Красные звезды. Полная трилогия

— Нет, они излучают на разных диапазонах, кое-какие выдают закодированные сообщения. Кроме того, орбиты…

— Поясните-ка?

— Они не баллистические.

— Не баллистические? — советский адмирал на секунду призадумался. — То есть — круговые. То бишь — эллиптические. В смысле, это — настоящие спутники? С возможностью огибания всей планеты?

— Так точно, товарищ адмирал.

— Веселенькое дело. Это все точно?

— Да, у объектов орбитальные скорости.

— Следовательно, это явное нарушение наших атмосферно-космических рубежей, так?

— Да, ведь спутники, двигаясь по орбите, неминуемо пройдут хотя бы над одной из стран социалистического блока.

— Хорошо, в смысле — ничего хорошего. Значит, у них скорости около восьми километров в секунду, да?

— Конечно, адмирал.

— Но мы все равно должны быть на что-нибудь способны?

— Конечно, — заверил капитан первого ранга, — однако только на встречных курсах.

— Ну и бейте их на встречных. Сколько у нас пятиступенчатых?

— Ни одной. В полной готовности только три с четырьмя ступенями — кто мог знать? Но до двухсот и даже более километров они достанут.

— Ну, что же. Все собранные контейнеры сбрасывайте в воду. Пусть плавают вертикально, готовые к пуску. Это, как я понимаю, освободит платформу для сборки следующих?

— Так точно.

— Вот и действуйте, пусть дело будет на потоке. Надеюсь, общего запаса «Прибоев» хватит, не будут же янки, в самом деле, запускать эти спутники десятками? А родная партия, я уверен, простит нам перерасход.

21

Контроль и учет развитого капитализма

Беда была все та же — «молочный туман» (МТ) мешал отработанным на учениях методам ведения боевых действий. Помехи и срывы связи, а также отсутствие визуальной видимости вынуждали пилотов бомбардировщиков задействовать собственные радиолокационные установки, а это выдавало их присутствие с потрохами. По ним сразу же начинали действовать бортовые зенитно-ракетные системы и прочие средства активной оборонительной стратегии.

Но кроме этих, так сказать, штатно допустимых трудностей, хватало и других. Вот, например, полная непонятность для оружейников: какого черта на новехонькие «Хорнеты» нужно было цеплять вместо милых сердцу и машинам дальнобойных «Гарпунов» практически снятые с вооружения, близко разящие «Мейверики»? Ведь их применение вынуждает пилотов идти на необоснованный риск. Объяснение, в принципе, очень простое, но лежит оно в другой от тактики плоскости, даже в двух одновременно. Объяснение: именно потому, что «Мейверики» списаны, их и можно применять. А почему же все-таки можно? А потому, что их можно применять без счета. И здесь не экономика виновата, вернее, не только она одна, — виноват подлый буржуазно-демократический учет, за каждую паршивую миллионодолларовую железяку нужно рано или поздно отчитываться перед налогоплательщиками. Как тут воевать с размахом? Ведь война-то идет тайная, и мало того — к тайным войнам мы уже попривыкли за время загнивающей и конечной стадии капитализма — она еще и ведется с таинственным потусторонним противником. Как о нем Конгрессу родному доложить? Как растраченные «Гарпуны» да АЛКМы объяснить? То-то.

А другая плоскость — в психологии человеческой, даже военной. Может, повезет летчикам тем и удастся им супостата пиратствующего уложить на лопатки экономно списанными методами, дорогих новехоньких ракеток не истратив? А уж за топливо авиационное как-нибудь отчитаемся, его что в мирное, что в военное времечко, один черт, много уходит. Конечно, и «Гарпуны» применять придется, грифом секретности прикроем в случае чего, но все же десяток-другой прикрыть несколько легче, чем сотню, согласитесь?

Что есть война? Бездна противоречий в апофеозе! И только так.

