Мы в дальней разлуке (СИ)

Наталка вдруг проснулась. Посмотрела в пространство широко раскрытыми глазами. А ведь прошёл ровно год! Она теперь знала, почему Меч перенёс её в 31 июля 2013 года по юлианскому летоисчислению.

Глава 5. В компетентных органах

В ночь с 13 на 14 августа 2013 года в здании бывшего страхового общества «Россия», что по адресу Большая Лубянка 2, как обычно кипела работа. «Контора» никогда не спит — невесело шутили сотрудники учреждения, которое уже скоро как сто лет располагалось в этом доме. И в этой шутке была большая доля правды, ведь безопасность страны — занятие постоянное, не знающее перерывов на обед и сон. Поэтому так уж было поставлено дело, что какая-то часть сотрудников постоянно находится на рабочем месте, чтобы немедленно отреагировать на вызовы и угрозы, которые несёт государству современное мироустройство.

Сотрудник N-ного Управления ФСБ Российской Федерации подполковник Борис Петрович Иванов в ночь со среды на четверг был, как любил выражаться начальник, «на боевом посту». К восьми вечера, когда сотрудники управления наконец разошлись к своим кухням, креслам, телевизорам, детям и жёнам, Борис Петрович счёл возможным расслабиться: снял галстук, достал из ящика стола сушки, включил электрический чайник и принялся сосредоточенно искать в планшете фильм, за которым не жалко провести время.

Вскоре он уютно сидел, с вкусно дымящейся чашкой кофе на столе, хрустел аппетитными крендельками и смотрел очередное творение «фабрики грёз». Грёзами, однако, в этом творении Голливуда и не пахло: на плоском экране разыгрывалась до боли знакомая драма. Муж — трудоголик и, бешеная от безделья, отчаянная домохозяйка лениво выясняли отношения. Казалось, что самой большой проблемой в этой благополучной среднеамериканской семье была подготовка к школьному спектаклю сына. Но на жизненном пути скучающей домохозяйки к несчастью повстречался грязный и вонючий, но молодой француз, уверенный, впрочем, в своей неотразимости. В пору восходящего тренда своей карьеры Иванов был на зарубежной работе как раз во Франции и прекрасно знал эту породу людей. Дальше пошло настолько по накатанной, что стало неинтересно. Войдя в любовный раж, героиня изобретала новые поводы для встреч и вдохновенно врала супругу, рога которого становились всё больше и развесистей. Дальше стало реалистичней: супруг всё понял и обо всем догадался почти сразу. Это только влюблённые безмозглые дуры убеждены, что врут убедительно. На самом деле вторая половина всегда почти сразу всё просекает. Путем несложных действий муж всё выяснил и заявился к любовнику жены на стрелку. Уже становилось интереснее, и мелодрама стала напоминать детектив.

В этот момент всё и произошло. Моргнул и потух планшет. Через мгновенье он включился снова, но при этом «слетел» интернет. Борис Петрович готов был поклясться, что и лампочка в кабинете моргнула. Верный привычке хронометрировать все события, он бросил взгляд на стену, где висели электронные часы, и с удивлением обнаружил, что они обнулились, и громко-противно пищат. Почти машинально Борис Петрович поднёс к глазам левое запястье, со старыми и надёжными механическими часами (сейчас таких уже и не делают), отметил — 21.30. Зная «надёжность» нашего энергосбыта, подполковник отнёс былослучившееся за простой перепад напряжения в сети, но чутьё профессионала требовало всё проверить. Урчал маленький холодильник в углу — работает. Проверил чайник — работает. Поднятая телефонная трубка молчала, но спустя минуту разродилась длинным гудком.

Видимо всё-таки обычный в большом городе перепад напряжения в пиковые часы. Иванов досадливо поморщился: недосмотренный фильм предстояло заново искать в сети и запускать. А стоит ли? В момент раздумий позвонил телефон. Пока Иванов, сняв трубку, слушал сообщение, лицо его вытянулось. С просмотром фильма на эту ночь было покончено — нужно было идти работать.

