Передовик маньячного труда

– Наган, – уверенно определил отец, прислушавшись.

– Он, – подтвердил стоявший у открытых дверей машины, дед.

Почти сразу послышался звук, как будто провели палкой по штакетнику забора. Это была длинная автоматная очередь. Это послужило как будто спусковым крючком, зачастили выстрелы пистолетов, по звуку семи-восьми, которые перекрывали басовитые голоса двух автоматов. По звуку легко определялись обычные 'Макаровы' но изредка хлопал уже знакомый 'Наган' который и открыл этот сезон охоты.

– В дом, всех в подвал! – скомандовал я. – Калаши работают, им наши стены что бумага.

В это время на улице грохнула граната и почти сразу вторая. Замолк один автомат, да и второй бил короткими очередями, надолго для боя прерываясь, а вот пистолеты продолжали щелкать интенсивно. Пару раз над головой свистнули шальные пули-дуры, но и без них было понятно, что огонь ведут не по нам.

Отец с дедом и бабушкой скрылись в доме, а я, достав из кармана один из своих неучтённых 'Наганов', что хранился с тех пор, когда я его дернул из общака-схрона Гоши-Музыканта и взвел курок.

– Вот блин, – пробормотал я, заметив, что сперва тонкий дымок превращается в куда более сильный. Похоже, начинал гореть чей-то дом, но стрельба, не смотря на это продолжалась. – Надо было оставить тут дочек и ехать в другое место, привел беду в дом… на улицу… в город. Вот блин!

В это время скрипнула дверь дома, и выглянул отец с двустволкой. Оружие было рабочим, я знал что, не смотря на отсутствие одной ноги, отец увлекался охотой.

Вернее его пару раз попросили свозить на охоту, когда у него появилась машина, а что ему там дожидаться их, тоже купил и как-то пристрастился. Мне вон с оказией как-то утку копченую привезли. Очень неплохо, нам понравилось.

– Укройся – махнул я рукой и, держа наготове револьвер, подбежал к дому, где к нему подходил высокий дощаной забор со стороны улицы и, ухватившись за перекладину в углу, и выглянул наружу, быстро охватив взглядом улицу.

Первыми привлекли внимание, можно сказать, бросились в глаза – это двое бегущих по улице парней с пистолетами в руках. Причем знакомых парней, один был тот, что ходил в дембельской шинели, полы которой при беге обвивалась вокруг ног парня.

Табельное оружие под успокоило меня, но я все равно с подозрением проследил как они пробежали мимо направляясь в сторону стрельбы.

Бежали они с той стороны, где находился магазин, в противоположный конец к выезду с улицы. Вот там я определился что и как. Было видно 'Победу' с распахнутыми дверями, что уткнулась в забор и лежавшее рядом тело. Не совсем понятно на таком расстоянии, но, кажется лобового, и части других стекол не было наличии, что указывало, что по ней изрядно постреляли.

Теперь еще стало понятно, что горело, сарай разгорался у углового дома, где и шла стрельба. Но там уже плохо было видно, далековато. Ладно хоть улица прямая, отсюда все видно.

Тут я заметил, что пробежавшие мимо парни, уже удалившиеся метров на двести, метнулись в разные стороны, и если один укрылся у забора рядом с кучей промёрзших чурбаков, то второй споткнулся, сделал несколько неуверенных шагов и, выронив пистолет, мягко повалился на укатанную дорогу.

Из-за заборов и ворот выглядывали те жители, что были дома. Двое пацанов, что стояли у открытых ворот дома напротив, открыв рот, наблюдали за пожаром и стрельбой. Тут же из ворот выскользнула старушка и, схватив в охапку детей, метнулась обратно. Хлопнули ворота и заскрежетал брус. Через секунду над забором показалась голова старушки в знакомом платке, стрельнула туда-сюда глазами и спряталась обратно.

Пострадавший продолжал лежать. Парень в шинели, что успел укрыться, покрутил головой и внезапно метнулся к лежавшему и, не забыв подхватить оружие напарника, за шиворот потащил его к себе в укрытие.

Это сказало мне о многом, только наши будут под пулями вытаскивать своих товарищей из-под огня. Будьте уверены, я это точно знаю.

Прикинув, где они укрылись, я метнулся к дворовым постройкам, пробежал через открытую калитку в сад и через другую калитку на участок соседей.

