Хронопилот (СИ)

— Я должен был давно понять, что ты работаешь на русских! — горько и злобно произнес Моллер. — Жалею, что был слишком доверчив и сентиментален и не убрал тебя. Лучше брось пистолет, сюда идут!

— Нет, не сюда… Но если войдут, ты умрешь первым! Отойди от ниши! Как она закрывается?

В это время бесшумно отворилась дверь, и за спиной Эльзы вырос сухой, как жердь, оберштурмфюрер Ринк. Он все понял без слов. Дважды прогремел «парабеллум», Эльза ощутила мощный удар в левую лопатку, еще удар в плечо. Падая, она успела повернуться и выстрелить в Ринка. Пуля вошла тому прямо между глаз. Оберштурмфюрер рухнул, как сноп. Но смертельная усталость сковала уже и тело опустившейся на пол Эльзы, у нее горлом пошла кровь. Она успела прохрипеть Моллеру:

— Не смей, убью!

Штандартенфюрер порывался что-то сделать, но, не сводя глаз с умирающей, ни на что не мог решиться. Вдруг пистолет в руке Эльзы дрогнул, и она потеряла сознание. Моллер облегченно вздохнул и повернулся к пульту управления. Теперь он уже ни о чем не задумывался. Резко вдавил две первые кнопки и почувствовал, как земля под ногами загудела. Это пошла первая «Фау». Торопливо Моллер нажал две другие, земля вновь задрожала и ушла из-под ног… В этот же миг Моллер получил пулю в затылок и повис, ухватившись за ручку рубильника…

Эльза прикрыла глаза. Она лежала неподвижно и ждала Пауля. Ей хотелось еще раз увидеть его перед тем, как… Сознание уплывало, и на миг Эльзе показалось, что Пауль уже здесь. Вот он склонился над ней, вот приник к ее груди, слушает пульс, вот смотрит на нее с тоской и нежностью. Но это был всего лишь сон, на смену которому явилась смерть…

— Хельга, как сильно ты любишь меня?

Хельга гордо, почти как живая, вскинула голову.

— Что значат слова?! Я просто готова ради тебя на все.

— Ты знаешь, что задумали эти люди. Им нужна твоя помощь. Если я попрошу…

— Я поняла тебя… Конечно, я только машина… Тебе нисколько меня не жаль. Может быть, так и должно быть… Может быть, у людей так и бывает…

— Нет, ты не поняла Хельга! Я люблю тебя, очень люблю, но… Возникла проблема, разрешить которую способны только мы с тобой. Если ты не согласишься помочь Паулю и его людям, это придется сделать мне. У меня, правда, все получится куда хуже…

— Тогда у меня к тебе только одна просьба: пообещай, что сам останешься вне боя. Я хочу, чтобы ты все это время был с ОТТО.

— Ладно, — нехотя согласился Алекс, и Хельга слабо улыбнулась.

— Хорошо. Объясни мне, что я должна сделать…

…Седой унтерштурмфюрер первым услышал натужный рев «Пантеры». Скоро показался и сам танк, выполз из чащи, ломая ели, и застыл на краю поляны, нащупывая хоботом орудия вход в бункер.

Охрана забила тревогу, седой унтерштурмфюрер попытался использовать фаустпатрон, но «Пантера» стояла слишком далеко. В свою очередь она открыла огонь. Раз, другой, третий прямой наводкой ахнула пушка. Доты у входа, из которых огрызались пулеметы, смолкли. Бетон не выдержал натиска стали и взрывчатки.

Дверь бункера почти снесло, к ней подскочила Хельга и со всей силой кибермашины налегла на теплую еще броню.

В это время с правой стороны поляны показалась первая цепь автоматчиков под командой молодого оберлейтенанта. Огонь автоматов обрушился на Хельгу, которая еще возилась с бронированной дверью. Хельга не отвечала, несмотря на то, что легкий бронежилет, который она надела на этот раз, сдался под ударами десятков пуль, и они теперь прошивали ее плоть, плющились о титановый скелет, застревали меж ребер.

Пауль Штурм, сидя в «Пантере», расчетливо вел огонь из пулемета, пытаясь хоть немного прикрыть Хельгу, но патроны были на исходе.

Подоспели Лугин и Полонский. Прячась за стволами елей, они обстреляли фашистов с фланга и сразу вызвали на себя кинжальный огонь с двух сторон: это к автоматчикам присоединился взвод под командой Клоха. Полонский упал с пулей в бедре, рядом грохнулся оземь Лугин. На его губах застыла ехидная улыбка.

