Гусариум (сборник)

– Чудеса… – ахнул Савосин, присев на корточки на бруствере. – А если бы человек?..

– Если бы, если бы, – огрызнулся Сергей, – то во рту росли б грибы. То же самое было бы с человеком. Где, кстати, остальные наши? – спохватился он.

– Не знаю, – развел руками боец. – Кроме вас никого тут больше не видел.

– Так искать нужно!..

Еще двое – старшина Нечипорук и сержант Конакбаев – обнаружились в недостроенном блиндаже, под грудой глины – обвалившейся стенкой. Слава богу, оба оказались живы, только оглушены и долго не могли поверить, что они еще на этом свете, а не на том. Остальные бойцы исчезли вместе с канувшей в небытие военной осенью. И составленными в пирамиду винтовками. Так что из оружия у минометчиков остался табельный наган Сергея и два миномета. Нечипорук долго жался, но всё же достал из своего вещмешка аккуратно завернутый в свежие портянки трофейный немецкий парабеллум. Правда, патронов к нему, равно как и к револьверу, было – кот наплакал. Зато мин оказалось завались – штабель ящиков с ними возвышался чуть ли не в центре поляны.

И еще выяснилось, что продуктов у четырех «робинзонов» – в обрез. «Сидора» Савосина и Конакбаева остались «на той стороне» и были недосягаемы, так же, как и полевая кухня. Так что банка тушенки, немного сухарей и початая плитка шоколада, отыскавшаяся в вещмешке лейтенанта, да полфляжки спирта – всё, чем они располагали. Ежу было понятно, что, пользуясь неопытностью командира, бойцы, в нарушение устава, почем зря подъедали НЗ. Но после драки кулаками не машут.

– Там за лесом жилье какое-то, и дымком оттуда тянет. И пшеница опять же просто так не растет где ни попадя. На разведку идти надо, – глубокомысленно заметил старшина Нечипорук, ковыряя в зубах длинной щепкой: банка тушенки на четыре молодых здоровых желудка скорее раздразнила аппетит, чем насытила. – Ну и насчет харчишек заодно… Вы как считаете, товарищ лейтенант? – спохватился он.

– Грибы можно собирать, – вставил слово Конакбаев. – Осень… У нас в Казахстане…

– Ну откуда у вас в Казахстане грибы! – взвился Савосин. – У вас там степь сплошная.

– Обижаешь, – возразил казах. – У нас и леса хватает…

– Прекратить спор, – Сергей отставил пустую банку. – Кто пойдет на разведку?

– Я могу, я! – Савосин даже руку поднял, как в школе. – Только парабеллум дайте. Или наган на крайний случай.

Лейтенант с сомнением посмотрел на бойца. Молод, недисциплинирован…

– Он дело говорит, – поддержал старшина. – Пистолет ему, конечно, давать нельзя – еще начнет палить там в белый свет, как в копеечку…

– Это я-то? – вскинулся парень. – Да я «ворошиловским стрелком» был!

– Помолчи, стрелок. Он, товарищ лейтенант, больше всех нас подходит: сопляк еще, гимнастерку снять – за пацана сойдет.

– Это кто сопляк?

– Помолчите, боец! – повысил голос Сергей.

Он был согласен со старшиной – ну какой, к примеру, разведчик из Конакбаева с его совсем не местной физиономией? Да и мало ли чего может случиться, а оставить отряд – он уже про себя называл свой огрызок взвода отрядом – без командира и самого опытного бойца… Но и согласиться сразу было нельзя.

– Пойдете вы, Савосин, – подытожил он после долгого молчания, означавшего раздумье. – Без оружия, – надавил он.

– Как же без оружия? – подскочил на месте Савосин. – А вдруг…

– Вот именно на случай «вдруг» – без оружия. Если в деревне наши – сразу назад. Если немцы… Тоже сразу назад и со всей осторожностью.

– А если ни тех, ни других?

– Тогда попытайтесь разузнать, где немцы. Ну, или наши, – терпеливо разъяснил Сергей. – Про нас ничего не рассказывать. По легенде вы вообще гражданский. Непризывного возраста, – окинул он взглядом щуплую фигуру бойца. – Заблудились, оголодали… В общем, для начала хватит. Поняли?

– Так точно!

