В третью стражу. Трилогия (СИ)

   - Сложно, - "широко" улыбнулся Ицкович. - А анекдот хороший.

   Как назло, в голову лезли какие-то убогие шутки, которые вполне могли оказаться на поверку старыми и бородатыми, как Карл Маркс и Фридрих Энгельс. А ему требовался знаковый анекдот из того - будущего - времени, который ни с чем не спутаешь, и неправильно не поймешь.

   - Ну, рассказывай, коль приспичило, - пожала плечами Кайзерина. Очевидно, анекдот - последнее, в чем она сейчас нуждалась.

   - Да, так вот, - Олег бросил в пепельницу измятые останки так и не зажженной сигареты, и, достав из пачки другую, неторопливо закурил. - Сидит в Москве народный комиссар...

   - Кто? - удивленно подняла бровь Кайзерина.

   - Народный комиссар, - повторил Олег. - Министр...

   - А!

   - Я могу продолжать?

   - Да.

   - Сидит, значит, в своем кабинете министр, то есть, народный комиссар Путин...

   - Кто? - поперхнулась сигаретным дымом Кайзерина.

   - Народный комиссар Путин, - объяснил Олег, внимательно следивший за реакциями своей дальней родственницы. - Фамилию я, разумеется, придумал. Я не помню, как там его звали на самом деле. Какая-то еврейская фамилия. Ведь ты же знаешь, Кисси, все комиссары евреи.

   - А Путин это еврейская фамилия?

   - Не знаю, - пожал плечами Олег, изображая полного дебила, но не просто дебила, а качественного, то есть, национал-социалистического.

   - А! - кивнула уже порядком дезориентированная Кайзерина. - Да. Я поняла.

   - Хорошо! - улыбнулся Олег. - И вот сидит этот Путин в своем кабинете, а к нему другой комиссар приходит. Мн... Как бы его назвать? Ну, пусть будет, Березовский.

   - Как ты сказал? - она побледнела. Нет, это слабо сказано. У нее кровь от лица отлила. Или как говорят? Ни кровинки в лице?

   - Ну, не знаю, я их еврейских фамилий! - взмолился Баст. - Гусинский, Абрамович, Березовский, Черномырдин, Ходорковский...

   Олег перечислял все фамилии, которые знал, из тех, что на слуху, и которые что-то могли сказать тому, кто знает, о чем, собственно, речь.

   - Ты... - Кайзерина внезапно охрипла, а в зеленых - все-таки они были зелеными - глазах... Ну, пожалуй, Олег мог бы описать это выражение одним словом - безумие.

   - Я... - кивнул он. - А ты... Ольга? Только без истерики!

   Черт! Кто же знал, что ее так проберет, но, слава богу, оклемалась она довольно быстро, и Ицкович - от греха подальше - увел ее из кондитерской на воздух.

***

   "Любопытная ситуация..."

   Любопытная? Ну, вы и скажете, сударь! Ведь это, положа руку на сердце, никакая и не ситуация вовсе, а сплошное безобразие. Фантасмагория и сон разума, вот что это такое! Однако же факт: как минимум дважды на протяжении очень короткого времени: в католическое Рождество и в Новогоднюю ночь в Европе случилось что-то такое, что, как говаривали русские народные сказочники, ни в сказке рассказать, ни пером описать! Или, может быть, случилось это не там и тогда, а здесь и сейчас: в смысле, при переходе 1935 в 1936?

   "Нет, это глупость и дебилизм!" - Ицкович выбросил окурок и потянулся за новой сигаретой. - Все это ведь совершенно условно. Вон в России старый новый год вообще десятого января отмечают... или тринадцатого? - не важно..."

   И потом, дело ведь не в дате, а в сути происшедшего. И почему именно они? Чем таким заслужил это приключение доктор Ицкович из Израиля или профессор Матвеев из России? Почему Таня и почему Ольга? И почему именно русские, хотя он-то как раз русский лишь условно и в кавычках, но все-таки почему? А что если и в январе - в православное Рождество - тоже кто-то?... И, может быть, не в одной Европе... В Израиле вообще Новый Год в октябре! Вот будет весело, когда все мы начнем раскачивать лодку... каждый в свою сторону.

   Он взглянул на Ольгу и мысленно вздохнул.

   "Кажется, пронесло..."

