Борджиа: Дорога к Риму (СИ)

Глава 8

Глава 8

Папская область, Рим, август 1492 года

Утреннее голосование практически ничем не отличалось от предыдущего. Ну, за тремя исключениями. Впавший в беспамятство и вынесенный за пределы расположения конклава кардинал Оливьеро Карафа уже не был в состоянии отдать свой голос за Асканио Сфорца. Зато довольные полученными известиями кардиналы Мишель и Колонна проголосовали за Родриго Борджиа, тем самым увеличив число его сторонников до двенадцати. Двенадцать. Девять. Пять. Именно столько голосов было подано за Борджиа, делла Ровере и Сфорца соответственно. Учитывая же необходимость получить две трети плюс один голос и выбывание из числа выборщиков кардинала Карафы… До заветных семнадцати ему оставалось получить всего пять сторонников.

И средство для их получения у него имелись. Целых два средства, если быть точным. Первое – торги с Асканио Сфорца. Даже за вычетом Карафы он мог предоставить те самые пять голосов. Второе – умирающий Карафа, чья приближающаяся смерть могла навести склонившихся в сторону делла Ровере на вполне определённые мысли, особенно если с ними как следует поговорить. Напомнить о том, кому прежде всего выгодна смерть неаполитанца.

Как раз поэтому, он попросил четырёх кардиналов составить ему компанию. Кого? Асканио Сфорца, Антонио Паллавичини, Джованни Батиста Зено и Джованни Батиста Орсини. Трёх сторонников Джулиано делла Ровере и третьего по голосам кандидата на папскую тиару. Выбор был более чем оправдан. Только трое из оставшихся семи не были накрепко связаны с Джулиано делла Ровера. Ну а Асканио Сфорца мог отчасти говорить и от лица тех, кто был предан именно ему, а не деньгам и землям, за которые покупались голоса многих членов конклава.

– Что ты хочешь нам сказать… Борджиа? – процедил Зено. – Я не желаю видеть тебя на Святом Престоле, и никакие деньги этого не изменят.

– Дай ему высказаться, Джованни, - немного укоряющим тоном вымолвил Паллавичини. – Вице-канцлера можно не любить, но не считать наивным или просто глупцом. Видишь же, Орсини и Сфорца слушают. Нам тоже следует это сделать.

– Ладно, Антонио. Я буду слушать, но и только!

– Большего от нас и не просят, - веским тоном добавил Асканио. – Мы слушаем тебя, Родриго. Внимательно, не упустим ничего из сказанного тобой.

Борджиа такой подход вполне устраивал. Ему требовалось всего лишь указать на крайне подозрительную болезнь кардинала Карафы и напомнить о его врагах, а также о безжалостности главнейшего из них.

– Мне не нравится такое быстрое ухудшение здоровья кардинала Карафы, - начал вице-канцлер, придав своему лицу скорбно-обеспокоенное выражение. - Если человек, ещё вчера здоровый, попав на конклав, вдруг начинает жаловаться на кружащуюся голову, обильный пот, а потом лишается чувств и впадает в беспамятство… Мне шепнули, когда его уносили отсюда, что он умирает.

– Яд? – встрепенулся Орсини. – Мы заперты тут, а значит… Не хочешь же ты сказать, Борджиа, что отравитель находится среди нас? Это было бы возмутительно! Смерть во время конклава… да такая подозрительная.

– Если кардинал действительно отравлен.

– Благодарю тебя, Асканио, - кивнул вице-канцлер. – И нет, я не обвиняю одного из нас, носящих кардинальское облачение. Есть слуги. Есть повара. И у Карафы были опасные враги. Среди них те, которые не остановились бы ни перед чем, чтобы покончить со столь раздражающим противником.

Все четверо слушающих Борджиа кардиналов хорошо разбирались в итальянских делах, знали, кто кому друг и кому враг в настоящий момент времени. Неудивительно, что сразу поняли, в сторону кого вице-канцлер бросил первый камень. Возразить? А что, на каком основании? Ненависть короля Ферранте к кардиналу Карафе, главному князю церкви на территории королевства, была известна всем и каждому. Обе стороны секрета из этого не делали. Несмотря на это, Зено рискнул попробовать если не возразить, то усомниться. Не в самой причастности Ферранте Неаполитанского, а в том, что это имеет отношение к делла Ровере.

