Наступление

Помимо этого — были там и несколько крупных и авторитетных религиозных деятелей крайне экстремистского толка, приехавших "вести против шурави джихад слова". Эти люди находились там, чтобы подбадривать боевиков, а после падения Хоста — войти в состав независимого исламского правительства Афганистана.

Генералу армии Дубынину совершенно некогда было заниматься проблемами примирения, замиряться с духами — однако же он понимал, что от этого никуда не деться за столом, где сидит член ЦК НДПА должен сидеть с советской стороны только он сам. Не меньше.

Начал говорить Лаек — обманчиво мягкий и дипломатичный человек, среднего роста, лысоватый, бородатый, по национальности пуштун. В афганской политике он был довольно известным игроком, оценивался как игрок хитрый и сильный, в значительной степени расходящийся с советскими представителями в оценке тех или иных проблем, стоящих перед Афганистаном. Лаек пользовался значительной популярностью среди пуштунов, писал стихи.

— Уважаемые товарищи… — Лаек владел русским — прежде всего, позвольте попросить у вас извинений, в связи с тем, что мы отвлекаем вас от нужной и важной работы. Мы понимаем, насколько ценно ваше время, особенно в бою.

— Не стоит благодарности рафик Лаек — ответил Дубынин. Грачев просто сидел и молча смотрел на афганцев, отчего они чувствовали себя весьма неуютно.

— Нас привела сюда нужда в мире, и голос совести, ибо есть ли что-то такое, по чему так исстрадалась земля нашей бедной страны как по миру. Мы надеемся найти понимание в ваших сердцах и в ваших делах.

Лаек действительно умел говорить очень красиво.

— Разве мы не понимаем друг друга, рафик Лаек? — деланно удивился генерал-полковник

— Признаться, я бы рад, рафик генерал, когда вы снова вернулись на нашу землю, потому что вы умеете добиваться побед, что не раз всем доказывали. Но за то время, пока вы отсутствовали на нашей земле — многое поменялось, многое стало другим. Наша партия решила замириться с теми, кто хочет мира и не проливать больше кровь, видит Палах, ее и так пролито болеем чем достаточно. Там, в окружении есть, конечно, и бандиты, но большинство — это несчастные, запутавшиеся мальчишки, бачата по сути. Им сказали — иди и убивай во имя Аллаха, они и пошли. Разве принесет мир на нашу землю их жестокое и бессмысленное убийство?

— Мира это конечно не принесет — рассудительно сказал Дубынин — спокойствие может быть и принесет, рафик Лаек. На какое то время. Что вы предлагаете?

— Мы предлагаем создать комиссию по урегулированию в округе Хост. С участием сидящих здесь людей, ваших представителей и представителей племен. И я прощу вас — дайте мне обратиться к вождям племен, возможно, мне удастся уговорить их сложить оружие.

— Мы обращались к ним несколько раз.

— Рафик, для них вы шурави, я такой же пуштун, как и они, уж не обижайтесь. Моего слова они послушают, если это будет слово разума.

— Мы разрешим вам обратиться к племенам. — сказал Дубынин — попытка не пытка

— На время моего обращения я бы попросил прекратить обстрел.

Дубынин снова кивнул

— Я дам команду стрелять только в ответ. Но ни для кого не секрет, рафик Лаек кто находится там помимо племен. Это бандиты, убийцы, уголовники, наемники. Многие из них заброшены даже не из Пакистана, а из других стран, есть там и китайские наемники. Как быть с ними, они вряд ли вас послушают.

— Мы считаем, рафик генерал, что этим людям нужно просто дать возможность покинуть нашу землю с миром. Дать им коридор, и пусть уходят и оставят нас в покое. Мы афганцы должны между собой решить судьбу нашей земли и власти на ней.

Генерал Дубынин молчал, пережидая гнев. Он не хотел хамить гостю, а иначе ответить не мог — ругательства так и просились на язык.