   Ну отчего именно у таких ярких женщин, как Кейт, случаются такие вот постыдные срывы? Или истерику следует приписать Ольге? Или все дело в том, что они слишком разные, тихая и славная, бесконфликтная "белая мышь" Ольга Ремизова - библиотекарь из Питера и яркая, пожалуй, даже экзотичная Кайзерина Кински, жадная до удовольствий, циничная и шумная нимфоманка? Все может быть, но одно совершенно очевидно. Когда Ольга ехала в Вену, где жила ее более успешная младшая сестра, удачно вышедшая замуж за итальянца, работающего в аппарате Евросоюза, ей и в голову не могло прийти, что встреча со старой подругой под новый год в Праге, закончится таким вот кунштюком. На самом деле, как подозревал Олег, Ольге новое амплуа поначалу даже понравилось, не могло, не понравится! Во всяком случае, все, что он знал о ее прошлой жизни со слов Татьяны, говорило в пользу такого предположения. Таня несколько раз упоминала свою старую подругу - они жили в одной комнате в университетском общежитии - и, хотя у нее не было повода подробно рассказывать Ицковичу об Ольге, рассказала все-таки достаточно, чтобы составить представление об этой совершенно незнакомой женщине. "Ольга хорошая", - вот главное, что запомнил Олег. Остроумная и симпатичная - даже в команде КВН играла, - но при этом мягкая, интеллигентная, сначала просто спокойная и неконфликтная, а позже - робкая уже, тихая. Такое случается иногда с людьми, у которых жизнь не задалась. Вот вроде бы все стартовые условия имеются, а не пошло. Почему так? Кто же знает. Ицкович и сам таких людей немало повидал. И даже то, что в связи с несчастным кратковременным браком Ольга попала в Питер, где у нее ни родных, ни знакомых, даже это было, что называется "в струю". Если уж не заладилось, так во всем.

   - Еще кофе? - спросил он, увидев, как, промокнув глаза кружевным платочком, Кейт тянется за очередной сигаретой. - Или лучше коньяк?

   - А это смотря, кого ты спрашиваешь... - грустно улыбнулась Кейт, но глаза уже ожили, засветились. - Если Ольгу, то лучше чай, а если эту твою Кисси, то заказывай коньяк, не ошибешься.

   - Значит, коньяк, - и властным движением кисти Олег подозвал кельнера. - Повторить!

   - Сей минут!

   - А ты, Кейт, запомни, - сказал он тихо, когда кельнер оставил их наедине. - Никаких Ольг, Тань и прочих Маргарит больше нет.

   - Да знаю, я! - отмахнулась Кайзерина Кински. - Ты лучше скажи, милый кузен... у вас?...

   - "А у нас в квартире газ"... - ну и что он должен был ей сказать? - У нас... Мы этот вопрос пока не выясняли.

   - Понятно, - казалось, его ответ ее ничуть не удивил. - А что это был за концерт на публике?

   - Слышала? - удивился Олег.

   - Нет, к сожалению, - она благосклонно приняла предложенный огонь и прикурила. - Только видела. Но впечатление, - она коротко затянулась и снова выпустила дым через нос. - Впечатление вы там произвели. Знать бы зачем!

   - А ни зачем! - усмехнулся Олег. - Зачем люди целуются?

   - Ты не знаешь!? - фыркнула, раздосадованная ответом, Кисси.

   - Вот и мы пели, - улыбнулся ей Ицкович. - И с той же целью. Считай, что застукала нас на балконе целующимися.

   Сформулировалось на редкость удачно, потому что, как бы ни сложились их с Таней отношения, заводить роман с неизвестной ему Ольгой и вполне понятной Кисси Олег не собирался. А раз так, то лучше было сразу же расставить все точки над "I", и к вопросу этому более не возвращаться.

   - Значит, поцелуй... - затяжка, намек на улыбку, выдох с прищуром...

   "Стерва!"

   - Намек поняла... -

оценивающий

взгляд красивых глаз, сияющих то ли от непролитых слез, то ли от играющих в крови гормонов.

- Ладно, кузен, насиловать я тебя не стану... -

циничная

улыбочка

. - И соблазнять тоже.

   - А чем же ты сейчас занимаешься? - Олег кивнул кельнеру, поблагодарив за оперативность, и поднял рюмку.