Дело жадного варвара

Нелепо.

Из открытого иллюминатора сквозь сдержанный гул мягко работающих могучих машин донеслись множественные прощальные крики. Пол легонько вздрогнул.

Паром покидал Александрию.

Баг прямо в халате улегся на ложе и уставился в потолок.

Ладно, все не может быть так хорошо, как хотелось бы. Выкрутасы причудливой жизни нужно воспринимать стоически. Думать позитивно, как говорят американцы. Баг, думай позитивно.

Что, если нихонец и его компания здесь оказались совершенно не случайно? Быть может, это и есть представители того лица, которое хотело заполучить сначала крест святого великомученика, а теперь разохотилось уже и на Ясу? Или даже один из них есть само это лицо? Запросто.

Ничего, усмехнулся Баг, мой меч при мне пока.

Ласковый женский голос по внутренней трансляции на четырех языках оповестил пассажиров, сколь неимоверно приятно капитану и команде приветствовать на борту «Святого Евлампия» всех драгоценных преждерожденных, уведомил о наличии на каждой палубе четырех круглосуточно открытых буфетов и двух ресторанов, подающих блюда десяти национальных кухонь, синематоргафического зала на первой палубе, и пожелал всем приятного путешествия.

«Ага… Путешествие будет незабываемым, – хищно подумал Баг. – Гарантирую».

А что же так суетится наш великий табачный король Дзержин? Что это за проблема такая у семьи Ландсбергисов образовалась, из-за коей даже национальную реликвию для них украсть – не грех? Чем так плохи их дела, а?

Баг подсел к «Керулену».

Сервер табачной кампании «Лабас табакас» являл собой хорошо надраенную витрину преуспевающего предприятия. Баг просмотрел длинные списки продукции – табаки разных сортов, в красивых упаковках, манили покупать их прямо-таки вагонами. Сигаретные пачки громоздились горами. Баг обнаружил тут и любимые им «Чжунхуа» – и как-то по-новому взглянул на свою пачку, лежащую по правую руку от «Керулена».

Ладно.

Так… Структура производства, мощности, графики, очень красивый баланс: прибыли стремительно растут… Доходное дело! Чего ж тебе не хватало?

Вот и сам Дзержин красуется – широкая открытая улыбка, короткая черная бородка, честные глаза, в углу рта трубка: сама надежность! Кто бы мог подумать!

В дверь постучали.

Баг опустил экран «Керулена».

На пороге стояли два таможенных вэйбина. Коротко поклонились.

– Почтительно просим извинения, что прервали ваше отдохновение, преждерожденный. Дозвольте освидетельствовать ваш драгоценный багаж согласно уложений Великой Ордуси.

Баг поклонился в ответ и сделал широкий приглашающий жест.

– Я путешествую налегке. Кроме любимого с детства компьютера да меча, потребного всякому путнику в чужих краях, я больше ничего и не везу с собой.

– Позвольте ваш драгоценный меч, – мягко, но настойчиво попросил один вэйбин. Баг извлек меч из ножен и рукоятью вперед подал ему. Вэйбин осмотрел простую рукоять, забранную кожей, произвел надлежащее измерение длины лезвия и с поклоном вернул оружие Багу. Баг молча наблюдал процедуру – ведомственные уложения пограничной стражи запрещали пересекающим границы свободное ношение мечей с лезвиями сверх установленной длины. Нельзя сказать, чтобы в этом был какой-то глубокий смысл, ибо человек понимающий может и с обыкновенной вилкой натворить немало. Но уложения есть уложения, и кто мы такие, чтобы не соблюдать их или хотя бы обсуждать?

– Еще раз просим прощения за то, что побеспокоили преждерожденного, – кланяясь, сказал таможенный вэйбин, а другой двумя руками протянул Багу объемистый металлический ящик, украшенный искусно выгравированным иероглифом «счастье», с широкой прорезью сверху. – Пусть ваш путь будет приятен и безмятежен.

Баг извлек из-за пазухи связку чохов и бросил ее в прорезь. Чохи глухо звякнули. «Мзда на счастье». Древняя ордусская традиция.

Дверь за таможенными вэйбинами закрылась.

Да, традиции надо чтить. Это и служащим приятно, и стране полезно. Службы сильны радостями, которые получают служащие в рабочее время, а страна сильна неизменностью.

Призывно засвистел «Керулен» на столе.

«Единочаятель Лобо, – писал Богдан, – готовясь посетить высокое начальство, я поднял дела, относящиеся к компетенции Возвышенного Управления этического надзора Даугавского уезда, и обнаружил в разряде дел закрытого слушания одно, имеющее прямое отношение к нашему расследованию. Прилагаю к сему существенные документы оного, дабы Вы могли составить о нем правильное впечатление. Также настоящим предписываю Вам самым решительным образом пресечь возможность вывоза за пределы Цветущей Ордуси наперсного креста великомученика Сысоя. Сим дозволяется Вам использовать для того любые потребные методы. Минфа Оуянцев-Сю».

Это он молодец, это он правильно, подумал Баг. Все, как договаривались. Теперь у меня есть официальный приказ.

Он открыл приложенный к письму файл и погрузился в чтение.

Примерно год назад в Возвышенное Управление этического надзора Даугавского уезда была подана жалоба на табачную кампанию «Лабас табакас» и лично ее владельца Дзержина Ландсбергиса. Жалоба исходила от некоего Урмаса Лациса, который к моменту ее подачи ездил в инвалидном кресле, да и то лишь с помощью внука – благородная необходимость выполнять все требования почтительности к предку то и дело отвлекала мальчика от занятий в школе, что выглядело, конечно, не слишком-то сообразно; но Лацис был не в состоянии вращать колеса самостоятельно, а на механизированное кресло у него не хватало лянов. Лацис обвинял кампанию «Лабас табакас» в том, что она решительно и навсегда подорвала его здоровье – у Лациса развился рак легких и в течение двух лет ему последовательно ампутировали обе ноги по причине злокачественного тромбофлебита. По словам Лациса, все эти беды произошли с ним от того, что он регулярно употреблял вредоносную продукцию кампании «Лабас табакас», то есть курил. Став рабом этой пагубной привычки, он уже не имел сил от нее отказаться и страсть к табакокурению привела его на край гибели; преждерожденный же Ландсбергис обильно тому способствовал, ибо был так убедителен в рекламе выпускаемых им товаров, что поселил тягу к табаку в душе Лациса навек.