Возвращение.Хмара-2

— А сейчас простите, уважаемый, — втянув меня в просторный холл, воскликнул, извиняясь, Ништяк Палыч. Похоже, и без моих слов он понял, что я пришёл сюда не его сеансы проглядывать. — Бизнес, понимаете ли, клиенты ждут-с, — и виновато виляя хвостом, Баюн откланялся.

— Заходите, заходите, рассаживайтесь! — ворковал Палыч, оглядывая ряды зрителей. — Убедительная просьба к уважаемым посетителям: пристегните ремни, положите ваши локти в подлокотники, нажмите правой рукой встроенную в подлокотник кнопочку. — Кот поманил меня пальцем, а когда я нагнулся, шепнул мне на ухо: — Требуются их покрепче привязать, а то были ужасные прецеденты, некоторые обгрызали себе руки, а то и сидящего рядом соседа.

— И что, это "представление" имеет успех?

— Ещё бы! — Кот-Баюн прямо — таки млел от распирающего удовольствия. — Не поверите, некоторые по два — три раза на дню приходят! Я уже трижды повышал цены, а клиенты всё прут и прут. И Вы знаете… впрочем, простите, меня действительно ждут. — Он слегка поклонился и вышел на центральную часть сцены.

— Господа, внемлите моим словам! Закройте глаза. Расслабьтесь. Вы слышите только меня, вы идёте за моим голосом, — замогильно вещал кот. — Вы поворачиваете голову. Вы ищите. Вы смотрите. Вы видите горы окружающих вас продуктов, вы выбираете самое лучшее, самое дорогое и начинаете есть, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее! — на мгновенье он замолчал, окидывая взглядом разношерстную толпу, сидящую в зале, а затем, подбадриваемый дружным чавканьем и стуком челюстей, продолжил: — Вы едите, вы жрёте, вы едите много, в вас может поместиться всё! Ешьте, наслаждайтесь, вам предстоит есть ещё два часа. Можете уже не торопиться, — под конец добавил он, но сидящих в зале уже было не остановить. Щёлканье челюстей, чмоканье и сопение превратилось в нескончаемый гул.

— Идёмте отсюда! — сказал кот и на мой вопросительный взгляд только лениво отмахнулся. — Эти ещё будут жевать часа полтора. А мы пока пройдёмте в мою каморку, чтобы можно было спокойно поговорить и отведать кофею. Я вам скажу, кофей — это нечто!

К сожалению, моя беседа с Баюном ничего не дала. Добавить что — либо существенное к тем сведениям, что я знал, он не смог, да оно по — другому просто не могло и быть. Кот был затворником, в гости никого не принимал, сам ни к кому не ходил. Его коммерческий ум вертелся лишь вокруг своего частного бизнеса. Второй час кряду кот, попивая ароматный (слишком уж ароматный, чтобы быть настоящим) кофе, рассказывал на все лады о своей заветной мечте. А мечта у него была проста и пряма, как натянутая нитка: накопить золота и отлить златую цепь такой толщины, чтобы можно было, закрепив её на толстенной мраморной колонне, долгими зимними вечерами "ходя по цепи той кругом" диктовать писарю мемуары. Мне не оставалось ничего другого, как время от времени поддакивать. Я уже было отчаялся, когда Ништяк внезапно хлопнул себя по лбу своей мягкой лапкой.

— А я и забыл совсем! — он понизил голос до шёпота. — Клемент да Иннок- то наши к старшому Семёнычу лыжи вострили. Может, и до сегодняшней поры у него?!

К сожалению, его сведения были неверны. У Семёныча их не было, это я знал лучше него. Куда же теперь идти?

Засиделись мы с котом полночь-заполночь. Потом мне выделили гостевую комнатку со всеми удобствами и оставили один на один со своими мыслями.

И боже ж ты мой, разбудили ни свет ни заря!

— Вставай, князь, вставай! — тормошил меня кот, виновато опустив морду. — Пора тебе.

— Пора так пора, — согласился я, в душе негодуя за подобное гостеприимство. — Что ж, за ночлег спасибо, и как говорится, здравы будьте.

Пока я умывался, племянница Баюна принесла завтрак — жареное мясо (я на всякий случай предпочёл не интересоваться чьё, но на вкус оно было отменное), картошечка и, похоже, неизменный в этом доме кофе. Пока я завтракал, всё та же заботливая хозяюшка собрала и уложила мне в котомку запас продуктов и в небольшом кошельке несколько медяков.

