Пилот штрафной эскадрильи

Михаил начал споро одеваться и услышал, как в наружную дверь раздался настойчивый стук.

– Ну вот, как в анекдоте. Муж вернулся, а у жены – любовник, – пошутил Михаил. Настроение у него было – лучше некуда.

Людмила накинула халат:

– Пойду открою. Кто бы это мог быть?

Она вышла в коридор.

Михаил присел на стул. Как только уйдет незваный гость, надо и самому прощаться. Может быть, почтовый адрес взять, письмецо написать как-нибудь? Можно и из ЗАПа заглянуть, если увольнительная будет.

Дверь неожиданно открылась, и вошли двое милиционеров – в шинелях и с пистолетами в кобурах. Один из них обратился к Михаилу:

– Сдайте оружие!

– У меня нет оружия! – опешил Михаил. – Я из госпиталя. А в чем дело?

– Здесь вопросы задаем мы. Пройдемте в отделение! И вы, гражданочка, тоже собирайтесь.

Людмила взяла свои вещи и вышла из комнаты. Вернулась она уже одетая – в пальто и с сумочкой.

В сопровождении милиционеров они вышли из дома. Один милиционер шел впереди, за ним – Михаил с Людмилой, сзади замыкал шествие второй милиционер. Все это было очень похоже на конвоирование преступников.

Отделение милиции находилось на соседней улице – через квартал. Михаила обыскали, усадили на привинченный к полу табурет и начали задавать ему простые вопросы, записывая ответы в протокол.

– Фамилия, имя, отчество? Год рождения?

– Чего вы спрашиваете? – слегка обозлился Михаил. – Мои документы у вас в руках!

После формальностей милиционер задал Михаилу странный вопрос:

– Зачем вы убили двоих незнакомых вам граждан?

– Я никого не убивал, – недоуменно пожал плечами Михаил. – Я пять часов тому назад сошел с поезда – после госпиталя меня направили в запасной авиаполк.

– А два трупа во дворе, под аркой? А показания гражданки, которая была с вами?

– Я проходил мимо, слышу – женщина кричит, на помощь зовет. Подбежал и вижу – двое бандитов сумочку у нее отбирают. Ну я их и побил.

– Не побил, а убил. А насчет бандитов – это вы зря. Бандиты они или нет, может решить только суд. Оба убитых грузчиками работали на железной дороге. Пролетариат! – Милиционер назидательно поднял палец. – И то, что вы воевали и ранения имеете, не дает вам права граждан до смерти бить. На фронте свои умения проявлять надо.

– Так они на женщину напали, ножами ей угрожали! Я только оборонялся и женщину защищал, – совсем растерялся Михаил. Он не ожидал, что вооруженный грабеж в подворотне будет иметь такую защиту у милиции.

– Не нашли ножей у трупов – ни в одежде, ни рядом, – возразил ему милиционер.

– Не может быть – я же не слепой.

– Гражданочка Вяземская утверждает…

– Это кто? – перебил милиционера Михаил.

– Которая Людмила – ну у которой вы в гостях были.

– А…

– Она тоже говорит, что нож у одного видела. Это свидетельствует в вашу пользу.

Михаила допрашивали долго, выясняя подробности. Потом пилот расписался в протоколе допроса. К слову сказать, всерьез ситуацию он пока не воспринимал.

Милиционер вызвал конвойного:

– В камеру его.

– Как в камеру? – в который уже раз за вечер растерялся Михаил. – Мне в полк надо, у меня же предписание…

– Какой тебе полк? Ты – убийца! Мы созвонимся с особым отделом твоего полка, а там уж пусть они сами решают – под трибунал тебя или как!

– Руки за спину, иди вперед! – скомандовал конвойный.

Михаил был оглушен событиями. Как же так? Выручил женщину, защитил от преступников, а оказалось – сам преступник, более того – убийца! Что же теперь будет?

Дальнейшие события он воспринимал смутно – как в тумане. Загремели замки на двери, и он вошел в камеру, тускло освещенную лампочкой. Ни табуретки, ни нар не было.

Михаил уселся в углу на корточки и долго сидел в прострации. Сколько, он даже не знал. Часы отобрали вместе с ремнем и документами, а за крохотным оконцем, забранным частой решеткой, было темно.

