Во славу Отечества

«Британское командование извещает адмирала Колчака, что сегодня британские сухопутные и морские силы начнут осаду и штурм порта Латания и присутствие там посторонних сил не желательно».

Колчак с интересом разглядывал в бинокль линкор «Дункан», идущий головным в английской эскадре. Он не торопился отвечать, явно играя на нервах у своих союзников, показывая всем своим видом, что планы британского командование его не касаются.

Одна за другой проходили тревожные минуты, но русские не изменили свой курс ни на градус. Вскоре молчание русского адмирала стало уже переходить рамки морской вежливости, но Колчак продолжал безмолвствовать. Оскорбленные таким поведением британцы уже стали демонстративно поворачивать жерла своих орудий в сторону русских кораблей, как вдруг неожиданно русские как по ниточке сделали поворот на левый борт и устремились на север, проведя маневр на удивление чётко и слаженно.

Яркий свет семафора с борта адмиральского линкора объяснил британцам подобное поведение:

«Адмирал Колчак желает успеха союзникам в исполнении их долга и решении боевых задач. Он благодарит британское командование за предоставленную информацию о текущих планах и не собирается мешать им.  Цель нашего курса Александрета, занятая русскими войсками два дня назад, пребывание в которой посторонних сил также не желательно. Счастливого плавания и спасибо за сотрудничество». 

После получения сообщения британцы ещё некоторое время продолжали сопровождать русские корабли взглядами, а затем радисты линкора поспешили известить свой штаб об ответе Колчака.

Ближе к полудню 2 июня эскадра адмирала Колчака прибыла в Александрету. Стоя на капитанском мостике, адмирал хозяйским взглядом окидывал бухту, портовые постройки и места их расположения, набрасывая первые черновики своего плана по созданию здесь новой базы русского флота. Отныне они могли надежно контролировать Мальту и Суэц, главный форпост британцев в Средиземноморье.

Громкими криками приветствовали приход своих кораблей русские части, занявшие город и с нетерпением ожидавшие Колчака. В ответ суда отсалютовали холостыми выстрелами из всех своих орудий, празднуя, таким образом, их общую победу, одержанную над одним из четырех главных противников России в этой войне.

Глава V.

Из жизни шпионов и бывших  эсдеков.

Подполковник Покровский проснулся раньше своего обычного времени. Рядом с ним на подушке возлежала темно-русая голова  его супруги Натальи, мирно посапывавшая во сне розовым носом. У самого же Алексея Михайловича продолжали противно скрести кошки на душе от недавнего разговора с Духониным.

Согласившись, под нажимом начальника штаба, на предложение полковника Щукина участвовать в шпионских играх, Алексей и не предполагал, как долго это продлиться. Ему было противно не только изображать из себя загульного и продажного человека, но и даже общаться с резидентом германской разведки, действующим в Могилеве под маской портного.

С какой бы радостью Покровский бы пристрелил этого мерзавца и отправился на фронт сражаться с врагом, как честный русский офицер. Его всякий раз внутренне передёргивало при встрече с портным, но всякий раз его руку, тянущуюся к кобуре, удерживало осознание того, что он исполнял личную просьбу Корнилова.

Хуже всего было то, что Щукин втянул в эту игру ещё и его жену Наташу, которую по его протекции приняли в штат машинисток Верховного, ради достоверности легенды, которую разработали ему контрразведчики.

Как истинные строевик, Покровский с пренебрежением относился к контрразведке, считая сотрудничество с ней чем-то несерьёзным для фронтовика, привыкшего сражаться с врагом с открытым забралом.   

Участвуя в комбинации полковника Щукина, Покровский наивно полагал, что вся его деятельность немедленно закончится, едва только будет завершено Кавказское наступление Юденича. Каково же было его удивление, когда начальник контрразведки сказал, что это только начало.