— Не успели, гады. Наша Хельга уже в бункере!

Посмотрев на Полонского, Лугин с удивлением увидел гримасу боли на побледневшем лице товарища, капли холодного пота на лбу.

— Отвоевался Збышек, — превозмогая боль, пошутил Полонский. — Кажется, кость задело.

— Сейчас нас в клещи зажмут, гляди! Стрелять можешь?

— Да тут и не высунешься.

— Патронов, жаль, мало!

Фашисты, двигаясь с двух сторон, густо поливали свинцом пригорок, где залегли Полонский и Лугин. Друзья вяло отстреливались. Лугину тоже досталось: пуля угодила в мышцу плеча, скользнув по ключице. Он выругался, зажал рану ладонью. И в это время перед ним земля встала дыбом, рассыпая комья дерна; ахнуло так, что Лугин ощутил на минуту звенящую тишину. Когда он обернулся к товарищу, то увидел, что Збышек лежит на спине, высоко задрав голову, зубы оскалены, пятнистая форма на груди пропиталась кровью…

Хельга проникла в подземный коридор. Она побежала по бетонным ступеням вниз и сразу же вступила в бой. На мгновение ей захотелось, чтобы ее сейчас увидел Алекс. Может быть, он посмотрел бы на свою игрушку другими глазами, может быть, в нем внезапно проснулась хотя бы жалость, если не любовь… Процессор тем временем суммировал степень поражения отдельных узлов и систем, выдавал оптимальные варианты поведения, анализировал психофизиологические особенности противника.

Хельга шла в полный рост, стреляя из двух автоматов сразу, на ходу меняя магазины. Она направилась в ту сторону, откуда встретила большее сопротивление. Охранники и офицеры поста управления дрогнули. Хельга настигала их, шагая по трупам. Вскоре она ворвалась в обширный ярко освещенный зал с множеством пультов и кресел. Со всех сторон стреляли, но Хельга сначала внимательно все осмотрела, не обращая внимания на многочисленные ранения, хотя процессор предупреждал о пятидесятипроцентной потере физиологической жидкости и о серьезных повреждениях искусственных тканей и мышц. Двигаясь по главному проходу, Хельга продолжала с методичной жестокостью уничтожать людей в серых и черных мундирах.

Офицеры отступали ко входу в главный тоннель, когда земля вдруг дрогнула, и по подземелью прокатился грозный гул стартующей ракеты. Двигаться сейчас по тоннелю было чрезвычайно опасно, но страх смерти, страх перед неистребимым противником гнал эсэсовцев к шахтам, где сейчас бушевало море огня. И вот еще раз по лабиринтам прокатился отдаленный гром…

Последней в тоннель протиснулась Хельга. Она слышала топот ног, видела спины объятых паникой людей, процессор зафиксировал заметное повышение уровня радиации. Хельга не стала догонять убегающих, повернулась и пошла к выходу.

В кабинете Моллера Хельга обнаружила два трупа и умирающую женщину в форме. Процессор идентифицировал женщину как Эльзу, о которой так много рассказывал Пауль. Хельга склонилась над умирающей и погладила ее по голове. Слабая улыбка тронула губы разведчицы. Перед смертью она успела прошептать дорогое ей имя:

— Павел!

…Когда Лугин совсем было распрощался с жизнью, земля затряслась, где-то глухо рвануло и, распарывая небо, вверх ушла огненная стрела, будто молния. Ничего подобного Лугин не мог себе и представить. Следом, через пару секунд, ухнуло вновь, и вторая стрела ушла в облака. На короткое время шум боя утих. Не все сразу поняли, что произошло. Лугин воспользовался секундным замешательством противника. Он увидел совсем близко вырывавшуюся из боя «Пантеру», рванулся и в одну секунду очутился на броне…

…«Израсходован весь боезапас. Горючее на нуле. Это уже не танк, а мясные консервы». — Об этом думал Пауль, торопясь вывести машину из боя. Лугина он подобрал. Полонского убили, видел. О Хельге должен был позаботиться Алекс.

Еще сидя внутри машины, Пауль смутно догадывался, что там, по ту сторону брони, что-то произошло. Но он ни на секунду не допускал мысли, что Моллеру удалось восстановить линию управления стартом. О существовании дублирующего кабеля не знал никто, кроме штандартенфюрера и Ринка.