Как сквозь сон услышал – загремели засовы, конвойный буркнул:

– Выходи.

Михаил с трудом поднялся – занемевшие от неудобной позы ноги слушались плохо. Вышел, покачиваясь, и тут же услышал в спину осуждающую реплику часового:

– Эк тебя развезло! – Конвоир потянул носом.

– Я не пил, – понял его Михаил. – Ты скажи лучше, как вы меня так быстро нашли?

Конвоир воровато оглянулся:

– Баба тебя твоя сдала – по телефону позвонила.

И тут же гаркнул:

– Шагай вперед, руки за спину!

В кабинете, куда завели Михаила, кроме милиционера был еще один – в военной форме, но околыш на фуражке – васильковый. Видел уже Михаил таких – особист из НКВД.

– Вот он, красавчик. Борисов Сергей Иванович, принимайте.

Милиционер передал особисту документы Михаила, протокол допроса и еще какие-то листки.

– Что же ты, Борисов? Боевой офицер, летчик, воевал, ранен был, кровь за Родину проливал, а дров наломал? Под трибунал теперь тебя! Иди вперед! И не вздумай бежать – застрелю!

Они вышли из отделения милиции. Прямо перед входом стояла крытая полуторка.

– Лезь в кузов! – скомандовал особист. – Охрана, принимайте!

Михаил ухватился руками за борт, его тут же подхватили две пары рук и втянули в кузов.

– Садись на пол! – сказал невидимый летчику человек в кузове машины – после света в отделении милиции здесь было совсем темно.

Михаил сел на дно кузова. Хлопнула дверца машины – это особист уселся в кабину.

Машина тронулась. Она долго петляла по улицам и наконец остановилась.

– Выходи!

Михаил, опершись рукой о борт, спрыгнул.

Летчика провели в здание, обыскали, хотя в милиции его уже тщательно досматривали, и завели в камеру.

В небольшом помещении на нарах лежали несколько человек – все в военной форме. Михаил выбрал пустой лежак и улегся, положив руку под голову. Понемногу пришел сон.

Утром громыхнул замок двери:

– Подъем!

Узники вставали с нар, умывались у единственного крана в углу.

На завтрак дали по куску черного хлеба и чуть теплый, едва заваренный чай. А потом стали вызывать по списку.

– В трибунал! – разнеслось среди сокамерников Михаила.

Дошла очередь и до Михаила. Его завели в небольшую комнату, где за столом восседали три человека – общеизвестная «тройка». Все в военной форме, у одного на рукаве – красная звезда. «Из политорганов», – догадался Михаил.

– Ваша фамилия, имя, отчество, год рождения?

Михаил ответил.

– Вам понятно, в чем вы обвиняетесь?

– Да, но ведь я оборонялся. Эти двое грабили женщину, я вмешался.

– Мы читали протокол допроса и показания свидетельницы.

«Тройка» пошушукалась между собой.

– Борисов Сергей Иванович, за совершенное преступление, а именно – убийство двух лиц, учитывая смягчающие вину обстоятельства, вы приговариваетесь к отбытию наказания сроком на шесть месяцев в штрафной роте. Вам понятен приговор?

– Понятен.

– Однако скажите спасибо товарищу Сталину. Для летчиков штрафная рота заменяется штрафной эскадрильей – согласно приказу номер двести двадцать семь.

– Спасибо, – растерянно проговорил Михаил.

– Конвой, уведите осужденного.

Вся процедура длилась не более десяти минут. Этим же вечером его вместе с другими осужденными погрузили в теплушку «сорок человек – восемь лошадей», как прозвали ее солдаты. И в самом деле – на стенке вагона была такая надпись.

Ехали долго, останавливаясь у каждого столба и пропуская воинские эшелоны.

По прибытии на небольшую станцию всех вывели из вагона и разделили по спискам. Группу, в которую попал Михаил, погрузили на полуторку и в сопровождении конвоя доставили на место. Куда – никто не говорил. Выгрузили, разрешили оправиться по нужде и загнали в барак.

Утром объявили подъем и построение. Все восемь человек построились в одну шеренгу. Перед строем появились капитан в летной форме и особист. Энкавэдэшник сверил наличие людей по списку, выкрикивая фамилии, и передал бумаги летчику. Капитан сделал шаг вперед.