленей. Дружинники не пытались перекрыть дорогу живой реке, только нападали сбоку, растягиваясь по лесу. Вскоре Або ударил в бубен и крикнул неожиданно громко:

   — Хватит-убивать! Небесная Олениха велит. Вы уйдёте, а печорцам здесь ещё всю зиму жить.

Тут же остальные волхвы принялись утихомиривать раззадорившихся охотников. Даже Шишок, только что промышлявший оленей на пару с Серячком, теперь во всё лешачье горло покрикивал на увлёкшихся охотой, а то и вразумлял тумаком. Наконец поредевшее стадо скрылось в лесу, а войско вновь собралось на берегу Усы. Печорцы стали с поклонами приглашать пришельцев в своё стойбище. Казалось, жителей тундры совсем не удивили ни приход росов, ни их вмешательство в охоту.

Стойбище было неподалёку, чуть выше по реке. Невзрачные чумы из жердей, крытых оленьими шкурами, вызвали усмешки даже у сарматов, привычных к юртам. Люди в стойбище, однако, были простые, весёлые и приветливые. О приходе царя росов здесь, похоже, знали заранее. Встречать Ардагаста вышли старейшины и шаманы нескольких родов. Но что-то удивляло в них. Лесные печорцы приветствовали Зореславича, спасшего их от незнаемых, радушно, но с достоинством. Эти же вели себя совсем уж угодливо, заискивающе, словно бы напуганные. Або, всю дорогу державшийся отчуждённо, теперь стал и вовсе угрюм. Небрежно, отрывисто, с каменным лицом переводил он:

   — Хвалят тебя. Много хвалят. Говорят, боги послали тебе большое стадо оленей, теперь и печорцы сыты будут. Перед тем подземные люди прошли, всех оленей поели, разогнали, совсем добычи не стало. Просят большую дань не брать, младший вождь росов с вождём ненцев уже много взяли.

Кто такой младший вождь росов, Ардагаст понял сразу. Значит, Андак обирает печорцев, и чуть ли не от его имени. Но при чём тут ненцы? А старейшины уже принялись предлагать ему и другим вождям красивейших девушек племени. Ларишка недовольно нахмурилась. О таком бесстыдном обычае у каких-то далёких племён она слышала, но нигде ещё с ним не сталкивалась.