Бегемот

Клопп с Алеком заговорили на языке жестянщиков в темпе, не подлежащем дешифровке, и Дэрин решила пока пройтись по балкону, размять ноги. После сумасшедших гонок на таксомоторе бедра ныли сильнее, чем от конского галопа. И как только жестянщики могут разъезжать на своих машинах весь день — это же, черт возьми, немыслимо!

— Что-нибудь не так? — послышался сзади голос Лилит; Дэрин чуть не подскочила от неожиданности. Что за особа: вечно ей до всего есть дело.

— Да нет, все в порядке. — Она указала на боевых элефантин. — Интересно, они часто вот так маршируют? Это же кранты мостовой!

— Вообще-то в основном они размещаются за городом, — ответила Лилит. — А нынче султан просто свою мощь демонстрирует.

— Это да. Вы извините меня, мисс, но вам их не одолеть. Посмотрите, на них же пушки, а у ваших шагоходов лишь кулаки да когти. Это все равно что с боксерскими перчатками против пистолета!

Лилит вздохнула.

— На слонах держится мир, как говорит моя бабушка. Здесь такой закон: наши шагоходы, в отличие от султанских, не должны быть вооружены. Но по крайней мере, мы его напугали. Не трясись он, армия не разбивала бы вдребезги улицы!

— Может, он и трясется, но это означает, что он начеку.

— Последняя революция случилась всего шесть лет назад, — заметила Лилит. — Будешь тут начеку.

Дэрин собралась было сказать, как оптимистично это звучит, но тут до ее слуха донеслось странное жужжание. Обернувшись, она увидела на балконе какую-то причудливого вида штуковину, похожую на помесь рептилии с кроватью, снабженной балдахином; переставляя ноги-столбики, та медленно двигалась вперед, жужжа, как заводная игрушка.

— Это еще что?

— А это и есть моя бабушка, — ответила Лилит с улыбкой.

Когда они подошли к остальным, Дэрин различила среди простыней гриву седых волос. Наверное, это та самая старуха — грозная Нене, о которой рассказывал Алек.

Бовриль ей, похоже, обрадовался. Спрыгнув с плеча Алека, он пробежал по балкону и вскарабкался на изножье кровати. Там он встал столбиком, шевеля мехом на ветру, с гордым видом адмирала на мостике флагманского корабля.

Алек с учтивым поклоном, воркуя на немецком, представил старухе мастера Клоппа и капрала Бауэра. Нене милостиво кивнула, затем обратила взгляд своих отливающих сталью глаз на Дэрин.

— А ты, видно, тот паренек с «Левиафана», — сказала она на таком же чуть напыщенном, что и у Завена, английском. — О тебе рассказывала моя внучка.

— Мичман Дилан Шарп, — щелкнула каблуками Дэрин. — К вашим услугам, мэм.

— Судя по акценту, ты откуда-то из-под Глазго.

— Так точно, мэм. Ухо у вас чуткое.

— Да не одно, а целых два, — съязвила старуха. — Что-то голос у тебя странноватый. Дай-ка сюда руки.

Дэрин замешкалась, но, слыша, как та властно щелкнула пальцами, повиновалась.

— Ишь, сколько у тебя мозолей, — аккуратно ощупывая ей ладони, заметила Йене. — Ты работяга, не то что твой принц фон Гогенберг. Ты немного рисуешь, да еще и шьешь. Причем для парня прямо-таки многовато.

Дэрин, откашлявшись, сказала, что портняжничать ее научили тетки.

— Мы в воздушном флоте и форму сами себе штопаем, мэм.

— Ай какие трудяги. Внучка говорит, ты нам не особо доверяешь.

— Э-э… тут дело в том, мэм, что у меня приказ не разглашать суть своего задания. Секрет.

— Приказ, говоришь? — Йене оглядела Дэрин с головы до пят. — Что-то ты не при мундире.

— Конспирация, мэм, — ответила та. — Но я все равно солдат.

— Конспирация, — игриво повторил Бовриль. — Мистер Шарп!

Дэрин ожгла зверька взглядом: да заткнешься ты наконец?!

— Что ж, мальчик, по крайней мере, ты не скрываешь своих сомнений, — сказала Нене, отпуская ее руки и оборачиваясь к Алеку. — Ну а что твои люди думают о наших шагоходах?

