Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия

— Единица!.. Я Сопун… Ед…

Как это обычно бывало и раньше, от непрекращающихся разрывов у меня заложило уши, да и стресс навалился такой, что большинство звуков и запахов просто были вытеснены, исключены из восприятия. Повесив гранатомёт на плечо, жму на тангенту:

— Здесь Единица, говори Сопун.

— Слышу тебя Единица. — Несмотря на глухоту, я расслышал радость в голосе Вениамина, — … контакт по трём направлениям… остался один…

Обстановка всё сильнее выходила из-под контроля, похоже что наёмников оказалось не два-три человека и за деньгами пришло несколько отделений, а это бойцов десять-пятнадцать. Я вызвал Мишку, может быть он прояснит картину происходящего:

— Единица — Двойке, как обстановка?

Ответом было только шипение статических помех, приятель не отзывался. Мишка по плану должен был находиться южнее моей нынешней позиции, прямо за холмом и пасти наёмников. Судя по последнему докладу, четверых он положил, а потом всё завертелось и даже если он и звал, вполне могло случиться, что я не слышал. С этим разберёмся чуть позже, нужно попытаться выручить Веню, мне нужен был его голос в эфире. Шермана так и так буду гасить, но бойцов Дока и Кэрри, кто-то должен будет отозвать и направить в нужную мне сторону на соединение с врачом Лерой. Никто кроме студента этого сделать не сможет, по той простой причине, что более никому в стане «туристов» я не доверял вообще. Оглядевшись и сверившись с наизусть запомненной картой местности, снова вызвал Очкарика:

— Единица — Сопуну, успокойся, обозначь себя ракетой или дымом. Как принял?

— Нету, ничего нету… патроны кончаются!..

Хотелось плюнуть с досады, но в горле уже давно першило от кубов проглоченной копоти, язык присох к нёбу и говорить удавалось с большим трудом. Забытое за годы мирной жизни ощущение постоянной глухоты снова вернулось, как и большинство навыков почти мгновенно. Нащупав на поясе флягу, я отпил глоток отвратительно тёплой, подсоленной воды, машинально ощупав себя на предмет ранений. Поднеся левую руку к глазам крови не заметил. Дрожь из пальцев тоже ушла, как это было много лет назад. В бою я совершенно успокаиваюсь, как это не странно прозвучит, все нервы остались в мирной жизни, тут же всё привычно и знакомо. Снова стиснув тангенту, я уже нормальным голосом чётко сказал:

— Держись, иду…. И прекрати истерику в эфире, отбой связи!..

Бежать в сторону набиравшей силу разноголосицы вспыхнувшего в лесу боя, оказалось не просто: стресс выпил все силы, снаряга и оружие давили на организм совершенно немилосердно. В лесу было не так жарко, как на открытом всем ветрам и солнцу холме. Однако со стороны дороги несло шлейф удушливой гари от сожжённой техники, а порывами ветра уже несло искры и плотный сизый дымок от пылающих завалов впереди за пригорком. Пожар уже перекинулся на эту сторону дороги, но по-серьёзному займётся ещё минут через сорок, так или иначе к этому времени бой окончится. Мельком взглянув на часы, я отметил время 9.42 утра, бой идёт каких-то двадцать минут. Что-то произошло с Мишкой, по замыслу он должен был прикрыть Очкарика, но судя по всему опять безупречный план дал трещину. Ориентируясь на звук очередей, я довольно быстро оказался в ложбине между двумя плоскими холмами в двухстах метрах от места боя. Именно тут Шерман оборудовал свой пункт управления и сюда же должны по уговору подтянуться иностранцы. Вынув лопатку из чехла на левом боку, я быстро вырезал небольшую яму в корнях приметной сосны и сложил туда РПГ и две оставшиеся гранаты к нему. С отсоединённым прицелом и вынутыми элементами питания, да ещё закутанный в плотный слой полиэтилена, дней десять гранатомёт пролежит тут без особого вреда. Для любознательных любителей трофеев, я положил в подсумок зарытый непосредственно под трубой РПГ гранату с вынутым кольцом и размоченным в керосине запалом. Взрыв произойдет в тот самый миг, когда кладоискатель попробует вынуть тубус из ямы, а следом сдетонируют и «выстрелы». Пару гранат с вымоченным запалом лучше всегда носить с собой если решил, что не желаешь чтобы твои вещи трогали безнаказанно — их следует держать под замком. Конечно, если такой замок есть, всегда отыщется ключ от него, но опять же отсюда не следует, что дверь без замка это лучший вариант. Когда последний кусок дёрна был уложен, я распрямившись вновь перебрал оставшиеся магазины и проверил не потерялось ли чего в суматохе. В процессе, на грани слышимости появился смутно знакомый звук, не тратя больше времени, я побежал вверх по ложбине, приметив еле заметную в зарослях кустарника тропинку. Мгновением позже я вспомнил, что это был за звук — со стороны авиабазы приближались «вертушки». Пусть сюрпризом их появление назвать нельзя, однако даже предсказанное появление такого грозного противника сулит одни неприятности. Снова ожила рация:

