Зимний Туман - друг шайенов

"Там люди, — подумал он. — Белые люди. Они могут что-то знать о Майвисе. Я должен войти. Я должен поговорить с ними. Я должен вести себя так же, как они, и казаться таким же. Они ничего не сделают мне, если примут за своего. А если и надумают убить меня, я всегда успею их опередить. Ну, так иди же, не стой".

Но еще несколько минут он стоял перед закрытой дверью, прислушиваясь и жадно втягивая пугающие и манящие запахи.

Возможно, Степан и не решился бы войти, но на дороге застучали копыта. Двое всадников приближались к таверне.

— А у Джона гости, — сказал один.

— Плевать, — ответил второй.

— Сэм, до берлоги остался какой-то десяток миль.

— Ну и тащись в берлогу. А я промочу горло и догоню тебя. Согласен?

— Соглашусь, если ты отдашь мне мою долю прямо сейчас.

— Ты что, Робин, не доверяешь мне, своему компаньону?

Степан не стал дожидаться окончания их спора. Отступать было некуда, и он толкнул дверь.

Широкие лавки вдоль стен да длинный дощатый стол составляли весь интерьер помещения, освещенного низким пламенем камина, возле которого сидел на корточках человек в темном балахоне. Его лицо скрывал капюшон. Выпростав руки из широких рукавов, он держал ладони у огня.

В другом углу таверны размещалась кухня. На плите шипела сковорода, и повар, худой как гвоздь, лениво помешивал фасоль деревянной ложкой.

— Вот и еще один из вашей братии, — сказал он, обращаясь к сидевшему у камина. — Похоже, такой же богач. Добро пожаловать, братец. Хорошо, если ты найдешь пять центов, чтобы расплатиться за похлебку звонкой монетой, а не молитвами за мое здоровье.

— А если не найду? — Гончар остановился на пороге, готовый развернуться и уйти.

— Ну, значит, завтра к утру мое здоровье будет вдвое крепче, потому что ты помолишься за него вместе с преподобным. Проходи, располагайся.

— Мне бы только переночевать.

— Лавки свободны. На перину не рассчитывай. Кто любит всхрапнуть на мягком, может спать в конюшне на сене. Садись, братец, расскажи нам, что видел по дороге.

Степан сел на лавку, вжавшись в угол. Только в таком положении он чувствовал себя защищенным от нападения сзади.

— Здорово, Джон! — в таверну шумно ввалились новые гости.

Их было двое, но оружия на них было столько, что хватило бы на семерых. Они с грохотом сбросили в угол три винчестера, дробовик и четыре набитых патронташа, да еще на поясе у каждого осталось по два револьвера, а у одного и под мышкой торчала рукоятка кольта.

— Горячего рома, и поживее. — Они уселись за стол. — Никто из наших не заглядывал?

— Днем проезжали ребята с лесопилки. — Трактирщик откупорил бутылку и вылил ром в большую кружку, которую тут же поставил на плиту. — Говорят, облава скоро закончится.

— Похоже на то, — сказал кряжистый бородач в лохмотьях, когда-то бывших офицерским кителем. — На Красном Склоне не найти свободного уголка, чтоб воткнуть заявочный столб. Расхватали все участки за пару дней.

— Держу пари, что кто-то остался в лесу и на ночь, — добавил его спутник в замшевой куртке с бахромой. — Чтобы с утра пораньше застолбить все, что осталось.

— А если вернутся краснокожие? — спросил трактирщик, подсыпая в ром сахар. — Что тогда, Сэм? Не будет, как в прошлый раз?

— Они не вернутся. На этот раз точно не вернутся. Некому возвращаться, — заявил бородач Сэм. — Теперь с ними разговор короткий. Как с волками. Увидел — стреляй.

— Говоришь, были парни с лесопилки? Что рассказывают?

— Всякие страсти, даже не хочется повторять, — ответил трактирщик.

Он разлил дымящийся ром по кружкам и поставил их на стол, после чего уселся рядом с гостями, вытирая руки фартуком.

— Да, такие страсти… Говорят, нашли в лесу парня с прииска "Дохлый Мул". Индейцы оставили его привязанным к столбу.

— И что? Того загрызли муравьи?

— Нет, хуже. Когда тело отвязали, оно было как тряпка. Ни одной целой косточки, будто он побывал под жерновами камнедробилки.

— Ага, понятно. Это штучки Свирепого Пса. Вот с кого надо было бы содрать шкуру. Жалко, он нам не попался. — Бородач отхлебнул из кружки и закашлялся. — Ну, Джон, сколько раз тебе повторять! Не надо сыпать в ром всякую дрянь!

— Но ведь так вкуснее, верно, Робин?

— Верно. Ты, Джон, мастер на всякие вкусные напитки. Сам полковник Морган тебя хвалил, я своими ушами слышал. Этот Пузатый Джон, говорит, сделает коктейль хоть из конской мочи, говорит!

— На днях он к тебе заглянет, — сказал Сэм. — Полк возвращается. Через неделю его распустят, и Морган хочет за это время все доделать. За рекой еще остались поселки, надо будет ими заняться напоследок.

— Нас это не касается. — Робин допил ром и с сожалением поглядел на дно кружки. — Наше дело — участки застолбить. А громить поселки и искать профессорскую дочку — это для бездельников.

— А я слышал, что с девчонкой-то все не так просто, — вполголоса заметил трактирщик. — Я-то и сам поначалу диву давался: чего это все так из-за какой-то девки всполошились? Мало ли их воруют? А потом узнал от верных людей, что дело-то не в девчонке. Карты у нее, профессорские карты. На которых все жилы помечены. И серебряные, и золотые. Этот профессор все Скалистые горы обошел, все каньоны облазил. Карту свою делал для крутых парней из Чикаго, чтобы те скупили тут самые прибыльные места.

— На кой черт индейцам такая карта? — махнул рукой Сэм. — Подлей-ка мне чуток, только без травок и сахару, чистого рому.

— А не развезет тебя с дороги?

— Ой, какой заботливый! Не жмись, сегодня я при деньгах.

— За тобой записано выпитого на семь долларов двадцать центов.

— Рассчитаюсь, наливай.

— А я знаю, зачем индейцам карта, — сказал Робин, подставляя и свою кружку. — Чтобы ребята из Чикаго сидели в своем Чикаго и не совались к нам. Карту, само собой, краснокожие сожгли. А девка просто подвернулась, вот они ее и прихватили.

— Да нам-то какая разница? Мы и свой-то участок только начали разрабатывать. На наш век серебра в земле хватит. Накопим деньжат да рванем в Техас. Там сейчас можно отхватить приличное ранчо не дороже чем за тысячу долларов. Многие готовы и даром отдать, лишь бы смыться оттуда, такого страху на них нагнали апачи. А мы апачей не боимся, верно, Робин?

— Мы боимся только простуды. Джон, ты подливай, подливай. Не бойся, сегодня ты вычеркнешь наши имена из долговой книжки.

Слушая их пьяную болтовню, Гончар опустил капюшон на лицо и закрыл глаза, притворяясь спящим. Эти двое не были похожи на обычных старателей. Старатели не шатаются по горам с оружием и не бросают свой участок надолго. А если и застревают в кабаке, то расплачиваются не деньгами, а тем, что смогли достать из-под земли. Когда Сэм высыпал на стол целую пригоршню монет, подозрения Гончара только окрепли. Он решил, что не останется ночевать в такой компании. Вот посидит еще немного, даст передохнуть вороному и отправится в путь. Может быть, за эти полчаса он услышит еще что-нибудь.

По крайней мере, теперь он знал, почему полковнику Моргану так не терпелось повоевать. Ополчение штата формировалось обычно на три месяца, и сейчас этот срок истекал. Еще неделя — и полковник останется без войска, а у него, как видно, были далеко идущие планы. Может быть, власти штата поручили ему изгнать индейцев с тех земель, где планировалось начать разработку месторождений. Другая причина могла заключаться в политических амбициях Моргана. Возможно, тот собирался участвовать в выборах и старался обзавестись титулом Покорителя Дикарей. Избиратель любит голосовать за героев, а как ты станешь героем, если твое войско разбежится? Надо было спешить, и Морган не желал терять свой шанс.

Услышав о карте профессора Фарбера, Гончар просто восхитился чьей-то хитрой выдумкой. Чтобы оторвать людей от их повседневной работы, нужна достаточно соблазнительная приманка. Благородные спасители беззащитной девушки ринулись на поиски, рассчитывая найти кое-что более ценное, чем профессорская дочка. "Это Штерн придумал, — вдруг сообразил Гончар. — Наверняка он сейчас рядом с Фарбером. И наверняка оба сейчас едут сюда, в Ледвилл. Они обязательно увидят Майвиса. Их пропустят к нему. Значит, надо держаться рядом с ними. Да, иначе мне к Майвису не подобраться".