Афганцев от выслушивания доброй порции русского мата спасло появление офицера связи. Без доклада войдя в палатку, он подошел к генералу Дубынину, наклонился к уху

— Товарищ генерал армии, телефонограмма срочная, шифром.

— У нас переговоры — Дубынин не стал выговаривать майору, чтобы не расплескать копившуюся в душе злобу.

— Товарищ генерал армии. Воздух!

Министерство обороны СССР

Министр обороны СССР

Командующему 40 ОА

Генералу армии Дубынину

Воздух!

Совершенно секретно.

На ваш N 1118 от 18.12.1987 года.

Учитывая складывающуюся обстановку в зоне проведения операции Магистраль

ПРИКАЗЫВАЮ

1. Принять меры к уничтожению окруженной силами частей советской и афганской армии в районе провинции Хост ДРА бандитской группировки, применяя при необходимости любые имеющиеся в вашем распоряжении силы и средства.

2. Не допустить деблокирования бандитской группировки со стороны Пакистана, а также прорыва блокированных бандитов в Пакистан.

3. О дополнительной потребности в боеприпасах, вооружении, личном составе донести установленным порядком в течение двадцати четырех часов.

4. На провокации бандитских пособников и паникеров не поддаваться.

5. О ситуации, складывающейся в зоне проведения операции докладывать спецсвязью ежедневно, в двенадцать и двадцать четыре часа.

6. Личному составу частей, осуществивших операцию по десантированию в пограничном районе с целью блокирования бандитских формирований в провинции Хост объявить благодарность.

Министр обороны СССР

Маршал Советского Союза

СОКОЛОВ

Генерал армии Виктор Петрович Дубынин, по дороге из вагончика, где располагалась аппаратура ЗАС до палатки, где дали афганцы, прочитал совершенно секретный документ дважды. Зайдя в палатку — положил документ на стол перед Грачевым. Грачев ловко поймал, прочитал, многозначительно хмыкнул.

— Давно пора… — сказал Грачев и многозначительно посмотрел на афганцев. Те ощутимо заволновались.

— Что происходит? — спросил Лаек по-русски.

— Ничего рафик Лаек — генерал Дубынин прижал ладонь к сердцу, по-восточному поклонился — прошу нас простить, но поступил приказ из Москвы и у нас много работы. Еще раз прошу простить, дорогие товарищи.

С этими словами генерал армии Дубынин встал и вышел из палатки. Следом за ним вышел из палатки Грачев потянулись другие офицеры, не обращая внимания на ошеломленных такой дерзостью и открытым пренебрежением афганцев.

Сулейман Лаек был опытным, очень опытным политиком. Он выжил в афганской политике, в этой банке со скорпионами, потому что умел чувствовать беду. Он, один из немногих высокопоставленных партийных деятелей современного Афганистана твердо знал, что если даже придут моджахеды, он не пропадет, благо сестра удачно вышла замуж, родственника в беде она не бросит. За срыв операции Магистраль или хотя бы за предоставление блокированным боевикам возможности выйти из окружения на индийский банковский счет Лаека положили двести пятьдесят тысяч индийских рупий, это был не первый раз, и уж явно не последний. Теперь он понял, что деньги придется отдавать.

— Что произошло? — грубо, не называя его обязательным "рафик Сулейман" спросил один из стариков, вождь племени.

— Ничего хорошего… — сказал Лаек, в душе ругая сам себя — ничего хорошего…

Афганцы предприняли и вторую попытку, иначе бы они не были афганцами. Выйдя из командирской палатки, они не торопились уезжать, не торопились к своим машинам, их глаза шныряли повсюду, ища слабое место у шурави, или хотя бы малейшую возможность для того, чтобы освободить соплеменников. Наконец, один из прибывших переговорщиков в генеральской форме, уловив момент, когда Грачев вышел покурить, подошел к невысокому, крепкому комдиву.