Призрак Карфагена

Маргон лукаво ухмыльнулся:

— Думаю и ты не против красивых девчонок, господин. Мы ж, прости господи, не содомиты какие!

Точно, не содомиты. Так что в лупанарий надо обязательно заглянуть, Маргон прав. Только когда эти девки вернутся?

Ушлый Сашин помощник вызнал, что девки-то уехали не все, и даже не очень красивые.

— Как это — не очень красивые? — удивился хевдинг.

— А так, господин. — Маргон пожал плечами. — Специально отбирали тощих, с длинными ногами. Казалось бы, кому такие нужны? Однако нашлись охотники.

— Кто выбирал?

— Какой-то важный тип. Оставшиеся девушки поговаривают, вельможа самого Гейзериха.

Александр сразу насторожился, явственно почувствовав: запахло жареным. Как в детской игре: холодно, тепло… горячо! Так вот, сейчас было не то чтобы горячо, но очень-очень тепло!

Кому нравятся тощие длинноногие модели? Уж точно не королевскому вельможе. Здешняя мода и понятия о красоте совершенно иные, красивыми считались женщины тучные, в теле, этакие вакханки с ляжками в три обхвата! А тут выбрали словно на конкурс красоты в конце двадцатого века. По чьим стандартам выбирали?

Молодой человек поручил Маргону зорко следить за публичным домом Галлы и, как только девушки объявятся, тут же сообщить.

— Сам только не вздумай лезть к ним с расспросами, — строго предупредил хевдинг. — Я подумаю, как быть.

— Полагаешь, именно эти падшие женщины приведут тебя к черному кораблю?

Александр нехорошо улыбнулся: а не слишком ли умен этот парень? И про корабль уже знает, и про месть…

Так еще бы не узнать, находясь на одном судне с болтливыми варварами!

— Будь повнимательнее, друг мой, — напутствовал помощника вождь. — Не забывай про таверны.

— Да, господин, только этим в последнее время и занимаюсь, из питейных заведений, можно сказать, и не вылезаю… — Маргон вдруг замялся. — Хозяйке «Вишни» я должен уже двадцать денариев и столько же — хозяину «Ноги»… Ну, «Нога повешенного», есть такая харчевня.

— Да знаю, ты говорил.

Отсыпав парню две горсти денариев, Саша отправил его по злачным местам, а сам принялся мерить гостиную залу шагами. Надо было придумать, как заставить Гуннериха хоть что-то сказать о странных людях и об их не менее странном корабле. Ведь он должен о них знать, должен! И это подтвердило бы все догадки Саши, превратив его гипотезы в доказанную теорему.