— Тройка — Первому… две картонные коробки… идут к тебе.

Густой подлесок закрывал обзор но я понял, что сквозь завалы и непроходимую тайгу скорее всего прорвались тяжёлые танки. Забитая дорога отчасти сковывала манёвр техники, а через лес ни джипам, ни БМП не пройти. Только «абраша» сумел бы преодолеть баррикаду получившуюся в результате подрыва фугаса, вряд ли идёт что-то менее существенное. Видимо на то, чтобы столкнуть на обочину повреждённую технику ушло порядочное количество времени. Танки и вертолёты, что может быть хуже? Если через десять-пятнадцать минут мы не начнём отходить, остатки отряда раскатают в тонкий блин. Завал свою задачу выполнил, иначе конвой практически не понеся потерь проследовал бы к базе. Я вызвал Варенуху. Сейчас бывший водила мог помочь только одним способом. Перед выходом обоим артельщикам был выдан план месторасположения пещер. Тот кто уцелеет должен был отвести туда уцелевших, сейчас это был именно Семёныч, что в конечном итоге я и предполагал с самого начала.

— Единица — Тройке, отличная работа. Исполняй вариант «тропа», как принял?

— Я… Тройка принял. Вариант «тропа», я всё понял… есть.

До первого очага перестрелки оставалось метров сто пятьдесят. Две группы заняли позиции по склону плоского холма, на вершине которого и находился командный пункт Шермана. Судя по количеству стволов, в первой группе было двое, а на них с трёх сторон наседало шестеро стрелков. Оборонялись те, кто был выше по склону, поскольку вспышки огня перемешались в пределах пяти-шести метров. Позиция для обороны была удачная: стрелки засели в искусственно расширенной промоине, грамотно обложившись управляемыми минными полями по флангам. Это помогло им сдержать первый натиск нападавших, я заметил пять или шесть трупов между деревьями. Некто подпускал нападавших поближе а потом подрывал противопехотные мины. В такой ситуации даже от импортных «клейморов» [41] будет не спастись, что собственно и произошло по крайней мере уже дважды. Мин судя по всему оказалось не так много, допускаю, что штуки по четыре-пять, может быть чуть меньше. Нападавшие стали осторожней, и к тому же у засевших в промоине кончались патроны: их злые длинные очереди перемежались хлопками одиночных выстрелов оборонявшихся и думаю скоро, дело дойдёт до гранат. Замедлив бег, я снова вызвал Очкарика, присев за стволом старой берёзы так, чтобы наступавшие не обнаружили раньше времени сюрприз у себя в тылу.

— Сопун, ответь Единице, обозначь себя как-нибудь!..

— Единица, — голос Очкарика дрожал и почти не был слышен на фоне статики и звуков боя. — Есть фальшфейер, зажгу и брошу перед собой за бруствер.

— Слышу тебя Сопун, давай свети!

Больше всего мне не хотелось сейчас ошибиться. Если Веня сейчас на вершине холма, то туда я доберусь только минут через двадцать, когда над холмами уже будут барражировать вертолёты, а дорогу перережут танки. Наперекор моим мрачным мыслям слева взвился в воздух и упал сноп красного огня, хорошо видимый даже сейчас при свете дня.

— Отлично. Вижу тебя Сопун… кто ещё с тобой?

— Никого, — голос Вени дрожал от напряжения. — Меняю позиции, остальные мертвы… никто не шевелится, один я.