Ликабет. Книга 2 (СИ)

— Можно прочитать что здесь написано? — обратился он к Цедицию.

Тот оторвался от карты и задумчиво почесал подбородок.

— В семнадцатом легионе есть один центурион, он разбирается в таких вещах. Я дам ему посмотреть, но вряд ли что получится.

— Так сложно?

— Это не простое письмо Корвус. Германцы не пишут писем, как пишем мы. Ты наверное, писал что‑нибудь вроде 'Цветочек мой, приходи сегодня вечером. У меня будет фалернское и тушеный поросенок'. Так вот, здесь такого нет. Это тайные знаки, которые могут читать только жрецы и некоторые вожди, если они прошли тайное посвящение. Один, два знака ты увидишь на мече или кинжале почти у любого воина. Посмотри свой — префект кивнул в сторону стоящего у пирамиды из доспехов, щита и оружия, меча взятого трофеем у хавка.

Валерий взял меч и присмотрелся к нему внимательней. Он уже осматривал его и ничего примечательного не нашел. Обычный галльский меч, только конец остро заточен, но сейчас увидел две небольших угловатых руны у основания клинка. Знаки были нечеткие, и сначала он принял их за обычные царапины.

— Есть? — поинтересовался Цедиций.

Буховцев кивнул.

— Почти на каждом мече обычно какой‑то знак. Их делают жрецы, как оберег или для удачи. Воины относятся к таким знакам с суеверным благоговением, но это самые простые знаки. Жрецы и жрицы в лесах на камнях оставляют посвященные богам надписи, это уже другой уровень тайны и эти надписи могут прочитать немногие. Но, теми же знаками можно написать то, что прочтут лишь посвященные жрецы, и я слышал, что есть письма, предназначенные для посвященных из посвященных — потом, подумав, добавил — видишь, сколько на роге знаков. Это определенно письмо, тайное письмо. Так что надежды немного.

— Интересно, куда они шли?

— Тропа идет вдоль Амизии в сторону Лупии, там сворачивает на восток и у истоков Лупии идет в земли марсов — Луций Цедиций оставил свои дела и смотрел на Валерия с интересом — куда ты клонишь трибун?

— Так, просто гадаю, куда и зачем могли отправиться по весне несколько воинов из дружины вождя хавков через земли бруктеров с тайным письмом? Кстати, бруктеры с хавками случайно не враждуют?

Цедиций весело рассмеялся.

— Корвус, ты такой настырный, что если бы остался в Риме, клянусь Юпитером быть тебе через пару лет эдилом, а через три префектом.

Валерий тоже улыбнулся.

— Но все же?

— Загадок, кроме самого письма, здесь никаких нет. Я говорил тебе, здесь все друг с другом враждуют и хавки с бруктерами тоже. Вернее враждуют хавки, бруктерам с ними враждовать не интересно. С болотных взять нечего. Но по таким тропам все могут ходить, если не началась война, ну и по разрешению вождей конечно. Шли они к марсам, тропа ведет туда, и шли с тайным посланием, иначе не стали бы на нас нападать.

— А что бы мы сделали, если бы просто их поймали?

— Обыскали и отпустили. Рог конечно достался бы нам — префект смотрел на него внимательно, а квадратное, волевое лицо отображало активный мыслительный процесс.

— Но рог и так остался у нас.

— Трое против двоих. У них были неплохие шансы. К тому же я думаю, они были не одни. Перед ними, возможно, был еще один отряд. Германцы предусмотрительны и обычно отправляют нескольких вестников. Они не так глупы, как кажется, и не стали бы просто так кричать перед атакой.

— Предупреждали?

— Скорее всего.

Луций Цедиций замолчал, и немного подумав, продолжил.

— Письмо все равно будет доставлено. Если те, кто посылал его, не дождутся ответа, пошлют новое. Такие письма просто так не пропадают. Но ты прав, во всем этом много непонятного. У нас перехватывали подобные послания еще при победоносном Друзе, и хотя не прочитали ни одного, такое письмо всегда было предвестником мятежа или войны. Знаешь, это меня беспокоит.