22

Опасности моря

Чем высокоорганизованное общественное животное — «человек разумный» — отличается от низкоорганизованных братьев меньших? Кроме всего прочего, желанием рисковать своей жизнью ради абстрактных, перспективно-неясных целей. А еще оно отличается громадной пластичностью психики, в частности уникальным привыканием к опасности. Сейчас команда «Юмткебла» в который раз доказывала своим поведением эти известные всем аксиомы. Вот уже несколько часов они находились внутри вражеского боевого ордена. На жидкокристаллическом индикаторе с долгосрочной памятью корабли противника плотными жирными пятнами обступали их нулевую метку со всех сторон. До некоторых из них было попросту рукой подать — два-три километра. Где-то над головой периодически рвали воздух остроносые «МиГи», заходящие на посадку. Вся команда «Юмткебла» уже настолько притерпелась к своей невидимости, что больше опасалась, как бы какой-нибудь советский эсминец, совершая плановый маневр, нечаянно не протаранил их корму, чем целенаправленного нападения русских. Еще, конечно, они невольно замирали, когда на мгновение включался радар кругового обзора — плоская фазированная решетка на верхней палубе. Их вздох, разумеется, длился в тысячу раз дольше, чем огибание импульсом горизонта, но от переживаний деться было некуда, ведь нужно же было как-то ориентироваться в тумане. Не хватало еще самим напороться на борт вражеского авианосца!

Вот уже около суток Ричард Дейн успешно изображал из себя «большую шишку» — специалиста по разведывательным операциям в тылу врага. Например, сейчас они вели с капитаном этого удивительного корабля разговор, суть которого была наверняка засекречена для многих из команды «Юмткебла».

— Значит, — задумчиво тыкал пальцем в дисплей Ричард, — вот это два авианосца — большой и маленький, а это — что-то тоже большое — нечто другое, да?

— Я бы предположил, что это линкор, — пояснял капитан судна младшему по званию, но, по его мнению, явно старшему по должности «эксперту». — Честно предположил бы, если бы не знал, что в мире их давно не существует. Может, какой-нибудь ракетный крейсер.

— Типа «Кирова»?

— Пожалуй, поболее.

— Большой атомный крейсер нового типа, да?

— Нет, не атомный, — снова осторожно поправил «эксперта» капитан третьего ранга, — видите, какую засветку он дает в инфракрасном? Две трубы.

— А… — «эксперт» почесал затылок. — Ладно, а вот это что по-вашему?

— Я сам хотел у вас спросить. Даже для катеров на подводных крыльях невероятно быстро движется. Как думаете, лейтенант, может быть, нечто новое, на воздушной подушке?

Ричард Дейн проигнорировал вопрос капитана и сам задал встречный:

— Но, может, все-таки гидросамолет?

— Мне думается, слишком большая метка для этого. Кроме того, до горизонта добрался, но так и не взлетел, видели?

— Видел. У нас все фиксируется?

Лейтенант-коммандер удивленно глянул на Ричарда:

— Понятное дело.

— Господи, а это что? — Дейн чуть не подпрыгнул, глядя на полыхнувший экран.

— Роб, сопровождение! — спокойно распорядился командир корабля.

— Ракета? — предположил Дейн.

— Баллистическая ракета, скорее всего, — пояснил сидящий за дальним пультом офицер. — Старт вертикальный.

— С подводной лодки? — спросил Ричард.

— Акустический пост, что там? — запрашивал, не глядя на Ричарда Дейна, лейтенант-коммандер.

— Мы не прослушивали в этом азимуте подводных шумов, по крайней мере до глубины метров сто, — доложили в наушниках с «акустического».

— Сброс сопровождения!

— Уже сделано, — ответил тот же офицер за спиной. — Не хватало еще из-за этой ракеты «засветиться».

— Однако эти «пираты» вооружены на славу? — то ли спросил, то ли подтрунил капитан «Юмткебла».

— Надо сообщить нашим. Бог знает, куда отправилась эта «птичка», — констатировал Дейн.

— И похоже, только бог знает, что у нее внутри? Так, лейтенант? — снова аккуратно «подколол» командир корабля, оборачиваясь к Ричарду.

— Да, капитан-коммандер, так.

23

Страшные птицы моря

— Что?! — кричал в микрофон начальник АУГ Джедд Галлоуген. Его уши, хоть и уставшие от рева самолетных двигателей, прекрасно все расслышали, но сознание невольно использовало ненужный вопрос для усвоения доложенного «главным разведчиком» эскадры Барни Триселем. И тогда ему повторили сообщение: