Стрелы Геркулеса

— А как же три твоих спутника?

— Софрон, похоже, хороший парень, — кивнула она в сторону телохранителя. — Вряд ли он попытается меня обесчестить, но этот киприот слишком глуп, чтобы что-нибудь предпринять.

— Рабы? Не нужно объяснять, что они из себя представляют. Ты видел, как беспомощно стояли все трое, пока ты не объяснил им, что нужно сделать.

— А каким образом вы добирались сюда из Мессаны?

— На корабле капитана Страбона. Завтра он планирует отплыть домой.

— А мы пришли по суше, через Венерию и Аквилонию.

— И как протекало путешествие?

— Достаточно гладко, за исключением того, что нам удалось ускользнуть из-под носа разбойников Мальенты и пережить снежную бурю в Тифатских горах. И, конечно, дороги Италии, если их можно так называть. Они больше походят на козьи тропы. Я поражаюсь, как ты, юная девушка, решилась пуститься вместе с дядей в такое путешествие?

— Он мне не дядя, а сопровождающий.

— Да? — Удивленно поднял брови Зопирион.

— Я… Я хотела узнать, как мне вернуть своего ребенка. И не смотри так испуганно. Я почтенная женщина, дважды была замужем. Один раз овдовела, второй раз развелась.

— Клянусь Землей-матерью, ты выглядишь слишком молодо даже для одного замужества!

— Ерунда! Это все ваша тарентийская галантность! Мне скоро двадцать — я почти старуха!

— Значит, мои глаза меня обманывают. А где твой ребенок?

— После смерти моего первого мужа я вернулась в отчий дом и попросила отца подыскать мне мужа поинтереснее. Бедный Аристей был милым, но ужасно скучным.

— Боюсь, что многие мужчины таковы, — заметил Зопирион. И добавил со злобной улыбкой: — И ты быстренько нашла преемника, не так ли? И что, он оказался более интересным?

— Сначала я так и думала. Но любовь похожа на зеркало. Когда ты его поворачиваешь, все приобретает противоположный смысл.

Коринна замолчала. Зопирион, шагая рядом с ней, чувствовал себя весьма неловко и затруднительно. Немного поразмыслив, он пришел к выводу, что грустное выражение исчезнет с лица девушки, если попытаться разговорить ее.

— Что за человек был твой второй муж? — попытался он начать разговор.

— Илазар был строительным подрядчиком из Финикии, бездетным вдовцом. При строительстве рынка в нашем городе мой отец вел с ним дела. Как-то раз я увидела, как они стояли во внутреннем дворике и обсуждали свои планы. Илазар сразу произвел на меня впечатление — крупный, сильный мужчина, борода с проседью. Он много путешествовал по всему миру, бывалый человек, полная противоположность Аристею. Отец, конечно, не хотел, чтобы я выходила замуж за иностранца. Но, не желая меня не расстраивать, он согласился.

— Когда ты узнала его лучше, не вышло ли так, что Илазар потерял свою привлекательность?

— Ох, Илазар своеобразный человек. И к тому же, у финикийских жен есть свои преимущества. Разве ты не знаешь, что их женщины обладают гораздо большей свободой по сравнению с эллинскими?

— Я их отлично знаю, ведь я прожил в Тире три года. А что было дальше?

— Илазар привез меня в Мотию, свой родной город. Там он получил контракт на перестройку участка городской стены.

— Город расположен на западном берегу Сицилии, не так ли?

— Да, на острове в заливе.

— Разве они ожидали нападения эллинов? — спросил Зопирион.

— В принципе, нет. Но склады каждого финикийского города забиты товарами, которые их торговцы свозят со всего мира, от равнин Скифии до Геракловых столбов. Любой военачальник с радостью ограбил бы такой город, и финикийцы прекрасно это понимают. Мы прекрасно жили. Я могла бы свыкнуться с грубоватыми манерами Илазара, если бы у нас не родился сын.

— Сын? Большинство семей встречают появление первенца как милость богов!

Девушка понизила голос, как будто воспоминания давались ей с трудом.