Меня тоже — хотел добавить Буховцев, но промолчал. Он и так знал предвестником чего является это письмо, и случиться это должно через несколько месяцев. Лютаев говорил, что историю изменить сложно, а даже скорее не возможно. Это может сделать только человек отмеченный судьбой, которым Валерий не являлся. Но все равно, нельзя же просто так все это оставлять, нужно попытаться что‑то сделать. Приеду в лагерь, расскажу о подозрениях Вару — решил он. Не конченный же он дурак, должен понять, или хотя бы испугаться. Цедиций забрал у него рог.

— Ладно Корвус, раз не спиться, сходи, прогуляйся, проверь патрули.

Буховцев кивнул и вышел из палатки. Над лагерем и лесом нависало черное небо, на котором ярко горели россыпи звезд и светила огромная полная Луна. 'Солнце воров', так иногда называли ее в двадцать первом веке, но здесь легионеры звали ее ласково 'Селена' или 'Дева'. Здесь она была лучшим другом стоящего в карауле легионера. При ее свете веселее нести службу и видно крадущегося врага. Он глубже вдохнул чудесный ночной воздух и всмотрелся в светящийся поток Млечного пути. Где‑то там очень далеко и очень давно взорвалась звезда, и поток звездного ветра лишь недавно достиг Земли, беспокоя саму планету и живущих на ней людей. Он меняет земные токи, меняет людей, и из‑за него грядут перемены. Но что еще важнее он скоро пробудит камень и Буховцеву нужно быть к этому готовым. Все посвященные чувствуют звездный ветер, и сейчас Валерий тоже ощутил странное беспокойство. Неужели он тоже начал меняться. Диоген говорил, что перемены заметны, а может, это просто из‑за убитого хавка. Все — таки, он еще не привык убивать людей, и гормоны из‑за нового состояния бурлили. Он делал вид, что все нормально, но нервное возбуждение не отпускало его до сих пор. Да загадки. Валерий еще немного постоял, рассматривая звезды, и пошел к костру.

Утром лагерь покинули рано. Солнце едва взошло, а они уже набивали желудки пшеничной кашей вприкуску с кисловатым, вяленым мясом. Пара глотков уксусной воды и отряд вышел на дорогу строиться. Путь до Амизии предстоял не близкий, а уложиться нужно было в один переход, поэтому отряд передвигался скорым шагом, без остановок. На этот раз Буховцев шел старшим с манипулом арьегарда и за время перехода общался с Цедицием лишь пару раз, хотя у него язык чесался задать ему кучу вопросов. Но Цедиция по близости не было, и он снова погрузился в свои вчерашние размышления.

Заснуть вчера вечером он так и не смог. Проверил патрули, провел перекличку и убедившись, что все нормально, снова предался воспоминаниям. Тогда сам собой в голову пришел разговор об айлобероне, который он однажды завел с Сотером на его вилле. Это было незадолго до отъезда из Рима, и Валерий тогда гадал, как ему поговорить о камне. Там, в будущем, узнать что‑либо подробнее у Лютаева ему так и не удалось. Разговор зашел случайно, сам по себе и с совсем другой стороны. Они говорили о невройцах и Диоген показал ему один странный предмет.

— Вот смотри — он протянул небольшую, в несколько сантиметров, фигурку незнакомой птицы. Птица сидела на ветке и чистила перья. Фигурка была сделана из незнакомого, светло — серебристого металла и поражала качеством работы. Необыкновенным качеством. Даже там, в будущем, ничего подобного Буховцев не видел. Каждое, даже самое мельчайшее перышко было четко проработано до реализма, а на крохотном глазу был замысловатый узор, и казалось, довольная птица следила за ним немигающим взглядом.

— Что это? — спросил удивленный Валерий.

— Как ни странно, это деньги.

— Деньги?

— Да. Очень давно я был у Старых Гор, и там, в предгорьях, выменял две фигурки у одного местного племени. Я отдал им все, что привез, но был несказанно доволен, что получил это. Это деньги очень древней цивилизации Марк, частью которой был угасающий мир твоих предков, невройцев. Они не изображали на монетах лики своих Цезарей, как это делают римляне, и изображения богов, как эллины. Они ценили красоту, и такие вещи были разменной ценностью. Эта не самая дорогая.

— Странный металл. Из чего она сделана?

— Даже я не знаю из чего. Они были мастерами в изготовлении сплавов, говорят, даже могли плавить металл с камнем, и эти секреты ушли вместе с ними. Но могу сказать тебе точно, что здесь не обошлось без тайного знания. Я его чувствую.