— Ну что ж, ступай с богом! — произнёс кот, едва я успел перекусить. (Вот ведь зараза, как торопится от меня избавиться! А я — то и впрямь подумал, что мне здесь рады!) — Племянница моя Вас проводит. Он решительно шагнул в мою сторону, поспешно обнял и так же поспешно выскочил за двери, при этом мне показалось, что на его глазах снова блестели слезы. Странно.

— Идёмте, — сказала Тиграша, увлекая меня к выходу. Голос её был мягкий, бархатистый. Я молча кивнул и двинулся следом.

— Дядя просил меня показать Вам убежище святых отцов.

— ???

— Что Вы на меня так странно смотрите? — Тиграша, в свою очередь, посмотрела в мою сторону. Я развёл руками, слов не было. Я вчера весь вечер выпытывал у Баюна местонахождение своих товарищей и весь вечер он отнекивался, весь вечер отпирался незнанием и даже вроде бы советовал искать в Кривграде, где их заведомо не было.

— А как же он вчера сказал, что не знает, где их искать? — наверное, на моём лице была написана такая растерянность, что Тиграша невольно разулыбалась.

— У стен бывают уши! — многозначительно уверила она.

— ??? — я и правда не понял, к чему это было сказано.

— Так ведь разве Вам неизвестно, что они в розыске? — спросила Тиграша, и я отрицательно покачал головой.

— Ищут их! — заверила она. — А дядя мой страсть как шпиков боится, вот и поостерёгся в доме — то говорить! — Ага, понятно, тотальная слежка: налоговая, полиция, карточки, паспорта, отчёты и подотчёты, мафия и прочее — проходили. И куда бедному крестьянину податься?

— Так где же они? — спросил я, заинтригованный столь динамично развивающейся детективной историей.

— Конечно же, на постоялом дворе, где ж им ещё — то быть? В других местах их бы давно нашли, а на постоялом дворе "У ОЧАГА" всё оплачено, там им бояться нечего. Цены, правда, о-го-го, но дядя мой для друзей скупиться не станет. Двойной люкс им определил, — гордо заявила Тиграша, шагая впереди меня. — Зато там безопасно, как во дворце. (Ну, что во дворце безопасно, в этом я мог бы посомневаться, ну да ладно, ещё будет время проверить, когда к королю на свидание пойду. То, что меня примут официально — большие сомнения, а с Прибамбасом повидаться надо). — И кто там только не живёт: и разбойники, и воры бывшие, и никого стража не трогает, потому, как говорят, самому Изенкранцу проплачено. — Она замолчала, а я подумал: "Опять этот чёртов Изенкранц на моём пути вертится, чёрт бы его побрал".

— А что так рано поднялись-то?

— Дядя считает, что утром раненько — оно безопаснее, службы царские всегда поутру спят. К тому же мне уже скоро кассу открывать! — Тиграша, извиняясь, пожала плечами, да я на неё обиду и не таил. — А вот мы и пришли! — радостно возвестила она, показывая лапкой на высотное строение. — Я дальше не пойду. Святые отцы в 13 комнате проживают. Вас пропустят. Вы только скажите, что от Ништяка Павловича кланяетесь, и Вас обязательно пропустят.

— Спасибо! — за всё поблагодарил я, едва сдерживаясь, чтобы не погладить Тиграшу по шелковистой шёрстке, но она, видно угадав ход моих мыслей, ткнулась мордочкой в мою руку и, повернувшись, поспешно побежала обратно.

Итак, кажется мои поиски дали определённые результаты. Я по привычке осмотрелся по сторонам и решительным шагом направился к широкому гостиничному входу.

Тиграша оказалась права. Магические слова "я от…" явились ключиком к свободному пропуску в гостиницу. На предложение обслуживающего персонала проводить я ответил отказом. Ни к чему, чтобы кто-то раньше времени знал, к кому я намеревался совершить визит. Так что бродить по коридорам постоялого двора я отправился в одиночестве. Впрочем, долго бродить мне не пришлось, ибо на тринадцатый номер я наткнулся почти сразу. Расположен он был вправо по коридору, а входная дверь в него оказалась под небольшой аркой.

Я встал в тень арки и, взявшись за свисавшую вниз цепочку, слушая раздающиеся трели внутреннего колокольчика, несколько раз несильно за неё дёрнул. Почти сразу мне ответили.