– Кардинал Джулиано делла Ровере никогда не стал бы травить одного из нас, даже такого как ты, Борджиа. И договариваться об отравлении с королём Ферранте тоже.

– Я не думал обвинять его в участии, - парировал вице-канцлер, поскольку возражение было из числа предсказуемых, а потому и ответные ходы уже имелись. – Он не помогал, но вот позволить своему неапольскому союзнику разделаться с врагом, закрыв на это глаза, он мог. И тем самым напугать нас всех, особенно сторонников почтенного кардинала Сфорца. Смотрите, один из вас отравлен! Не идите по его стопам, поостерегитесь, дайте выбрать следующим понтификом моего друга Джулиано. А кто следующим? Или вы думаете, что Джулиано делла Ровере не закроет глаза, если его коронованному другу не понравится кто-то ещё из нас, кардиналов? Яд, гаррота или его любимое свежевание? Вы все знаете этого человека!

– Хватит! – сделал отстраняющий жест Сфорца. – Мне тоже подозрительно случившееся с Карафой. И я помню про забавы короля Ферранте. Если он осмелился на такое, а делла Ровере промолчал… Я не хочу оказаться даже в камерах замка Святого Ангела, как это случалось с некоторыми кардиналами при его дяде, Сиксте IV, не говоря уже про смерть от яда, гарроты или чего похуже. Человек, которого поддерживает Ферранте, оказавшийся на Святом Престоле и обязанный королю Неаполя… Он опасен для нас. Для всех, независимо от того, отдавали ли вы за него свой голос или нет. Или хотите поддерживать его всегда и во всём.

Орсини точно не хотел, иначе бы не процедил сквозь зубы:

– Бедный Святой Престол, на который сядут Борджиа или Сфорца. А иного пути нет, я не хочу видеть там… делла Ровере после случившегося. Даже если он и не виновен, я буду постоянно ждать яда в собственном кубке с вином!

– Не верю! – выдохнул Зено. – Даже после твоих, Орсини, слов. Простите, я пойду. Не хочу это слышать. Что Борджиа, что Сфорца… Верить вам себе дороже.

– А я подумаю… кому из вас отдать свой голос, - усмехнулся Антонио Паллавичини. – Подумайте и вы, как будете убеждать. Пока что ты, Асканио, более красноречив. Сорок пять тысяч дукатов и одно миленькое аббатство приятно ласкают мою исстрадавшуюся душу.

– Антонио говорит излишне откровенно, зато верно, - поддержал кардинала Орсини. – Мы открыты для разговора с вами обоими. Думайте и решайте, желающие стать новым понтификом.

Выпустив эту парфянскую стрелу, Орсини удалился, прихватив с собой и Антонио Паллавичини. Зено убрался ещё раньше, так что Борджиа остался наедине со своим соперником, который вот-вот готов был стать союзником. И он даже знал, как можно его к этому подтолкнуть.

– Вот мы и снова можем поговорить вдвоём, Асканио. Джулиано делла Ровере нам не соперник, у него осталось лишь пять голосов!

– Да, он ошибся, выбирая союзников, - согласился Сфорца. Не думал, что Ферранте осмелится и на это!

– Он обезумел, обедая в обществе трупов, Асканио. Но не о нём разговор. О нас, претендующих на место Викария Христа. У меня двенадцать голосов, у тебя пять. Ну, шесть, если Паллавичини склоняется на твою сторону. Ещё двое торгуются. И они будут, подобно комарам, высасывать из нас кровь, дожидаясь лучшего предложения, которое окончательно истощит наши кошельки.

– Так всегда было.

– И будет, всё верно. Но у меня больше шансов, поэтому…

– Сдаться?

– Не совсем так. Пост вице-канцлера будет твоим. Это большие деньги и немалая власть. А сверх него я готов возместить тебе те средства, которыми ты купил голоса поддерживающих тебя кардиналов. Ты выйдешь с конклава ничего не потерявшим, но получившим самую значимую должность при Святом Престоле. Такое мало кому удавалось!

Крайне щедрое предложение прозвучало сейчас. И вице-канцлер видел по лицу собеседника, что соблазн велик. Крайне велик! Ничего не потерять, вернув уже потраченное, а вдобавок приобрести теперешнюю должность Родриго Борджиа. Он не мешал Асканио думать, лишь наблюдая за тем как тот, прикрыв глаза, шевелит губами и время от времени взмахивает рукой. Наконец, ожидание закончилось.