Метро 2033. Мраморный рай

— А каковы симптомы этой болезни? — спросил гаулейтер у Странника.

— Что? — тот не понял вопроса.

— Ну, чем эта болезнь себя выдает?

— Мне надо только посмотреть этому человеку в глаза.

— И все? — удивился Волк.

— Да, — Странник кивнул.

Гаулейтер задумчиво забарабанил костяшками пальцев по обложке книги и после недолгой паузы крикнул в сторону двери:

— Охрана!

Глава 15. Смена ролей

В дальнем конце платформы толпа периодически вскидывала руки и истошно вопила. Однако кто-то, дав им выпустить воздух из легких своим криком, буквально одним движением руки заставлял их замолчать. Толпа тут же стихала, и слышался было только гортанный крик оратора, скрытого спинами десятков мужчин, женщин, и теперь уже даже детей. Он начинал говорить после каждого всплеска эмоций толпы тихо и размеренно, и через несколько фраз срывался на крик. Из оборудованных в арках станции жилищ выглядывали люди. К толпе они присоединиться почему-то не решались, но вслушивались в возгласы оратора, жутковатым эхом, отражающиеся от свода и летящие в тоннель.

— Что за карнавал? Двадцатое апреля что ли? — усмехнулся Сергей. — А девятого мая у вас так же весело?

Огромный ССовец, с лысым черепом, на котором не знающее улыбок лицо было словно грубо высечено зубилом, оставляя догадки о монгольском следе в родословной, повернул медленно голову и глубоким, словно идущим прямиком из необъятных недр его грудной клетки голосом проговорил:

— Ты, сталкер, говори, да не заговаривайся.

Его называли Борман. У него была аккуратная черная борода, бронежилет одетый поверх накаченного до предела голого торса и вытатуированная свастика на левом виске. На правом виске была татуировка в виде АК-47. А на огромном левом бицепсе еще одна свастика. Образованная изображением трех согнутых в локте рук, сжимающих друг друга за запястья.

— Да пошутил я. — Вздохнул Маломальский. — Ты, земляк, не напрягайся, а то бронежилет лопнет.

Борман ничего не ответил и толкнул локтем Странника.

— Слышь, костлявый. Ну, разглядел что?

— Плохо. Ближе надо. Я не вижу. — Ответил Странник.

— Ближе? — Борман нахмурился и почесал свою бороду. — Стойте тут и не рыпайтесь. Я сейчас приду. Штольц. Эй, Штольц! — Он стукнул второго ССовца кулаком по стальной каске. — Не спи обморок!

— Чего, — недовольно буркнул едва не упавший от удара Штольц и принялся растирать заболевшую шею.

— Присмотри за этими дурнями. Ни шагу в сторону. Я сейчас приду. Из пилона не высовываться. Ясно?

— Понял.

Гаулейтер, стоявший в переходе, сжимал пальцами сигарету, держа ее прямо перед лицом вытянувшегося по стойке смирно штурмовика.

— Ты сожрать это не хочешь?! — Рявкнул Волк. — Кто еще не знает, что я дыма сигаретного не выношу, а?!

— Простите, господин гаулейтер, — пробормотал штурмовик. — Очень захотелось. Это нервы.

— А если у тебя нервы, не стальные канаты, то какого черта ты делаешь в элитных войсках?!

— Этого больше не повториться, господин гаулейтер.

Волк еще какое-то время сверлил его злым взглядом, затем швырнул сигарету подальше и отвернулся. Штурмовик тут же кинулся за сигаретой. В нынешних условиях, никотиновая зависимость среди многих людей делала эту отраву очень дорогой и ценной роскошью. Цена на одну сигарету достигала иногда целого патрона.

Гаулейтер прошел мимо отряда бойцов и остановился, когда в проходе показалась громадная фигура Бормана.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Волк.

— Господин гаулейтер, эти придурки ближе хотят подойти. Нихрена, говорят, не видно.

— Я с самого начала сказал, что это пустая затея, — проворчал министр пропаганды, стоявший в стороне.

— Министр, вы ставите под сомнение целесообразность моих решений? — Волк взглянул на него угрожающе.

— Прошу прощения. Я имел ввиду затею сталкеров. — Виновато ответил главный пропагандист рейха.