Алек ответил по-немецки, и вскоре Клопп с Бауэром уже забрасывали Нене и Завена вопросами. Дэрин не улавливала половины их слов, да это и неважно: все одно, без пушек революция не стоит и гроша. Что бы ни вешал на уши Завен — если он сам этого не понимает, значит, он просто сумасшедший.

Да и Алек от него недалеко ушел: все твердит без умолку, что это его судьба — помочь революции, отомстить германцам, положить конец войне. Ерунда, никакое провидение не помешает султанским шагоходам слопать музейную рухлядь комитета без соли и лука.

Вынув свою тетрадь для рисования, она опять засмотрелась на парад. Элефантины выстраивались сейчас вдоль длинного пирса, приподнимая пушки для салюта боевому кораблю.

— «Гебен», — прошептала Дэрин.

Над броненосцем гордо вились новенькие багровые стяги Оттоманской империи; стальным кружевом сияла на солнце пушка Теслы. Лилит права: султан сегодня определенно бахвалится своей мощью. Даже если комитету удастся каким-то непостижимым образом сладить с боевыми слонами, он упрется в крупнокалиберные орудия «Гебена» и «Бреслау».

А может, и нет. Менее чем через месяц к Дарданеллам вернется «Левиафан», ведя за собой монстра, жадного до германских броненосцев. Адмирал Сушон, возможно, сталкивался прежде с морскими чудовищами, но не с такими, как бегемот. У этого исчадия ада, пожалуй, хватит силы на то, чтобы пустить ко дну оба новых корабля султана в течение получаса. И вот это, черт возьми, была бы подходящая ночка, чтобы разжечь пожар революции.

Жаль, что нельзя даже заикнуться об этом комитету. Если среди них затесался хоть один шпион жестянщиков, разглашение тайного плана обернется для «Левиафана» погибелью. Поэтому необходимо держать язык за зубами.

Пушки боевых элефантин пыхнули дымом, слившимся под морским ветром в одно сизое облако. Спустя несколько мгновений до слуха донесся раскат артиллерийского залпа. В ответ грянули орудия «Гебена», мощно, раз в десять громче элефантин.

Дэрин со вздохом взялась зарисовывать эту сцену.

Как много все-таки пробелов в этой чертовой мозаике. Пускай бегемот потопит германские броненосцы, но ведь он не вылезет на сушу, чтобы вступить в бой с шагоходами султана!

Между тем спор за ее спиной накалялся. Завен горячо разглагольствовал о чем-то, а Клопп в ответ лишь качал головой, скрестив на груди руки.

— Nein, nein, nein, — с упорством повторял старик.

Если б только существовал простой способ справиться со ста пятьюдесятью тоннами стали… И тут ни с того ни с сего Дэрин осенило.

— Послушайте-ка, мистер Завен! — вклинилась она. — Ну и что, что у ваших шагоходов нет пушек! Это можно исправить!

Алек в ответ устало мотнул головой.

— Да никак это не исправить. Он говорит, и орудия, и боеприпасы находятся под жестким контролем военных.

— Ну и пусть! — воскликнула Дэрин. — А вам их особо и не надо. Когда те шпионы пытались завладеть «Неустрашимым», они просто вооружились веревкой.

— Как так, завладеть? — удивилась Нене. — Разве «Неустрашимый» взбесился не из-за небрежного вождения?

Дэрин лишь хмыкнула.

— Не все правда, что пишут в газетах, мэм! — Она указала на защищенных броней элефантин. — Вон, видите, у них на каждой ноге по водителю? Те угонщики просто сдернули наших людей арканами, а сами забрались на их место. Вот так можно остановить и те металлические громадины. Вышибить пару водителей, и они встанут как вкопанные!

— Может, с «Неустрашимым» и получилось, — возразил Завен, — там водители сидят без прикрытия. А здесь они знаешь как защищены!

У Дэрин и на это нашелся ответ.

— От арканов и пуль — возможно, — сказала она. — Но у них все равно должны быть смотровые щели, как у штурмового шагохода Алека. Что, если туда запулить чем-нибудь острым?

— Каким еще острым? — опять удивилась Нене.

— Каким? — Дэрин, ухмыльнувшись, повернулась к Алеку. — Я тебе еще не рассказывал, как я спас «Неустрашимый»?

Алек промолчал.

Дэрин секунду собиралась с мыслями. Общее внимание сейчас было приковано к ней.