К своим сорока пяти годам он на практике познал горькую истину, что «все бабы — бляди». Когда после окончания французского отделения знаменитой «консерватории» — Академии Советской Армии, он был направлен на работу в Францию, Бориса переполняло счастье. Удачно складывалась карьера и он, вместо того, чтобы гнить к какой-нибудь Борзе, едет на ответственную работу в Прекрасную Францию. Рядом — любимая женщина, жена, молодая и ослепительно красивая. Что ещё нужно человеку для счастья. Без второй половины, что в «тоталитарном прошлом», что в «демократическом будущем», на работу за кордон не пускали. Бобыли вообще, как контингент в смысле женского влияния чрезвычайно уязвимый, а посему в «конторе» не приветствуемый.

Действительность обломала все его радужные надежды. Конечно, он был знаком со всеми выкладками и диаграммами по демографической ситуации во Франции, но одно дело знать — другое видеть. Первое время он испытал настоящий культурный шок — казалось вся Франция улетучилась, слиняла, оставив после себя лишь одиноких пенсионеров с газетками сидящих на скамейках в парках и бистро — так много было в стране мигрантов. В глазах всё чернело от них, и настоящих французов он в первое время и не видел. По прошествии времени он понял, что французы в принципе не так уж отличаются от мигрантов: такие же смуглые, грязные, вонючие, чрезмерно пользующиеся косметикой и чрезвычайно скупые. А французская молодёжь вообще оказалась неотличимой от арабов и внешностью и поведением. Иванов с головой окунулся в работу, жена сидела дома — скучала. От нечего делать стала ходить по выставкам и музеям. Там и познакомилась с ЭТИМ, точной копией красавчика из фильма. Не надо было обладать профессией разведчика, чтобы раскусить гадюку. Ревновал, но крепился, скрывал. Вышло хуже. От себя можно скрывать сколько угодно — от руководства нельзя. Скандал вышел жуткий, и на раз-два Борис вместе с супругой оказался на Родине Хоть и не было уже ни «железного занавеса», ни СССР, заграничная работа ему не светила. На дворе полыхали проклятые девяностые. Оставшийся бобылём Борис Петрович стал неинтересен ни ГРУ, ни СВР. Благодаря старым связям смог устроится в ФСБ, где коротал время до пенсии. Дело в том, что засветившегося, допустившего прокол, пусть и благодаря бабе, кадра, не взяли ни в одно приличное управление. Он работал не в Управлении международных отношений, и не Антитеррористическом центре, и даже не в Службе контрразведки. Там, где он без прежнего огонька «тянул лямку», невозможно было обзавестись ни нужными связями, ни полезными знакомствами. Не «светило»» ему ни громкое дело, ни резонансная операция.

А звонил Борису Петровичу сотрудник подведомственной лаборатории, прелюбопытнейшие сведения сообщил. Лаборатория, была оснащена самым современным оборудованием и делом занималась весьма необычным: изучала и слушала Землю, живущих на ней людей и их взаимодействие. Под пристальным вниманием лаборатории было все необычное, неведомое и таинственное, всё, что выходит за грани известного науке, необъяснимого логикой и находящегося за рамками житейского здравого смысла. Вот и в этот раз приборы зафиксировали глобальный, но кратковременный всплеск электромагнитного поля Земли. Сам факт электромагнитного импульса, его силу и источник следовало срочно уточнить. Подполковник засел за телефон: кроме лаборатории их управление курировало несколько НИИ, занимающихся геологией, погодой, гляциологией и даже теоретической физикой, которых никто и не подумал бы связать с «конторой». Стоило поспрашивать глядящих в своими линзами в небо астрономов на предмет вторжения в атмосферу инопланетного тела. Нужно было связаться с некоторыми представителями наиболее отмороженных культов, свивших свои гнёзда в столице. Эта публика наверняка ещё бодрствует — они большие любители устраивать свои мессы на закате. Среди адептов этих сект немало экзальтированных особ, обладающих повышенной чувствительностью, вдруг да учуяли или увидели что-то в мировом эфире. Ну и, наконец, есть астрологи, экстрасенсы всех мастей, колдуны белой и чёрной. Много этой публики развелось в последние годы, всех, конечно не охватишь, но самых-самых опросить можно. По опыту Иванов знал, что 99 % этой публики — туфта, мошенники, но из-за одного процента попробовать стоило.