– Тьфу ты Игорь. Напугал, – вздрогнул сосед, когда я отвел вилы в сторону. – Ты чего?

– Там у тебя, дядь Богдан, где поленница, двое, один ранен. Нужно его затащить сюда и оказать помощь.

– А они не эти?

– Вроде наши. Оружие табельное, – с деланной уверенностью ответил я. – Да и проверим, документы то должны быть.

– Это да, – согласился сосед. – Пошли у меня там ворота к поленнице ведут.

Ворота действительно были. Причем снаружи это было не заметно. Сосед просто выпилил часть забора и повесил их на петли. А так как забор был из досок да цельный, без щелей, то мы смогли подойти близко и прислушаться.

Кто-то бормотал.

– Сейчас братуха. Подожди немного, их задавят и помощь придет. А там больница и врачи, все будет в порядке.

В голосе было отчетливо слышно отчаянье. Значит, ранение было серьезнее, чем мне казалось.

Услышав голос и о чем говорит 'шинель' мы с соседом переглянулись. Точно наши.

– Эй, кто такие? – спросил я.

– Лейтенант Головачев. Управление КГБ, – ответили с небольшой заминкой.

– Сейчас ворота откроем и поможем вам. Только документы на всякий случай приготовь, – велел я и кивнул соседу. Тот стал возится с запором, а я держал наготове 'Наган'.

Сосед распахнул одну створок, и я увидел 'шинель', только вот документов у него в руках не было. Да и понятно почем. Все руки были в крови.

– Ладно, скидывай шинель, сейчас переложим на нее твоего напарника и понесем в дом дядьки Богдана. Ко мне нельзя. Там дети. Потом я сбегаю за помощью. У меня мама медсестра, лекарства и бинты есть, – стал командовать я. Я это умел, поэтому все сразу зашевелились.

– Хорошо, – кивнул лейтенант и стал снимать шинель. Мы пригибаясь подошли ближе (стрельба продолжалась), и помогли перекатить раненого, отчего тот застонал, на шинель. После чего ухватившись за края, волоком затащили раненого на участок дядьки Богдана, и там уже взяв нормально, понесли в дом.

– Глафира, стол готовь! – когда мы ввалились в сени, крикнул сосед жене. Эта семейная пара жили вдвоем, дети уже повзрослели и свили свои гнезда, поэтому я не боялся, что у них могут быть дети. Поэтому вздрогнул, когда увидел двух белобрысых малашечек четырех лет, жмущихся к печи.

– Вы укладывайте его на стол, – велел я. – А я к родителем побегу и отведу детей к ним. Там подвал глубокий, пуля не достанет. Кстати, кто это?

– Внуки, – коротко ответил сосед с напряжением в голосе, помогая лейтенанту снять часть одежды с лежавшего на полу раненного, пока его жена, квохча, вытирала стол тряпкой.

– Ясно.

Подхватив пацанов, я выскочил на улицу и, не обращая внимания на то, что они в одной домашней одежде, то есть в колготках и рубашках, понёсся к дому родителей.

Мальчишки от неожиданности расплакались, да и холодно было для них на улице, но мы вихрем пронеслись по саду двору и, заскочив на крыльцо попали в сени, потом в гостиную и по лестнице спустились вниз.

– Бабуль, присмотри за ними, – велел я, передавая ей мальчишек. – Это внуки Хмельницких. Мам там у них тяжелораненый. Давай свой чемоданчик с лекарствами.

Нужно помочь.

– Он стоит в прихожей в шкафу, – быстро ответила мама, – подхватывая одного из мальчишек. Того что был помладше на вид.

– Понял, – подбежал к лестнице и, остановившись, велел отцу. – Ты тут проследи за всем. Хорошо?

– Конечно, – ответил батя, покачивая на сгибе руки ружье.

– Вот и хорошо.

Подхватив чемодан, я выбежал во двор, не забыв прикрыть двери, и побежал обратно к соседям, неся в руках довольно увесистый кожаный кофр-портфель. Навстречу мне попалась тетка Глафира, что направлялась к родителям. Видимо побоялась оставлять внуков одних, или муж отослал в безопасное место.

– Как тут у вас? – спросил я, забегая к соседям.

Раненый уже раздетый до пояса лежал на столе, а вот лейтенант и хозяин дома стояли и на вид чистыми, но окровавленными тряпками, закрывали раны. Судя по всему их было две. В грудь и живот.