Пионер Советского Союза

Правда, Толик папой лишь настоящего своего папу называет, дядю Гришу, а нынешнего маминого мужа зовёт дядей Севой, как и другие ребята, но по факту у него действительно два папы. А с дядей Гришей Мелкий воскресенья часто проводит, тот его с собой и на рыбалку, и на охоту берёт. Ну, если он трезвый, конечно, что далеко не в каждое воскресенье случается.

Ай, чешется как! Чем бы почесать-то? Спицу какую-нибудь вязальную хорошо бы сюда сейчас. Рукой фиг почешешь под гипсом-то. Хорошо хоть, болеть почти перестало, а первые два дня очень больно было, особенно пока гипс не наложили.

Я этому милиционеру, тьфу ты, полицейскому, говорю: «Рука сломана у меня, в медпункт отведите». Куда там, какая рука ещё?! Мне даже умыться не разрешили, так с окровавленной рожей и сидел, на вопросы отвечал. Правда, я не столько отвечал, сколько молчал, сказал только, что зовут меня Сашкой и всё. А ни фамилии, ни адреса домашнего, ни даты рождения не назвал. Зачем ему моя дата рождения? Всё равно не поверил бы ведь.

А потом этого конопатого привели, мерзавца мелкого. Знал бы я, что он тварь такая гнилая, так ещё раз пять бы подумал, лезть мне или нет. Но там, около школы, я ведь ещё не знал, что он такой, что он за гнида.

Полицейский из недр своего стола три маленьких прозрачных пакетика с белым порошком извлёк, и этого конопатого спрашивает: «Киселёв, вот такие пакетики он тебе предлагал купить?». А тот отвечает: «Ага, такие». И тычет, гад, в меня пальцем. Вот этот, говорит, около школы остановил меня и предлагал купить. Представляете, вот прямо рядом со мной стоит, пальцем на меня показывает, и утверждает, что я ему что-то там продавал.

Я говорю, что ж ты врёшь-то, гад такой, да как не стыдно тебе?! Я ж тебе, сволочи, помочь хотел, а ты теперь наговариваешь на меня! Да как твой рот-то поганый такие слова выговаривает?! Может, правильно они тебя наказать хотели, может, ты всё время врёшь?!

Ну, это я сгоряча, конечно, сказанул, такого никто не заслуживает, что с этим обманщиком Киселёвым сделать хотели, но очень я тогда в отделении полиции разозлился на него, даже пожалел, что вообще на помощь ему пришёл.

Кто такой Гейдар и его стадо Ленка мне рассказала, конечно. И ещё она очень просила меня не лезть к ним и не вмешиваться ни во что, но… То, что хотели сделать эти ублюдки вообще уже ни в какие ворота не лезло. Собственно, я случайно там оказался, около их гнездовья. На самом деле, я на проспект ходил, в магазин, газированной воды себе купил, Coca-cola называется. А потом к школе Ленкиной возвращался и решил путь себе срезать чуть, напрямик пройти. Ну и заблудился там немножко во дворах. Минут двадцать блуждал, потом плюнул и у старушки какой-то дорогу спросил, она мне и объяснила, как к школе пройти лучше. Только вот вышел я к школе как раз со стороны той самой трансформаторной будки, к которой Ленка просила меня не приближаться.

Честное слово, я просто мимо пройти хотел, только пройти мимо. Но когда я действительно шёл мимо, то увидел, что этот конопатый Киселёв стоит на земле на четвереньках, а рядом шестеро лбов, каждый из которых явно старше и сильнее его и они заставляют мальчишку…

Ладно, допустим, провинился он в чём-то, допустим даже, что он мерзавец (как оказалось, это так и есть), ну так побейте его, тем более, что вас шестеро на одного. Но так-то зачем? Это уж совсем не по-человечески получается. Они там на земле кучу собачьих какашек нашли и этого Киселёва заставляли ту кучу всю съесть. Гейдар же (я его по Ленкиному описанию сразу узнал) уже даже мобильник достал свой, приготовился снимать издевательство на видеокамеру. В общем, не прошёл я мимо, не смог пройти.