— Илазар очень набожный человек. Слово за слово, и я узнала, что у него на уме. Когда финикийским городам угрожает серьезная опасность, знатные семьи отдают своих первенцев в жертву — на сожжение живьем в статуе Ваала Хаммона. Можно представить, что сделает с нашим милым ребенком Илазар, если над Мотией нависнет опасность.

— Клянусь Зевсом-Спасителем! Однажды в Тире мне довелось присутствовать при этом. Итальянский обычай вооружать рабов или пленных и заставлять их биться насмерть гораздо более гуманный. Что ты предприняла?

— Сначала я была так напугана, что ни о чем не могла думать. А после я решила сбежать и забрать с собой ребенка. Одной мне было не справиться, и я подкупила няню, совершив жестокую ошибку. Еще я подкупила капитана корабля — он должен был забрать нас следующим рейсом на Мессану. Далее в мой план входило в отсутствие Илазара отправиться к подруге-эллинке, чтобы уже от нее ускользнуть на пирс, где была назначена встреча с няней и ребенком.

Я пришла в дом своей подруги и надела седой парик. С небольшим свертком вещей я пришла на пирс и взошла на корабль. Но няня так и не появилась. Вместо нее пришел разъяренный Илазар. Он разыскивал меня. К счастью, никому не пришло в голову, что ему была нужна только что поднявшаяся на корабль седовласая старушка. Я спряталась за тюками с грузом, и капитан Филон — благослови его Артемида — не выдал меня. Позже моя подруга написала мне, что няня, взяв моего ребенка, отправилась к Илазару и раскрыла ему мой план в надежде получить вознаграждение и от него.

— Будь она проклята! А что случилось дальше?

— Думаю, я могла бы вернуться к Илазару и понести наказание. Но это не спасло бы маленького Ахирама. Илазар не спускал бы с него глаз, и ни за что не оставил бы мне шанса даже прикоснуться к ребенку. В конце концов, я уплыла без сына. Наверное, я трусиха…

— По-моему, ты героиня, — заверил Зопирион. — А что было дальше?

— Конечно же, отец был ужасно расстроен. Но он добился, чтобы Суд архонта предоставил мне развод. На письмо Илазару с требованием вернуть внука ответа не последовало. Отец послал в Мотию моего брата Главка с предложением выкупа — и это помимо решения не требовать возвращения моего приданого, — но Илазар просто вышвырнул Главка из дома. Мне ничего не оставалось, как искать совета у Сивиллы. Отец чувствовал себя недостаточно хорошо, чтобы пуститься в путешествие, и дядя Нестор согласился сопровождать меня. Теперь он мертв, и в этом я виновата… — и девушка снова разрыдалась.

— Тише, тише, — неловко успокаивал Зопирион. — Три богини [17] по своему усмотрению перерезают нити наших судеб. Твой дядя погиб как герой.

Девушка вытерла глаза концом вуали.

— Земля полна горестей, и в водах их не меньше.

— Ты все еще собираешься просить совета у Сивиллы? — спросил он.

— Я уже знаю его.

— Как это тебе удалось?

— Когда Требатий вышел после аудиенции, на акрополе почти никого не осталось. Тогда я обратилась к жрецу с вопросом, нельзя ли мне войти, полагая, что пираты слишком сильно боятся гнева богов, чтобы ворваться в священные пещеры.

— Вот умница! И какой же совет ты получила?

— Сивилла сказала:

«Чтобы дитя возвратить с земли заходящего солнца

В помощь должна ты искать человека восточных кровей».

—  То, что касается Мотии, вполне ясно. Но похоже на то, что тебе следует искать помощи человека с Востока — ионийца или даже этруска. [18]

— Только не надо говорить, что мне следует снова заводить дела с финикийцами. Они мне столь же ненавистны, сколь и врата преисподней.

— У меня много друзей в Тире, но я прекрасно понимаю твои чувства.

Некоторое время они молча продолжали путь. Солнце садилось все ниже в Тирренское море, и оно зажглось пламенными всполохами, как огонь в чреве Ваала Хаммона. Наконец, девушка прервала молчание.

— Я рассказала о себе практически все. Теперь твой черед.

— Да мне нечего рассказывать. Я простой конструктор и привык много работать. Мы с отцом ведем в Таренте свои дела.