- Как так только начало, господин полковник? Не Вы ли говорили, что всё это необходимо для прикрытия нашего десанта на Босфоре, затем Вы уверяли, что необходимо потерпеть ещё чуть-чуть, ради удачного наступления Юденича на Кавказе. Я все выполнил, как Вы просили и считаю, что полностью выполнил просьбу генерала Духонина о сотрудничестве с Вами. Извольте объясниться.

- К чему Вы так кипятитесь, уважаемый Алексей Михайлович. Все было именно так, как Вы говорите и, признавая Ваши большие  заслуги в нашем деле, я ходатайствовал перед Верховным о награждении Вас орденом Анны 3 степени, и Корнилов поддержал меня. Примите поздравления.

Услышав эти слова, Покровский покрылся красными пятнами и от волнения  рублено произнес:

- Мне… боевому офицеру… Анну неизвестно за что!!! Вы оскорбляете меня господин полковник!- 

- Да, Вам орден, и не за что-то, а за опасную и успешно выполненную работу, господин подполковник. И  извольте прекратить истерику, нас с Вами ждут не менее важные дела.

- Ах, дела-а…,- зло протянул Алексей, полностью заливаясь пунцовой краской,

- Вас они, наверняка, и ждут, но только я немедленно отправляюсь на фронт. Да, на фронт, подаю рапорт в действующую армию, господин полковник!

Неизвестно, как бы дальше протекал их разговор, но в этот момент дверь кабинета отворилась, и в комнату вошел генерал Духонин. Он окинул взглядом красного от возмущения Покровского и иронически блиставшего на него глазами Щукина и, не дав Алексею произнести не слова, произнес:

- Господин Щукин, поздравляю Вас с присвоением очередного воинского звания генерал-майора, Верховный только что подписал этот приказ, и не могли бы Вы, господин генерал, оставить нас наедине с господином подполковником.- 

Услышав радостную весть, Щукин улыбнулся и, с видом победителя, прошел мимо Покровского. Едва за новоиспечённым генералом закрылась дверь, как Духонин приблизился к подполковнику и внимательно посмотрел ему в лицо сквозь стекла своего пенсне.

- Скажите, Алексей Михайлович, но только честно. Вы меня считаете боевым офицером, или я для Вас «штабная крыса»-.

- Для меня человек, получивший Георгиевское оружие за храбрость, никак не может быть «штабной крысой»!

- Что ж, и на том спасибо. Ну а раз мы с Вами боевые офицеры, тогда и поговорим с Вами, как фронтовик с фронтовиком без обиняков. Прошу садиться.

Духонин дождался пока его взволнованный собеседник немного придет в себя, и только после этого продолжил разговор:

-  С начала войны, по долгу своей службы, я вынужден контактировать с разведкой, и скажу честно, Алексей Михайлович, германская разведка на сегодняшний день одна из лучших в мире. Помните августовскую катастрофу 2-й армии генерала Самсонова в Мазурских лесах?

Покровский утвердительно кивнул головой, как её забудешь, когда только за один месяц русская армия потеряла пленными более 100 тысяч человек.

- Так вот, это поражение, в основном, было обусловлено удачными действиями людей полковника Вальтера Николаи, возглавляющего русский отдел военной разведки германского Генштаба. Нет, не было никакой измены в штабе армии, или ещё выше. Было простое разгильдяйство и предательская глупость со стороны наших офицеров связи и хорошая работа немецкой агентуры, оставленной Николай в зоне временной оккупации наших войск.

Наши армейские штабные связисты общались между собой по радио «морзянкой» открытым текстом, а оставленные агенты умело информировали немцев о продвижении наших частей в Восточной Пруссии и их численности, иногда прямо по местному телефону. Благодаря этому, генерал Людендорф узнал, что 1-я армия не будет наступать на Кенигсберг с востока, что позволило перебросить все имеющиеся у него силы против Самсонова и в короткий срок разгромить его. 

Прошу прощения за столь неприятный экскурс в историю, но я позволил себе привести этот пример только для того, что бы Вы лучше представили себе результаты деятельности военной разведки.-