Наиболее удачным у меня самый последний удар получился, я Гейдара достал. Так он близко ко мне не подходил, но когда меня скрутили уже, решил подойти. Думал, раз меня сразу трое держат, так уже и всё? Ха, ноги-то у меня свободны, я на этих, которые держали меня, повис (ну и что, что рука сломана? больно, пришлось потерпеть), да ногой ему по чавке. Ай, хорошо!

Это я очень здорово попал, если бы не тот мой удар ногой, меня бы там гораздо сильнее измордовали наверняка. А так я синяками отделался, вырванным клоком волос, сломанной правой рукой и выбитым левым верхним клыком. Зуб жалко. Рука-то заживёт, фиг с ней, а вот зуб жалко, он больше не вырастет. Надеюсь, Гейдару я тоже что-то выбил, удар получился хорош, даром что сапог на мне женский был. Во всяком случае, этот гад сразу же в школу убежал, в медпункт, руку себе ко рту прижимая. А по руке-то кровь текла, я заметил.

Ну, а потом началось! Охранники школьные пришли, полицию вызвали. Я думал поначалу, сейчас всех хулиганов в отделение заберут, мне руку починят. Только вот в отделение отчего-то забрали меня, а не их, и руку чинить мою вовсе не собирались. Полицейский враньё Киселёва записал и дал тому расписаться. И тот расписался на полицейской бумаге. Я ему говорю: «Ну и гад же ты, Киселёв!», а тот стоит, молчит, уши красные все, ботинки свои изучает внимательно. Потом полицейский и мне бумагу суёт. «С моих слов записано верно». Расписывайся, говорит. Ага, а чем? Левой рукой я только крестик смогу нарисовать, не более. Так эта морда полицейская написала вместо меня: «Подписывать протокол отказался».

Я всё Ленку ждал, думал, вот-вот придёт, поможет. Но Ленка не пришла, Ленки не было.

Киселёва отпустили, а меня в камеру посадить хотели, как арестанта. Про руку же мою сказали, что доктор только завтра утром придёт, пока так потерпеть придётся. Блин, а больно ведь, да и рука опухла. Правда, бинт мне всё-таки дали, сам, говорят, перевяжешься как-нибудь.

Но прежде чем в камеру вести, мне умыться разрешили, а потом обыскали всего, всё что в карманах было выгребли, ремень из брюк вытащили, часы Ленкины тоже отобрали. А ещё тот полицейский, что обыскивал меня, велел и ботинки снять, их тоже осмотреть хотел. Снял что ж делать-то. Хорошо, сапоги у Ленки не на завязках, а на молнии, одной рукой снимать-надевать можно.

Ну да, я в Ленкиных сапогах гулял по Москве, а чего? Они новые совсем были, она и не носила их ни разу, ей эти сапоги на Новый Год подарили, но с размером промахнулись немного, они ей велики были. Я же брюки поверх сапог опустил и незаметно стало, что они женские, ботинки как ботинки. Но когда я в отделении из этих сапог вылез, то сразу видно стало, что обувь-то это женская, на мужской обуви цветочки розовые обычно не вышивают. А полицейский, который за столом сидел, прищурился так на меня, да и спрашивает, а чего, мол, пацан, ты в женской обуви ходишь, да часики на руке девчоночьи носишь? Блин, вот до всего ему дело есть, докопался. У меня же рука сильно болела, да и вообще устал я и зуб жалко, так что ответил я ему что-то вроде: «Чего хочу, то и ношу». Надоел.

А вот в камере я сидел недолго, ночевать мне там не пришлось. Часа полтора сидел, наверное, точно не скажу, часов-то не было у меня. Но руку я перевязать себе кое-как смог, только сильно лучше не стало от этого, всё равно больно. Неудобно ведь одной рукой-то перевязываться, нормально не затянешь повязку, а помочь некому, я один сидел.