Реваншист. Часть вторая (СИ)

"Дызель" брать я не стал. В СССР его сложно отремонтировать, да и шумный. Это не BMW из моего времени, у которого мотор "шепчет". "Пассат" - бюджетный автомобиль, в этом времени, конечно. Это потом "Фольксваген" станет мудрить. Я выбрал самый мощный бензиновый движок объемом в 1,6 литра. Пуля! Сарказм, если кто не понял.

В магазине Байера я загрузил "пассат" образцами, за которые честно заплатил. Дед попытался возразить, но я настоял. И без того развел его на пятьдесят тысяч марок. Я-то думал, что Байер возглавит фонд из любви к делу, а вышло вон как.

Затем я проехался по магазинам и взял курс на восток. "Пассат" бодро тащил меня по шоссе. Я не гнал. Во-первых, машина нагружена, во-вторых, новая. Мотор следует обкатать. Полицейских я не боялся - документы в порядке. Купчая на авто, страховка, транзитные номера, даже права есть. Загодя получил, и даже без блата. В 90-х мои друзья гоняли авто, показывая немцам комсомольский билет. Как выглядят советские права, "дойчи" не представляли. В Польше - и того проще. Дал полицаям по пачке "Мальборо" - и хоть танк гони. Вначале прокатывало. Позже немцы поумнели, а поляки стали корыстнее. Меньше 10 марок не брали...

К пограничному КПП Бреста я подкатил ближе к вечеру. Очереди не было - осень, туристский сезон кончился. Пограничник унес мой паспорт, подошел таможенник. Вид "пассата", груженого до потолка, да еще со сложенными задними сиденьями вызвал у него нездоровый азарт.

- Что везем?

- Образцы продукции, - сказал я.

- Какой?

Я поднял заднюю дверь и снял крышку с картонной коробки. У таможенника поползла вниз челюсть.

- Это что? - ткнул он пальцем.

- Протезы.

- Для чего?

- Чтобы ходить.

- Кому?

- Инвалидам. Для них же эти коляски и костыли.

- Я посоветуюсь, - промямлил таможенник и убежал с документами. Обратно явился минут через пять. Перед ним топал пузан в форменном пиджаке и фуражке. Начальник, даже гадать не нужно. Пузан заглянул в ящик, потыкал пальцем в протезы и впал в задумчивость.

- Надо будет досмотреть, - выдал вердикт. - Тщательно.

Я мысленно выругался. Сейчас сломают образцы. Мне их людям показывать. И каким!

- Моя фамилия Девойно, - сказал я, - Сергей Александрович. Вам не сообщили?

- Что? - удивился таможенник.

- Насчет меня?

- Нет.

- Разгильдяи! - ругнулся я. - Бездельники! Ну, только приеду! Вот что, товарищ...

- Игорь Петрович, - подсказал пузан.

- Мне нужно позвонить. Вертушка у вас есть?

Он замотал головой. Разумеется, нет. "Вертушку", он же правительственный телефон, ставят большим начальникам. Пузан в эту категорию не входил.

- Можно по городскому, - согласился я. - Но придется набрать код Минска. Лучше вы сами. Служба есть служба, лучше убедиться лично. Наберете номер, ответит адъютант. Представьтесь, попросите соединить с генералом. Его зовут Петр Фомич. Обращаться лучше по имени-отчеству, у нас не любят званий. Спросите, знает ли он Девойно. Вот! - я достал из кармана записку Дюжева и протянул ее таможеннику.

Пузан глянул на цифры, и лицо его вытянулось. Дюжев, по доброте душевной, вписал мне и номер "вертушки". Хороший такой, трехзначный. В местных реалиях - Олимп. Пузан завис. Я его понимал. Одна программа в мозгу требовала досмотреть багаж странного путешественника. Другая подсказывала: "Уймись! Тебе это надо? Парень явно из КГБ. Разговаривает подчеркнуто вежливо, но взгляд стальной. И шрам на лбу... Возвращается с задания, это к гадалке не ходил. Удостоверения не показал, так он же из-за границы едет. Туда их не берут. Наверняка агент. Добыл что-то секретное и везет в протезах. Если вытащить и рассмотреть... До конца жизни оленей в тундре пасти будешь. Позвонить генералу? Чтобы мной заинтересовались?"

