Волонтер: Неблагодарная работа

– Уверен, – выпалил Золотарев. – Он, или на шняве или на галеоне. На шняве и таможенники, взятые в плен, были, да вот только их всех на фрегат переправили…

– Уверен?

– Своими глазами в подзорную трубу видел. Да и Семен это подтвердить может.

– А смысл в этом? – поинтересовался князь. – Ведь если те уйдут, то мы все равно их не выручим. Отправлять в погоню кочи бессмысленно, англичане и голландцы нам свои суда не дадут. Силой мы тоже их взять не сможем. Хватит нам и одного врага – шведа.

Ельчанинов вытащил трубку, хотел, было закурить, да передумал. Просто пихнул в рот.

– М-да, – пробормотал он, – что же делать?

То, что нужно скакать в цитадель и помогать капитан-командору тут уж по-другому и не поступить. А вот брать ли с собой сержанта? Князь повернулся к Андрею. Окинул его взглядом. С одной стороны, если эстонца убьют, Петр Алексеевич ему не простит. Чем-то ведь тот государя заинтересовал. С другой стороны можно отправить обратно к воздушным шарам. Тем паче, что там остались не опытные ребятишки. Не дай бог (тут князь невольно перекрестился) натворят что-нибудь не хорошее, а ведь там племянник князя-воеводы.

– Вот что братец, – вдруг проговорил он, – а езжай-ка ты Андрей к своим шарам. Там у тебя сейчас парни молодые неопытные остались. Не дай бог, что еще натворят. Золотарев понимающе кивнул.

– Ты уж смотри, – добавил князь, – не потеряй мне парней. Головы у них горячие.

На этом разговор закончился. Эстонец встал и вышел. Князь, глядя в окно, проводил его взглядом, вздохнул. Подошел к своему сундуку, открыл его. Извлек белую рубашку, пистолеты. Переоделся. Накинул камзол. Вышел во двор. Оседлал лошадь и поскакал к крепости.

Карл фон Лёве места себе не находил, бродил все время по каюте из угла в угол. Иногда курил. Мысли в голову лезли не хорошие, а что тут поделаешь. Если бы не одного Ивашку удалось уговорить, то вся эскадра к городу выступила, а так пришлось всех лучших моряков на два корабля пересадить, да на штурм отправить. В том, что помор проведет их корабельным путем, он не сомневался. Чай такие большие деньги взял. Вот его толмач – не надежный. Гневно разговаривал с лоцманом, но (это командор сам созерцал) Рябов тому, что-то сказал и паренек умолк. Взгляд у него потускнел. Леве оставил бы его на фрегате, да только лоцман сей ни на голландском, ни на аглицком языке разговаривать не умеет. Ко всему прочему этот таможенник, как там его – вроде Крыкоф, больно горяч был. Убил злодей одного из лучших его офицеров. Отчего пришлось отослать на шняву лейтенанта Юхана Алина.

Вот и приходится ходить и угла в угол и курить. Нервничать, ожидая донесений. Как придут хорошие новости, так выступят и оставшиеся парусники к городу. Вот и стоят теперь пять кораблей над Ямищем.

Но больше всего Карла смущали некие объекты, что увидел он в подзорную трубу. Огромные шары, выделялись на фоне небесной тверди. Их было два, но одновременно в небо они не поднимались, а поочередно. Командор даже засек время. Интервал составлял пятнадцать минут. Как на качелях – вверх-вниз. Фон Лёве даже мысль посетила, а не секретное ли это оружие русских. Причем оба шара (так считать Карл) были связаны с землей какими-то канатами.

Устал. Вызвал офицера. Сообщил о шарах и попросил сообщить, если что-то изменится. Или если будет информация со шнявы. Когда тот ушел, прилег. Сон сморил сразу же. Проснулся оттого, что его за плечо теребил вахтенный офицер.

– Ваше сиятельство, – пробормотал он, – вы просили сообщить, если что…

– Ну?

– Один из странных шаров, – летит.

– Куда?

– Его уносит в глубь материка.

– А ветер? Ветер, какой сейчас?

Офицер назвал параметры. Командор задумался. Неожиданно для служивого он улыбнулся. Каким бы секретным оружием не были шары, а управлять ими русские не могли. Власть над ними была у ветра. Куда подует, туда и понесет.