– Выполняйте…

Савосин в одной нательной рубахе и галифе, босиком, для большей достоверности, утопал по узкой тропинке, вьющейся вдоль поля, по направлению к каким-то строениям, видневшимся под высотой, которую язык не поворачивался назвать «холмом»: высотка – высотка она и есть, и потянулось ожидание.

Гром, странный при практически чистом небе, то затихал совсем, то нарастал, совсем не похожий на орудийную канонаду, но с неба не упало ни капли дождя. Конакбаев, отпросившись у лейтенанта, все-таки ушел за грибами, старшина ревизовал небогатое имущество отряда, а лейтенант, не находя себе места, решил привести себя в порядок. А то, понимаешь, двое суток не брит, обмундирование и сапоги в грязи…

Усики он отпустил еще в институте, а на курсах сохранил, несмотря на запреты. Очень уж они были ему к лицу, по словам знакомых девушек. Особенно одной… Глядясь в крошечное зеркальце, пристроенное на штабеле ящиков с минами, Сергей снимал опасной бритвой двухдневную щетину и насвистывал мотивчик из популярного кинофильма «Весна».

– Всё стало вокруг голубым и зеленым…

«И почему Танюшка считала, что я похож на актера Кадочникова? – думал он, видя в зеркальце впалую щеку, глаз и мочку уха. – Ничего общего…»

Накатила тоска по оставленной девушке. Ведь хотели же расписаться еще в мае, так нет же: мол, в мае жениться – всю жизнь маяться. Из-за этого и рассорились. Тогда казалось – навсегда. Но она будто почувствовала – прибежала, когда бывшие студенты, только что призванные, толпились на Курском вокзале, ожидая поезда. Плакала, просила простить, обещала дождаться… Последнее письмо от нее он получил еще в Подольске, перед самой отправкой, а с нового места так и не успел написать.

«Наверное, будет думать, что меня убили или что пропал без вести… Надо будет, чуть только что-нибудь выяснится, тут же черкнуть ей хоть пару строк. Лишь бы не по ту сторону фронта оказаться…»

Мысли Колошина прервал старшина, бдительный, как ему и полагалось по должности.

– Савосин бежит, – доложил он, вглядываясь из-под ладони: солнце сильно склонилось к западу и било прямо в глаза. – Ишь, как чешет… Надо бы оборону занять на всякий случай, а, товарищ лейтенант? И где это Конакбаева носит… Грибник хренов… Прошу прощения, товарищ лейтенант.

Савосин действительно летел, как на крыльях, несся, поднимая босыми пятками шлейф пыли, как будто за ним черти гнались. Выбившаяся из-за опояски нательная рубаха полоскалась на ветру знаменем, но он не обращал на это внимания, прижимая к груди какой-то сверток.

– Никак спер что-то в деревне, – удовлетворенно заметил старшина. – Ну, я ему ухи-то надеру! Сказано же было – по-тихому и без мародерства. Как думаете, товарищ лейтенант, разжился он харчишками?

– Увидим, – напряженно ответил Сергей, чувствуя, однако, как против воли во рту скопилась слюна.

Извечную солдатскую мудрость: «Приключений на нашу задницу будет еще много, а вот удастся ли еще поесть – кто знает» он усвоил еще на срочной. И готов был простить незадачливого «разведчика», если тому действительно удалось раздобыть съестное. А то ведь скоро придется зерно из колосков вытрясать – благо под боком целое поле.

– Савоська бежит, – заметил неслышно подошедший откуда-то сзади Конакбаев, и командир с раскаяньем вспомнил, что не озаботился охраной «лагеря» – так ведь подкрадутся и перережут всех. – Может, хлеба достал? И сала…

– Ты ж мусульманин, Конакбаев, – обернулся к нему Нечипорук. – Вам же нельзя. Аллах запрещает.

– Мало-мало можно, – расплылся в улыбке казах. – А я грибов набрал. Пожарим…

– Погодите с грибами, – оборвал гастрономический разговор лейтенант: уж больно не нравилось ему, как спешил Савосин.

На всякий случай он, как и старшина, достал оружие и взвел курок.

Боец с разгону проскочил мимо и закрутил головой, выискивая знакомую поляну.

– Тут мы, – вполголоса окликнул его лейтенант, и Савосин обрадованно порскнул на голос.

– Там… – задыхаясь, проговорил он, рухнув на подсохшую уже траву. – Там…

– Отдышись! Что там? Немцы…

– Там… – Дыхание в цыплячьей грудке парня всё никак не восстанавливалось. – Там…