- Обращаю ваше внимание, Игорь Петрович, - помог я, - документы у меня в полном порядке. На каждую вещь есть чек или купчая. Там, - я указал в сторону границы, - с этим строго. Я три таможни прошел, ваша четвертая. Если бы не дай бог... У вас может возникнуть вопрос: за что купил? Вот! - я вытащил из сумочки чековую книжку. - В Германии у меня счет в банке. Совершенно легальный.

Я подмигнул.

- Все в порядке! - тряхнул головой пузан и повернулся к подчиненному. - Оформи документы! Быстро!

От таможни я вырулил спустя полчаса. На окраине Бреста заправил машину. Бензин недавно подорожал, и литр 93-го стоил 20 копеек. Плохой это бензин, с тетраэтилсвинцом. Ядовитое вещество, вредное для людей и природы. И мотору оно не в радость. Однако плеснуть 72-й бензин я остерегся. Кто его знает, немца? В той жизни я начинал на "жигулях". Они 72-й кушали и облизывались. Он без добавок. "Батя разберется, - решил я. - Он у меня автомобильный справочник, ремонтник и водитель в одном лице".

Я выбрался на шоссе, включил музыку и притопил педаль газа. Жаль, что магистраль Минск-Брест еще строят. Трасса М1 войдет в строй к Московской Олимпиаде. А то бы погнал. Соскучился по своим.

- Эти глаза напротив, и больше нет разлук, эти глаза напротив - мой молчаливый друг... - подпевал я Ободзинскому. Хорошие в этом времени песни! После 90-х их вспомнят. Лучших нет. Эстрада постсоветского периода - это треш и угар. "Ацтой", как написали бы в интернете. "Ты целуй меня везде, у меня свербит в пиз*е..."

Спектакль, разыгранный на таможне, меня позабавил. Последствий я не опасался - с чего? Ну, позвонил бы таможенник Дюжеву. Что, замминистра отказался бы подтвердить, что знает меня? А что таможенник принял меня за агента, так его фантазии. Я такого не говорил. КГБ в СССР боятся до икоты. Страх этот иррациональный. Профессионализмом контора не блещет, особенно в национальных республиках. В той жизни у меня были знакомые среди комитетчиков. Общались за рюмкой чая. Они мне многое рассказывали. Хрущев, придя к власти, перетряс ведомство. Кого посадили, кого выгнали. Образовались вакансии. Их заполняли по партийному призыву. Идти в КГБ люди не хотели. Репутация у чекистов после хрущевских разоблачений была еще та. Поэтому брали любых - лишь бы подходил по анкете. Отсюда и "профессионализм". Не верите? Знаете, сколько диссидентов разоблачил КГБ БССР за 30 лет? ОДНОГО. Специально прописью написал. Да и диссидент тот... После развала СССР журналисты кинулись брать у него интервью. Выходили, плюясь. Не адекват...

При Сталине работали иначе. Мне об этом тоже рассказывали. В начале 50-х в минском автобусе кто-то буркнул: "Сталин - дурак!" Агент говорившего не видел - стоял далеко. К тому же утро, все едут на смену, транспорт набит. Но об услышанном агент доложил. Оперативники выяснили, между какими остановками прозвучало оскорбление вождя. Определили, на каких предприятиях может работать подозреваемый. Прошерстили состав утренних смен. Через неделю болтун сидел в КПЗ.

Один мой знакомый оперативник служил в крупном по белорусским меркам городе. Вспоминал: "Вызывает меня начальник. Спрашивает: "Когда ты, Филиппов, шпиона разоблачишь!" Отвечаю: "Скоро! Уже на подходе". Это "на подходе" длилось до ухода майора пенсию...

В Минск я не поехал. Лиля с Темой в деревне. Отец взял отгулы и отвез невестку к родителям. Заодно и сам отдохнет. От Любаши он устает. Не привык, да и возраст... Детей нужно заводить молодым. Но что сделаешь, если так вышло?

В деревню я прикатил за полночь. Местные дороги в Белоруссии заасфальтированые, но узки и извилисты - не разгонишься. Дом тестя встретил меня темными окнами. Спят. Не глуша двигатель, я выбрался из машины, открыл ворота и загнал "фольксваген" во двор, пристроив его за отцовской "волгой". Двор у тестя большой, два МАЗа поместятся. Выключив зажигание, я закрыл машину, затем - ворота.

Привлеченная шумом, во двор выглянула теща.

- Хто тут?