– А вести, вести со шнявы есть? – неожиданно вспомнил Карл Лёве.

– Вестей нет.

Рябов уверенно вел корабли по корабельному пути. Он посматривал на Митяя. Паренек стоял тут же у компаса.

– Ты бы лучше поближе к корме Митя держался, – посоветовал он, – как я корабли то на мель посажу, тут такое начнется.

– Да как же дяденька, – залепетал паренек, – вы же без меня и слова не поймете. Да и нельзя мне, шведы неладное почуют.

– И то верно, – согласился Иван, – ладно прорвемся. Как говорится два раза не умирать, а одного не миновать.

– Ты что Иван Емельянович, – умирать собрался?

– Типун тебя на язык Дмитрий, – рассердился Рябов. – Если и суждено будет умереть, так продадим наши жизни подороже. (Фраза лоцману показалась какой-то заезженной, словно и не помор он, а воин какой-то.) – Парусов бы прибавит капитан, – прокричал он.

Дмитрий Горожанин перевел. Офицер махнул рукой, и матросы засуетились. И вскоре скорость парусников увеличилась.

– Вот это лучше, – проговорил лоцман и улыбнулся, если уж сажать корабль на мель, так на всех парусах.

Лейтенант Шёшерна взглянул на этого разговорчивого бородача. Тот почти не умолкал и лепетал что-то на своем варварском языке, понятном только одному его приятелю. Прошелся на корму и посмотрел в подзорную трубу. Русские, несмотря, что им было известно о приближении вражеского флота, не убрали вешки. Шёшерна улыбнулся и, вернувшись к лоцману, сообщил эту приятную новость.

– Вот и замечательно, – проговорил тот, – мне легче вести шняву будет, да и лоцман на галеоне не промахнется, – потом добавил – ты Дмитрий поближе к борту держись. Сейчас начнется. Вон и крепость на берегу виднеется.

Как только Горожанин сделал несколько шагов в сторону борта, которые тут же были примечены лейтенантом. Рябов резко крутанул штурвал, и корабль налетел на мель.

– Приплыли, – проговорил он.

И тут офицер выстрелил, но не в Ивана, а в Дмитрия. Паренек уже вскочил на борт, и теперь падал сраженный пулей.

– Forraderi, [49] – заорал лейтенант.

Пока тот орал, а матросы носились по палубе в панике, Иван поднял Дмитрия и прыгнул с ним в воду. И тут в шняву врезался галеон, что шел следом.

Придерживая палаши, бегом пробежали стрельцы к брандерам [50], готовить их к баталии. Скорым шагом пошли на валы – констапели [51], фитильные и наводчики. Смоловары вереницей пробежали к котлам со смолой. Солдаты с фузеями, пищалями и мушкетами гуськом поднимались к бойницам. Народ приготовился к бою.

Капитан-командор Александр Ремизов в парике с косичкой, в Преображенском мундире, туго опоясанным шарфом и треугольной шляпе, в белых перчатках, при шпаге стоял рядом с князем Ельчаниновым у бойницы.

– Началось, – молвил он, разглядывая в подзорную трубу приближавшиеся парусники.

– Проскочат? – поинтересовался князь.

– Если все получится, то вряд ли. Князь можно ли доверять сведениям, полученным воздушной разведкой? – уточнил Ремизов.

– Вполне.

– Тогда, все получится.

Затрубил полковой трубач, и на флагштоке взвилось знамя. Солдаты Гайдуцкого полка, под барабанный бой прошествовали к причалу. От строя отошел офицер Георгий Животовский и направился к капитан-командору. Доложил о готовности.

– Как только корабли сядут на мель, – молвил Ремизов, на что тут же приметил удивленный взгляд служивого, бери людей и плыви к парусникам.

– Вы считаете, что это могут быть торговые корабли? – спросил князь.

– Не исключаю. В мире бывают совпадения. – Ответил капитан-командор, понимая, что сам в эту чушь не верит, но и нападать на иноземные корабли по одному лишь подозрению, что они вражеские – нельзя.

Тем временем на кораблях добавили парусов. И Силантию Семеновичу показалось, что они вот-вот проскочат мель. И вдруг произошел грохот, шедшая первой шнява вдруг накренилась. Где-то там, на судне раздались выстрелы. Затем в первый парусник врезался шедший следом галеон. Видимо лоцман, находившийся на нем, не успел отреагировать.