Волк подошел к нему и тихо, на самое ухо, сказал:

— Тщательно выбирай слова, дружище, или отправлю тебя в петушиный куток прямиком к министру иностранных дел. — Затем он прошел мимо Бормана и выглянул на платформу.

— Господин гаулейтер, это опасно! — Воскликнул Гейдрих.

— А кто-то считает меня трусом? — не поворачиваясь, ответил Волк, наблюдая за тонущим в полумраке подземелья митингом на том конце станции.

Он хмурился, напрягая зрение и вглядываясь в толпу тех, кто его предал. Ситуация казалась практически патовой. Ганс орал там что-то. Эти его слушали. Политический режим не решался начать карательную операцию против смутьяна. Все упиралось в небольшие объемы четвертого рейха и скудные людские ресурсы. Ну и во враждебное окружение конечно. Всюду буржуазные ростовщические режимы и самый ненавистный, большевистский колосс. Трудно было поверить, что всего один человек мог разрушить шлифуемые долгие годы устои и нести такую угрозу. Трудно было поверить, что только один человек мог одной лишь патетикой манить к себе людей и заставить их в исступлении кричать и тянуть руки. Но этот невзрачный до недавнего времени, и малоприметный молодой штурмовик оказался именно таким человеком. И с этим надо было что-то делать. Во что бы то ни стало надо выходить из опасного тупика. Больше всего Волк опасался того, что к Гансу мог примкнуть кто-то из старших чинов тайного ордена «Аненербе». Они были одни из немногих посвященных в поиски мифического метро-2. Тайных бункеров властителей прошлого. Военных комплексов. Хранилищ стратегических запасов пищи, медикаментов и спецпрепаратов, оружия. Всего того, что нужно для выживания и сохранения власти хозяев страны на случай самого страшного периода, то самого, который настал много лет назад. Именно верхушка «Аненербе» вела работы по поиску специальных бронированных вездеходов, разработанных для условий постядерного мира, и по некоторым сведениям хранившимся где-то в этих бункерах. А наличие таких машин, не только власть над поверхностью, а значит и диктат над всеми жителями метрополитена. Это возможность дальней экспедиции в сакральные практически для каждого нациста четвертого рейха земли бывшей Восточной Пруссии. Где то там, в недрах выжженной теперь Калининградской области таились подземные города третьего рейха, которые, наверное, посещал даже сам Адольф Гитлер. Легенды гласили, что по сравнению с подземным миром третьего рейха, московское метро было лишь кротовой норой. И было уже давно не важно, видел кто-то этот таинственный и легендарный мир. Важно то, что в это верили. И Волк, служивший когда-то в тех краях, уже на объемах одного только подземного хранилища боеприпасов, оборудованного в построенных еще немцами бункерах, мог быть уверен — это малая толика того, что существует под толщей бывших прусских земель. Гаулейтер был уверен, что там люди не выжили. Когда началась война, сокрушительный удар от врагов России по торчащему нарывом анклаву среди входящих в НАТО стран последовал незамедлительно. А потом, когда эта территория была наводнена вражескими войсками, по ним, скорее всего, нанесла удар и Россия. Но близость морских вод, по его мнению, могла быстрее минимизировать последствия ударов оружия массового поражения. А если кто и спрятался в подземельях восточной Пруссии, то их, скорее всего, мало и не составит большого труда их порабощение. Волк давно грезил идеей колонизации тех подземелий. Создания там новой Швабии. Центра возрождения и экспансии высшей расы. И скрытые под землей запасники министерства обороны, наверняка до сих пор хранившие тысячи эшелонов боеприпасов и оружия для активного участия в мировом Армагеддоне, были бы тому лучшим подспорьем. И вот теперь, когда Ганс расшатывал фундамент порядка четвертого рейха, он угрожал и монополии Волка на эти безумные мечты.

Так что теперь делать? Сталкеры хотят подойти ближе? Они явно знают больше, чем говорят. Однако внимание надо не на этом акцентировать, а на поисках выхода из кризиса. Что, если позволить им подойти ближе к митингу? Это может спровоцировать Ганса на агрессивные действия? Уже не один человек подошел к толпе, и присоединился к ней без каких либо претензий со стороны толпы предателей. Но если Ганс действительно стрелял по сталкерам на поверхности, то, быть может, у него к ним какие-то счеты?