Однако до того времени хорошо бы еще раз продемонстрировать свою преданность наследнику вандальского трона. Снова создать «случай», как тогда, в подворотне, при помощи людей Сутулого. Хотя опасно связываться с уголовниками: вполне могут выдать или начать шантажировать, и тогда придется их устранять, а очень не хотелось бы лишней крови.

~~~

Гуннерих поначалу поручал Александру лишь самые простые дела. Одним из них была проверка портовой таможни — средоточия взяточников и воров. Ссориться со столь влиятельными людьми в первую же неделю службы в планы хевдинга не входило, скорее наоборот. Он был бы рад любой поддержке, а через таможню многое проходило и о многом можно было узнать. С другой стороны, это непростое дело вполне могло оказаться проверкой не таможенных ворюг, а самого Саши.

Сложно было разобраться, однако молодой человек не ударил в грязь лицом, с образцовой точностью придерживаясь морского устава. И не пытался отклоняться от него ни на шаг. Хотя мог бы много чего накопать! Да только Александру вовсе не это было сейчас нужно. Со своими казнокрадами и мздоимцами пускай сам король Гейзерих и борется, как умеет.

О, как эта с неподражаемым мастерством демонстрируемая Александром казенная тупость выводила из себя начальника таможни. Марк Сеговий был из прежних еще аристократов, римлянин на вандальской службе — администраторов Гейзерих, при всем своем желании, заменить пока так и не смог, других просто не было! И те прекрасно это понимали и вели себя вольно, но особо не зарывались. И вполне искренне поддерживали новую власть, поскольку именно у нее и была сила.

Тогда еще не было местоимения «вы» — это значение выражалось, скорее, интонационно. Но, слушая проверяющего, всем было понятно: он обращается к таможенникам именно на «вы», причем издевательски-вежливо:

— А подойдите-ка, пожалуйста, сюда, господин Сеговий! Вот-вот, к мосткам. Какова их ширина?

— Как и положено, десять шагов, мой господин.

— Десять римских шагов — пассум, я так полагаю?

— Ммм… — Начальник таможни замялся.

— Давайте проверять! Где у вас мерка?

— А… легче же прямо вот так, шагами, и измерить. Эй, Леонидис, мальчик мой… — Таможенник позвал одного из испуганно толпившихся поодаль сотрудников. — Измерь-ка.

Александр ухмыльнулся:

— Вы хотите сказать, любезнейший, что шаг этого молодого человека как раз размером в пассум? Или два шага его такого размера? А! Скорее всего — три?

— Да-да, господин, — быстро закивал Сеговий. — Именно три.

Римский «шаг» — пассум — составлял где-то около полутора метров, точнее, один метр сорок семь сантиметров, но так точно здесь было нечем измерить.

— Хорошо, так и запишем — мерки у вас нет. А чего еще нет? Где у вас ящик с песком? Вдруг пожар, а у вас и тушить нечем!

— Но, господин… Вот же, рядом, вода! У нас и помпа имеется. Леонидис, Гилой, а ну-ка тащите…

— Стоп! — Проверяющий раздраженно махнул рукой. — Помпа помпой, а в «Наставлении» конкретно прописано: «ящик с песком». Вам, может быть, указать его цвет и размеры? Да, я вижу, что вы и ваши сотрудники и «Наставления»-то не читали? А все ли тут грамотны? Все ли умеют читать и говорить на латыни?

— Всенепременнейше все, господин Александр! Они же местные.

— Вот я и вижу, что местные… — Хевдинг обвел насмешливым взглядом выстроившихся в шеренгу таможенников. — А ну-ка подойдите-ка сюда, молодой человек! Так, почему без доклада? Не умеем? Не знаем? Не хотим?

— Это Олимпус, наш лучший служащий, — торопливо представил его Сеговий. — За последнюю декаду он задержал пять подозрительных кораблей. Пять, мой господин!

Олимпус — еще довольно молодой, лет тридцати, таможенник с круглым красным лицом — горделиво расправил плечи. И, как оказалось, зря! Не знали они еще, с кем связались!

— Я не спрашиваю, сколько судов он задержал, — сделав каменное лицо, произнес Александр, четко выговаривая каждое слово (нахватался у актеров — недаром столько лет отработал каскадером на киносъемках). — Меня интересует, почему он так одет? Не слишком ли вызывающе для скромного служащего?

Одет господин Олимпус действительно был слишком уж ярко. Сверху — короткая небесно-голубая, с широким квадратным вырезом туника; под ней — чуть длиннее, лимонно-желтая, и самая нижняя, карминно-красная, подметала подолом песок. А еще цепь серебрилась на шее! Ну ведь и в самом деле — вызывающе!

— Сегодня же сменить одежду! — Саша уже говорил тоном распекающего подчиненных полковника. — И вообще, господин Сеговий, как выглядят ваши люди? Кто в чем, подстрижены черт знает как! — Проверяющий прищурился. — Некоторые и вовсе не стрижены.

Начальник таможни то бледнел, то краснел, то щурился… Но, судя по его хитрым глазам, по довольной улыбке, нет-нет да и озаряющей круглое, простецкое с виду лицо, можно было прийти к выводу, что старший таможенник вполне доволен именно таким ходом событий.

Конечно, и господину проверяющему тоже приятно что-то такое найти, вскрыть, так сказать, вопиющие безобразия! Ну, как это, «Наставление» строго не выполняется?! Стыд! Стыд и позор! Как тут не разразиться праведным начальственным гневом, как не закричать, не рыкнуть, аки лев, не затопать ногами?.. Все внешние приличия соблюдены, всем хорошо: и проверяющему, и проверяемым.

А если бы копнуть вглубь, кто его знает, до чего тут докопаться можно? Так и не копали. Умные проверяющие справедливо опасались за себя и своих близких, а дураки… Что ж, дуракам поорать лишний раз начальственным мощным рыком на тех, кто заведомо ответить не может, — счастье великое!